К моему лицу опять приливает жар. Чего бы я сейчас не отдал за небольшую передышку!

Будто прочитав мои мысли, Зельда добавляет:

— Это было так неловко, что я, пожалуй, какое-то время не буду ничего говорить и делать.

Она включает магнитолу. Оттуда звучит «Express Yourself» группы N.W.A.

— Круто! — комментирует Зельда и тут же закрывает рот ладонями. — Кажется, не раскрывать рот труднее, чем думала. — Она достает из кармана флакончик лака, открывает его и начинает красить ногти. Машина наполняется химическим запахом. — Может, ты что-нибудь расскажешь? — предлагает Зельда.

— Эм. — Не представляю, что говорить, но мысль, что она ничего не выкинет в течение пяти минут, очень заманчива. Я решаю немного рассказать ей о песне. — Знаешь этот трек? Это о цензуре на радио, из-за которой в рэпе невозможно свободное самовыражение. Долгое время радиостанции отказывались включать песни с нецензурной бранью. Там еще есть обращение к рэперам, которые отказываются от ругательств, чтобы их крутили по радио.

— Значит, это чистая политика, — отвечает Зельда.

— И они идеально замиксовали для этого культовую песню Чарльза Райта [Чарльз Райт — американский певец, музыкант и автор песен; наибольшую популярность имел в 1950–1970 гг. — как сольный исполнитель, так и в составе группы «Charles Wright & the Watts 103rd Street Rhythm Band», которую нередко называют новаторами в стилях фанк и R&B.]. Так трек набрал популярность среди обычных слушателей.

— Но разве массовая популярность не означает, что посыл ослабляется? Разве, чтобы изменить что-то, не нужно провоцировать?

Я задумываюсь. Зельда задала интересный вопрос.

— По-моему, нужно и то и другое, разве нет? Жесткие радикалы будят народ и предлагают новые идеи. Их подхватывает поп-культура и постепенно принимает общество. В лучшем случае потом что-то меняется.

— Верно. Ведь, чтобы что-то изменить, надо достучаться до масс. Иначе какой смысл, если важные послания дойдут только туда, где все и так на верной стороне?

— Почему ты говоришь «на верной стороне»? — спрашиваю я.

— Да, о’кей, конечно, это может быть и неверная сторона. Тогда вообще без оценки: на той же стороне. Доволен? — Она сдвигает солнечные очки вниз, так что теперь они сидят на кончике носа, и с вызовом бросает на меня взгляд поверх стекол.

— Да, доволен.

— Тогда я побалую себя печеньем. Хочешь одно?

— Ты вознаграждаешь себя печеньем? — спрашиваю я, смеясь.

— Если этого не буду делать я, никто не сделает, — не теряется она и сует мне печенье в рот, а потом угощается сама.

Остаток пути пролетает незаметно. Зельда болтает без остановки и кормит нас снэками.

Примерно через два с половиной часа мы сворачиваем с трассы на дорогу поменьше. Зельда вытащила мобильник и выполняет роль штурмана.

— Скоро нужно будет повернуть направо. А дальше дорога идет по лесу.

Коттедж находится в лесном массиве к северо-западу от Перли. Судя по карте, там даже есть выход к маленькому озеру.

Растительность здесь сильно отличается от той, что окружает Перли. Там круглый год относительно сухо, так что холмы покрыты мелколиственными кустарниками и деревьями. Но мы заехали вглубь страны, где преобладают леса и зеленые долины. А поскольку это место расположено севернее, тут не так сухо.

Дорога сужается до однополосной. Асфальт сменяется гравием. Через открытые окна в машину проникает запах мшистого леса. Среди деревьев заметно прохладнее. В тишине, которую нарушает рев автомобильного двигателя, поют птицы. Через некоторое время дорога начинает подниматься в гору. Снова сворачивает налево, затем направо, и мы останавливаемся на поляне. Перед нами довольно большой бревенчатый коттедж, слева от него блестит на солнце озеро. От берега тянется пирс. Я не удивлен, что Тамсин и Рис хотели попасть сюда как можно раньше.

Перед домом стоит «Мини Купер». Это машина Зельды, которую одолжили Рис и Тамсин. Значит, она все-таки привыкла к другому уровню комфорта. Свое ржавое корыто я паркую позади.

— Подожди-ка, — говорит Зельда, когда я готовлюсь выходить, и распахивает пассажирскую дверцу. Она обегает автомобиль и открывает передо мной дверь. — Уважаемый господин, — произносит она.

— Очень смешно. — Я выхожу из машины. Потянувшись, вдыхаю свежий воздух.

Шум мотора, похоже, сообщил о нашем прибытии, потому что в следующий миг дверь коттеджа открывается и оттуда выходит Тамсин. Она босиком бежит к Зельде, которая заключает ее в объятия. За Тамсин в дверях появляется Рис и поднимает руку в знак приветствия. Я делаю то же. Тамсин подходит ко мне, чтобы обнять.

— Я так рада, что вы здесь. Разве тут не прекрасно? — спрашивает она.

— Чудесно, — соглашается Зельда.

