[]
Ток
Топ
Стоп
Год
Где
Что
Это
Удар
Рад
Ад
А
Я
Человек с кинжалом из Свистящей бухты
Из неизданных мемуаров Уайлдера Харлоу
Июнь, 1990
Я приезжаю в Свистящую бухту первым — сажусь на поезд до Портленда, оттуда на автобусе добираюсь до Кастина, а потом беру такси до коттеджа. Родители приедут завтра. У них в городе остались еще какие-то взрослые дела, так что они разрешили мне отправиться сюда самостоятельно и провести одну ночь в одиночестве. В конце концов, мне уже почти восемнадцать. Абсолютно взрослый человек.
Взвалив сумку на плечо, я поднимаюсь на холм. Я взял с собой совсем немного вещей. Мне нужны только шорты, майки и шлепки. И плавки. Харпер приезжает на следующей неделе. Нат придет вечером. Я написал ему про свой приезд несколько недель назад на адрес почтового отделения Кастина, как он мне и сказал. Его адреса я не знаю. Когда я оказался в Кастине, то нашел на почте его обещанный ответ. «Хорошо. Я принесу ужин», — написал он своим трогательным детским почерком.
Я уже думаю, чем мы будем заниматься. Я рад, что нам с Натом удастся увидеться до приезда Харпер. Так я смогу прощупать почву. Немного беспокоюсь по поводу актуальности нашего уговора. Могло же за целый год все измениться? Потому что этим летом я решительно настроен завести девушку и вопреки всему немного надеюсь, что это будет Харпер.
А если наш пакт все еще в силе, у нас будет возможность снова сблизиться до ее приезда. И у меня не возникнет желания нарушить соглашение.
Надеюсь, эта логика действительно разумна. Все так запутанно…
В конце тропинки я вижу чей-то силуэт, вырисовывающийся в темнеющем небе. Какой-то высокий мужчина. Он поднимается на вершину холма, останавливается у белого забора и прислоняется к нему. Я совершенно не представляю, что это за парень, — и от мысли, что сейчас придется вести какие-то взрослые разговоры, у меня внутри все падает. Я просто хочу скинуть сумки и спокойно дождаться прихода Ната. Лучше скажу этому типу вернуться завтра вечером, когда приедут родители.
Мужчина разворачивается в теплых лучах заката. Поднимает руку и машет. Он уже не такой, как в моих воспоминаниях. Это Нат.
Мы быстро обнимаемся, а потом отходим друг от друга и внимательно изучаем.
— Ты, наверное, на фут вымахал, — только и могу выдать я.
Он улыбается и тактично отвечает:
— Ты тоже.
До этого момента я дико гордился своими тремя с четвертью дюймами, на которые вырос в этом году.
— Пошли, — нетерпеливо тычет меня в бок Нат. — Бросай свои вещи и пойдем к морю. У меня есть пиво. — Его скулы кажутся еще более точеными под грубой щетиной.
Я бросаю сумку на кухне. А потом прислоняюсь к стене и медленно вдыхаю, не включая свет. В кухонных окнах полоска заката над океаном кажется зеленоватой. Я понимаю, что Нат ждет меня у ворот — почти ощущаю его нетерпение сквозь стены. И все-таки не торопясь захожу в каждую комнату. Почему-то мне кажется очень важным заполнить весь дом собой, своим дыханием. Снова сделать его своим. В этом есть что-то магическое — так обязательно сделала бы Харпер. Интересно, насколько она изменилась за этот год.
Дом как будто тоже встречает меня вздохом. Глубоким, спокойным вздохом облегчения.
Я натягиваю плавки, хватаю свитер и выхожу в темноту. Я дома.
По дороге к морю Нат останавливается.
— Подожди, иди за мной. — Он сворачивает с тропинки и морщится, когда острые камешки впиваются в его босые ноги.
Высокая трава на лугу кажется бледной в лунном сиянии. Дрожащая, разбитая на кусочки луна отражается в море. Мне тут по-прежнему не нравится.
— Да что такое? Зачем такой крюк?
— Мне нужно кое-что забрать. — Нат светит фонариком на груду камней у небольшого склона. Он аккуратно запускает руку в расщелину и извлекает оттуда упаковку с шестью банками пива. — Мое тайное место, — объясняет Нат. — Иногда я прячу здесь выпивку. Можешь угощаться, если вдруг захочешь. Только не выпивай все, ладно? — добавляет Нат. — Мне приходится платить этому придурку Сонни из магазина запчастей по пять баксов каждый раз, когда я прошу его купить пива. Или ловить ему лобстера.
Мы сооружаем на пляже костер, и Нат задумчиво тыкает палкой в картошку под слоем сереющих углей. Он очень гордится, что сам сегодня сделал ужин и подготовился к моему приезду.
Мы с ним все еще немного осторожничаем друг с другом, пытаясь обвыкнуться. Все почти точно так же, как и прошлым летом, но по-другому. Как одна и та же фотография с разной экспозицией.
