— Максимилиан останется с вами после свадьбы? — вдруг спрашиваю я. — Я имею в виду, он же с вами будет жить летом?

— Не знаю. Навряд ли. Он же поступил в Лондонский университет! Правда, он вроде в Москве хотел учиться, это всё инициатива Марка Сергеевича. Во всяком случае, не думаю, что такому, как он, захочется всё лето торчать с предками.

— «Такому, как он»?

— Ну, ты же видишь, какой он! — отмахивается Карина, вскрывая коробку с пиццей. — Крутой парень, на крутой тачке. Девок у него полный вагон и маленькая тележка, ни в чем себе не отказывает и живет в свое удовольствие. Ему всегда хочется тусить, развлекаться, девчонок менять каждую ночь, а не сидеть с родителями в гостиной и старые фильмы перед сном смотреть. Он не останется с нами — девяносто девять даю.

— Мм. А девчонок он и впрямь меняет каждую ночь? — изображаю я веселье. — Или это твое предположение?

Карина округляет глаза и, откусив приличный кусок пиццы, кивает в сторону двери.

— Думаешь, почему у них так мало еды, зато уйма алкоголя? К ним сейчас куча девчонок привалит! Напьются, а закусить не чем. Естественно, их моментально расслабит и те уже не будут контролировать свои действия.

— Ты преувеличиваешь, — улыбаюсь я, хотя думать о том, что Максимилиан накачивает девушек ради секса, не очень приятно. — Наверное… А эти Илья и Рома — его лучшие друзья?

— Угу. Я сама то их толком не знаю, но они часто здесь появляются. А что?

— Ничего, просто интересуюсь. Может, погромче сделаем, а то и впрямь ничего не слышно?

Карина прибавляет громкость телевизора, но я всё равно едва понимаю, о чем говорят герои фильма. Так, не увлеченная сюжетом, я позволяю своим мыслям разгуляться: вдруг сейчас неожиданно сюда зайдет Максимилиан, чтобы поинтересоваться, как мы, а потом его черные, как уголь глаза, коснутся меня, и его тело содрогнется, точно от удара током? На мне такая роскошная пижама и волосы я распустила. Мне всегда кажется, что так я выгляжу чуть старше своих пятнадцати. Может, такой я бы понравилась ему? Или хотя бы заставила обратить на себя внимание?

Хотя, нет. Не стоит. Я же совершенно не умею общаться с парнями его возраста, да и о чем бы мы могли говорить с ним? Только опозорюсь и всё.

Мой дребезжащий сотовый Nokia — новогодний подарок тети Сары и дяди Альберта, едва может побороть этот жуткий грохот, что разносит стены. Возможно, что там, в гостиной, действительно играет музыка, но здесь нам достается только какая-то молотильня.

— Глеб звонит, — говорю я и отвечаю на звонок. — Что такое, Глеб? Почему ты не спишь? У тебя что-то болит?

— Нет. Муза, а ты завтра не опоздаешь? — спрашивает меня восьмилетний братик таким тихим и беспомощным голоском, что всё внутри меня сжимается. Если бы можно было взять его с собой, то я не задумываясь сделала бы это. Но говорить о таком Карине считаю неуместным. — Папа сказал, что уедет очень рано, я ещё спать буду. Но он сказал, когда я проснусь, ты уже будешь дома. Это ведь правда?

— Конечно. Я приеду к половине седьмого, хорошо? Ты позавтракаешь, а потом мы пойдем к школе. Я пожелаю тебе удачи и посажу в автобус, а вечером ты вернешься уставшим победителем!

Братик вздыхает.

— Ладно. А почему у тебя так шумно?

— У Карины телевизор барахлит и она пытается его починить.

— И он так громко кричит?!

— Представляешь! Ладно, родной, ложись спать. Завтра увидимся.

— Я буду ждать тебя!

— Не придется, ведь я приеду раньше, чем ты проснешься. Всё, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сестричка!

Нажимаю на красную кнопку, чувствуя в груди неприятную тяжесть. Когда Глеб не рядом со мной, не в поле моего зрения, не в пределах досягаемости — мне неспокойно. Сейчас я очень скучаю по нему, хотя мы виделись несколько часов назад.

— Ты для Глеба — мама, — говорит Карина с доброй улыбкой. — Тебе пятнадцать, а для своего братика ты настоящая мама.

— Скажешь тоже.

— Серьезно. Таким же мягким и заботливым тоном со мной моя мама разговаривает, хотя, порой я этого совершенно не заслуживаю.

— Глеб просто маленький очень. Уверена, когда он подрастет и начнется переходный возраст, мы с ним будем собачиться только так!

— Не уверена. Мальчишка беспредельно добрый и наивный. Когда он подрастет, все девчонки будут с ума по нему сходить, потому что такого чистого и светлого парня днем с огнем не сыщешь. И, знаешь, почему?

— Почему же?

— Его воспитала самая добросердечная девчонка, которую я только знаю! — смеется Карина и бросает мне жестяную банку с колой. — Обязательно привезу ему магнитик с пальмой.

— О! Пальмы — это всё. Он будет рад.