Мы достаем сумки из багажника и следуем за Тамсин в дом. Мы сразу попадаем в большую комнату, которая объединяет гостиную и столовую с открытой кухней. Кухонная мебель из светлого дерева в стиле кантри. В гостиной преобладают теплые тона: красные диваны и кресла с высокими спинками, яркие ковры, стеллаж с книгами и настольными играми.

— Спальни наверху. Рядом с нашей двухместная с прилегающей ванной. А в мансарде — очень уютная одноместная. Можете начинать спорить, кто какую займет.

— Я беру двухместную, — объявляет Зельда и нахально улыбается.

— Ничего другого я и не ожидал, — отзываюсь я. Мне в общем-то все равно. Здесь так спокойно, что я бы поспал и на диване. Взяв сумку, я несу ее наверх.

7

Зельда

Моя комната сказочно уютная. В центре стоит кровать из темного дерева. Изножье и изголовье украшает изящная резьба. Я падаю на нее. Матрас упругий, и я немного подпрыгиваю вверх-вниз, наслаждаясь движением. Поверх лежит темно-красное покрывало, такого же цвета и шторы на небольших окнах.

Я, вспомнив Тамсин, снимаю ботинки и носки. Здесь можно ходить босиком. Зарываюсь пальцами в толстый ковер и падаю спиной на кровать. Как же тут спокойно. Кажется, что в мире не происходит ничего плохого. Разумеется, это мечты, но в эти выходные я намерена оставить весь негатив позади.

Даже дорога сюда в компании Малика была удивительной. С этим парнем так легко говорить. Что бы он ни пережил, кажется, его это не сломало. Мне комфортно рядом с ним. И он стоически выдерживает полет моей фантазии. Наверное, нужно еще раз его за это поблагодарить. Я знаю, что иногда меня слишком много. Но мысли у меня в голове скачут в разные стороны, и мне хочется все попробовать и испытать. Должно быть, это мой способ компенсации — за жизнь, которая мне уготована.

Надо мной слышны шаги. Малик ходит туда-сюда по комнате. Я представляю, как плавно двигается его большое тело. Интересно, как выглядит мир с высоты его роста? Наверняка он видит его гораздо лучше, чем я, поскольку все, что происходит вне поля моего обзора, для меня в определенной степени невидимо. Сколько же я из-за этого упускаю!

Кто-то стучит в дверь.

— Да? — откликаюсь я.

— Привет. — Тамсин заглядывает в комнату. — Не хочешь погулять с нами? Или сначала устроишься?

— Гулять! — мгновенно откликаюсь я. — Хочу использовать каждую секунду, пока мы здесь.

Мы немного проходим вдоль озера. Справа от нас растут высокие камыши, а слева высится лес. Мы сворачиваем на гравийную дорогу, которая ведет в чащу. Здесь гораздо прохладней, и звуки более громкие, чем под открытым небом, где они расплываются в пространстве. Каждый перекатившийся камушек, каждая треснувшая ветка, каждый птичий крик словно проходят сквозь меня. Зелень деревьев усиливается солнечными лучами, которые достигают заросшей мхом земли. Легкие наполняет влажный ароматный воздух, и я делаю глубокий вдох. Это дарит чувство очищения. Своего рода естественный катарсис. Кожа слегка покрывается мурашками, настолько тут красиво.

Тамсин и Рис ушли далеко вперед. Малик идет в паре шагов впереди. Я двигаюсь медленно, потому что хочу впитать в себя все, как губка: запахи, звуки, свет. Но когда замечаю, что между мной и Маликом довольно большое расстояние, быстро сокращаю его.

— Подожди меня! — с наигранным упреком кричу ему, подбегая.

— Ты как мой младший брат. Тот тоже всегда отстает, потому что вечно о чем-нибудь мечтает.

— Значит, твой брат — очень умный парень. Мечтать необходимо, если хочешь понять, как прекрасен мир.

Малик смотрит на меня теплыми карими глазами и улыбается. А я впервые отмечаю, какой он красивый и элегантный. Почему-то вспоминаются родители, а потом и их слова по поводу белокурых детей и благородной бледной кожи. Мне хочется сплюнуть, чтобы как-то выразить презрение по отношению к ним. Вместо этого я отправляю все однажды сказанное ими на эту тему в самый дальний угол сознания. Настолько далеко, что, надеюсь, оно совсем исчезнет.

— Расскажи мне про своего брата, — говорю я, чтобы переключить мысли на что-то хорошее. Мне интересно узнать больше о Малике. До сих пор мне мало что о нем известно.

— Его зовут Тео, и ему восемь лет. Сестры никогда не дают ему расслабиться. Думаю, поэтому он и любит уходить в себя.

— А сколько у тебя сестер? — любопытствую я.

— Четверо, — отвечает Малик.

— Четверо! Ого. То есть всего вас шестеро детей? Твои родители, наверное, жутко устают.

— Знаешь, у нас все заботятся друг о друге. Все на подхвате. И всё в порядке.

— Звучит здорово, — произношу я, думая о своей семье. О детстве. Родители никогда особенно не заботились обо мне и моих братьях. Всегда были няни, которые делали это за них.