— Ты выглядишь старше, — произносит он, озвучивая мои мысли. — Когда я увидел тебя на холме в этом свитере и ботинках… — Нат неуверенно улыбается. — Я тебя не узнал. И ты на меня посмотрел как на незнакомца. Ладно, пора есть. — Он снимает с ремня нож для устриц и вонзает в почерневшую картофелину. В темное небо вздымается столб пара. — С картошкой всегда веселее, — приговаривает он.
Картофелины слишком горячие, так что мы вскрываем их с помощью ножа и впиваемся в картофельную плоть вилками, которые я принес из коттеджа. Нат достает из переносного холодильника маленькую жестянку и аккуратно ее открывает. Там лежит крохотный бледный кусочек масла. Он осторожно берет его и делит на две драгоценные половинки между нашими картофелинами. Чувствую укол совести. Я мог купить масло в Кастине, или в Бар Харборе, или в любом другом городе, который проезжал по пути. Мы бы так утопили эту картошку в масле, что она сочилась золотом. Но он хотел сам для нас все организовать. Я не всегда сообразителен в отношениях с людьми, но у меня хватило такта не пытаться помочь.
Нат добивает свою картошку и начинает жевать кожуру, и я делаю то же самое. Она подгоревшая, резиновая и отдает углями.
Тут я поднимаю глаза, и у меня сердце уходит в пятки. На границе освещенного костром круга стоит девушка: бледная, как лилия, с двумя темными озерцами глаз.
— Я думала, мы встречаемся где обычно, — обращается она к Нату. — Я час тебя прождала.
— Я забыл, — то ли виновато, то ли раздраженно подергивает плечами Нат. Он протягивает ей остатки своей картошки на куске потемневшей фольги. — Есть хочешь?
Она берет у него фольгу, присаживается рядом и начинает есть длинными тонкими пальцами.
— Кто это?
— Уайлдер, — отвечает Нат. — Уайлдер, это Бетти.
— Привет, — говорю я.
Бетти смотрит на меня ровно одну секунду, а потом ее внимание вновь обращается к картофельной кожуре.
— Пошли, — говорит она Нату, расправившись с едой.
— Эй! — возражает Нат. — Уайлдер только приехал.
Бетти вытирает рот тыльной стороной ладони, а потом облизывается. На ее губах остается масляный блеск.
— Пошли.
Нат поворачивается ко мне и пожимает плечами, типа: «Ну, что тут поделаешь?»
— Конечно, идите, — говорю я. — Приятно было повидаться, дружище.
— Я зайду завтра, — обещает он.
Нат с Бетти уходят в темноту. Она обнимает его за талию. Потом я вижу, как девушка приподнимает ему футболку и начинает водить указательным пальцем по позвоночнику. Я вспыхиваю и отворачиваюсь.
Я собираю бутылки и оставшийся от нас мусор, а потом наполняю холодильник Ната морской водой и выливаю на остатки костра. Угли громко шипят и дымятся, и вонь от горячего влажного дерева тяжело оседает в прозрачном ночном воздухе. Я иду к коттеджу, протираю холодильник насухо и ставлю его у дверей, чтобы завтра не забыть отдать Нату. Переодеваюсь в пижаму, чищу зубы и умываюсь специальным лосьоном, который должен помогать от прыщей. Я усаживаюсь в кровати и открываю перед собой «Сердце — одинокий охотник» [«Сердце — одинокий охотник» — психологический роман Карсон Маккаллерс, написанный в 1940 году.]. Но слова не задерживаются в голове. Довольно скоро я выключаю лампу и просто лежу в темноте. Шум моря проникает в комнату вместе с лунным светом. Но я не сплю. С того момента, как на пляже из темноты возникла Бетти, мое сердце грохочет, словно бьющаяся о камни огромная волна; я аж слышу его в ушах. У Ната теперь есть девушка. Он больше не влюблен в Харпер.
Снизу из бухты слабо доносится протяжная, тонкая, высокая нота. А потом еще одна. Камни начали петь. Видимо, ветер изменился.
На следующий день родители приезжают в самом начале одиннадцатого. Они заходят в дом очень тихо и искренне удивляются, обнаружив меня проснувшимся, с книгой в руках и посреди полного порядка и чистоты.
— Мы боялись, что ты соберешь тут друзей, — произносит отец. — Закатишь вечеринку.
Я пожимаю плечами:
— Мы просто встретились с Натом. Сходили поплавать.
— Ты ответственный мальчик, Уайлдер, — говорит мама.
Не знаю, может, это просто мое воображение, но мне слышится в ее голосе некоторое разочарование.
Прошла неделя. Я сижу на низкой ветке клена лицом к морю и пытаюсь втянуться в Карсон Маккаллерс. У меня за ухом карандаш, но никаких заметок я не делаю. По-моему, я уже по сотому разу перечитываю одно и то же предложение.
Внезапно становится темно. На мои глаза опустились чьи-то ладони; холодные пальцы зажимают веки. У меня колотится сердце, и я неподвижно замираю: иногда я так делаю в минуты опасности.