— Не сомневаюсь. Как думаешь, девчонки, что визжат там, — кивает она в сторону двери, — уже готовы переспать с Максимилианом в его спальне?

От этих слов мои ладони мгновенно вспотели.

— Именно с ним?

— Ну, это же его пати. Он тут на днях подбросил меня к маме на работу, так ты бы видела, как девчонки в других машинах, глазки ему строили! Только представь, за пятнадцать минут его телефонная книга пополнилась шестью новыми номерами!

— Ого. Парень нарасхват.

— Угу. Господи боже, да как они только могут слушать эту жуткую музыку?! Я вообще ничего не слышу и не понимаю сюжет!

Спустя два часа ничего не меняется и я, кажется, свыкаюсь с этими глухими звуками. Фильм ещё не закончился, а Карина уже спит в обнимку с подушкой. Я осторожно ложусь на другую сторону её огромной и чрезвычайно мягкой кровати, накрываюсь воздушным одеялом и закрываю глаза, вспоминая сосредоточенный взгляд Максимилиана, когда впервые увидела его. Мы как раз подходили с Кариной к её новому дому, она пригласила меня на чай. И вот, на небольшой парковке элитной высотки я и увидела Максимилиана — сводного брата моей подруги. Он разглядывал свою крутую черную машину, чей блеск от лучей яркого солнца причинял боль моим глазам, и даже не взглянул на нас, когда Карина с улыбкой поздоровалась с ним. На нем были черные джинсы, дорогие белые кроссовки и серая футболка, облегающая крепкое накаченное тело. Мой взгляд тогда бегло пробежался по нему, а потом вновь вернулся к угольным глазам и уже не мог от них оторваться. Если в космосе существует черная дыра, втягивающая в себя всё, что приближается к ней, то здесь, на земле, именно глаза Максимилиана выполняли эту же функцию.

Не знаю, может, это любовь? Безответная и односторонняя. И хотя мы с Кариной дружим уже много лет, я всё равно не могу поделиться с ней этими мыслями. Обсуждая, думая, анализируя где-то глубоко в себе и наедине с собой, они не кажутся мне нелепыми. Наоборот, это новое для меня чувство похоже на бенгальский огонь: щекочущее и теплое. Но стоит только представить, как я сообщаю подруге о чувствах, что вызывает во мне её сводный брат, как все мои мысли кажутся глупыми грезами влюбленной девчонки. А я так не хочу, чтобы Карина нашла в этом хоть что-то забавное.

Ночью я сплю плохо, несмотря на возникающие короткие сны, в которых так или иначе привлекательно суровое лицо Максимилиана всплывает легкой полупрозрачной дымкой. Всякий раз, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его, сгущающиеся сумерки стремительно обволакивают образ парня, чей запах я чувствую даже здесь, в собственных снах. И он исчезает, оставляя меня одну в непроглядной тьме.

В пять сорок срабатывает будильник на моем телефоне. Я тихонько переодеваюсь, то и дело поглядывая на мирно спящую Карину. Аккуратно складываю свою новую пижаму в сумку и быстро привожу себя в порядок в ванной комнате. Вместо косички просто связываю волосы на затылке, решив не тратить на это время. Перед выходом я наклоняюсь к Карине и шепотом говорю:

— Я уже ухожу. Спасибо за подарок, Карин.

— Мм? — протягивает она сонно с одним приоткрытым глазом. — Уже?

— Да, мне пора. Желаю хороших летних каникул и море впечатлений. Маму поздравь от меня.

— Угу. На телефоне же, да?

— Конечно! И не забывай, что я с нетерпением жду твоего возвращения.

Оставляю легкий поцелуй на её покрасневшей от лежания щеке и на цыпочках выхожу в просторный длинный коридор. Первое, что заставляет меня удивиться — запах спиртного. Кажется, будто кто-то нарочно разлил выпивку по углам. Бутылки, бумажки, разбитый стакан, сдутый шарик… В конце коридора, у стеклянных дверей гостиной валяется парень. Он спит и храпит так громко, что вчерашний грохот уже кажется мне пением птичек. Поддавшись любопытству, я осторожно заглядываю в гостиную, где всё ещё играет музыка, но очень тихо, почти неслышно. В одном углу спит парень с расстёгнутой ширинкой, недалеко от него развалилась девушка в желтом сарафане и разорванных бежевых колготках. И как им только не холодно на плитке? Огромный угловой диван, что стоит в самом центре комнаты, кажется, с трудом удерживает на себе тела спящих людей. Парни и девушки лежат друг на друге, ноги одного упираются в лицо другому… Боже. Если все вечеринки заканчиваются именно так, то мне как-то не очень хочется учавствовать во всем этом бедламе.

— Милая проснулась.

Будь здесь потолок намного ниже, то я бы точно пробила в нем дыру от испуга. Скользящий, как вонючая зеленая слизь, голос за спиной может принадлежать только одному человеку. Решаю ничего не отвечать этому Илье, от которого несет алкоголем так, что слезятся глаза, и поспешно разворачиваюсь на пятках. Однако мой порыв поскорее убежать отсюда этот неприятный парень блокирует рукой, уперевшись ею в стену.