В глубине души она ждала, что Пэйс позвонит, предпримет еще одну попытку. Но телефон молчал. Последний раз она видела Пэйса в особняке Долорес Эрнандес в Акапулько.

В последующие несколько недель Хоуп и Бетани встречались, болтали о том о сем, обсуждали последние детали свадьбы, о которых не успел позаботиться Пэйс. Но от него самого не было никаких известий.

Что она сказала Пэйсу? Что у нее есть свое дело и своя личная жизнь? Что ей больше никто не нужен? А теперь двадцативосьмилетняя женщина-бизнесмен дает ей совет сделать шаг навстречу Пэйсу.

В любой другой ситуации все происходящее вызвало бы у Хоуп лишь ироничный смех. Но с тех пор как она потерпела фиаско на вилле Долорес, ей было не до смеха. Телефон просто разрывался от звонков. Хоуп поступало столько предложений о работе, что одной справиться со всем этим ей было просто не под силу. В конечном счете, Пэйс оказался прав. Свадьба Бетани пробудила огромный интерес к ее персоне, а ведь само торжество даже еще не успело состояться.

Высшее общество Хьюстона обожает громкие скандалы, а ссора Пэйса и Хоуп дала повод для разговоров. Обрадовалась даже Долорес.

— Вы внесли свежую струю в это довольно скучное мероприятие, — сказала она Хоуп по телефону. — Я думала, Марта Денон из себя выпрыгнет. — Она вздохнула. — Ну и повеселились же мы!

Возможно, для Долорес это и было развлечением, но для Хоуп оно обернулось разбитым сердцем.

До конца недели Хоуп раздумывала над словами Бетани, и когда настала пятница, она была расстроена, сбита с толку и терзалась сомнениями. Несмотря на то, что Бетани, в общем-то, дала ей неплохой совет, Хоуп была не готова ему следовать. Пэйс причинил ей боль, очень сильную боль, и она пока не могла простить его или забыть о случившемся.

Звонок, раздавшийся у Хоуп в офисе, оказался для нее полной неожиданностью.

— Мисс Макаллистер? — Женский голос звучал несколько прохладно, и Хоуп не узнала звонившую.

— Да, — ответила она.

— Говорит Кейми Флауэрс, секретарь Пэйса Бракстона.

Сердце Хоуп замерло. Звонок был местный, и это значило, что Пэйс не уехал назад в Каир.

— Я звоню вам по просьбе мистера Бракстона. Он попросил меня узнать, не числится ли за ним каких-либо неоплаченных счетов, связанных со свадьбой его племянницы.

Хоуп медленно подбирала ответ, и он обжигал ее язык. Единственным неоплаченным счетом Пэйса был счет за ее разбитое сердце, но ведь секретарша спрашивала вовсе не об этом.

— Предварительная смета уже готова, но окончательный отчет я обычно готовлю после свадьбы, мисс Флауэрс, — наконец сказала она. — Вы сможете получить его в понедельник.

— Очень хорошо. Офис мистера Бракстона находится…

— У него есть офис? Здесь, в городе?

— Да, мадам. Мы располагаемся недалеко от вас — на углу Сан-Фелипе и Йорктауна. Вы знаете, где это?

— Да.

«Пэйс был так близко — практически в соседнем здании — и в то же время так далеко», — подумала Хоуп, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

Секретарша дала ей адрес, а потом, немного поколебавшись, сообщила:

— Мистер Бракстон собирается уехать из страны сразу после свадьбы, мисс Макаллистер. Он решил принять должность главного консультанта в Дубае, поэтому каждый вечер допоздна остается в своем офисе. — Ее голос заметно потеплел, и она деликатно добавила: — Но если… если вы решите зайти во вторник, то его не будет на месте — у него запланирована встреча.

У Хоуп немного отлегло от сердца.

— Спасибо, — сказала она, — я приму это во внимание.

Хоуп тихо положила трубку и вырвала из блокнота листок с записанным на нем адресом. Она посмотрела на цифры слегка затуманенным взглядом, открыла шкаф и сунула листок в кипу лежавших там бумаг.

Она хлопнула дверцей, точно пытаясь вычеркнуть мысли о Пэйсе из своей памяти, и переключилась на более важное событие — свадьбу Бетани и Дерека, которая должна состояться на следующий день.

Все было готово. Правда, Хоуп не помнила, когда и как ей удалось это сделать. Эта мысль испугала ее, но когда она подняла голову и посмотрела в окно на сад, другая мысль, внезапно возникшая, испугала ее еще больше. Что она будет делать дальше, ведь у нее в жизни больше ничего не осталось?

Под конец дня в квартиру Хоуп доставили огромную белую коробку, но она понятия не имела, что в ней находится. Однако стоило ей открыть ее, как она тут же об этом пожалела.

Утопая в облаках ароматной оберточной бумаги, блестящее шелковое платье взывало к сердцу Хоуп, и она невольно приложила руку к груди, пытаясь унять боль. Но это не помогло, да и ничто не помогло бы, и боль выплеснулась наружу.

Пальцы Хоуп коснулись мягкой ткани, а потом жемчужин, украшавших ворот. Это было то самое платье, которое она примеряла у Неймана. Хоуп вытащила его из коробки. Из складок платья выпала записка.

«Моя дорогая Хоуп. Я не знаю, что сделать или сказать, чтобы заставить тебя изменить свое мнение обо мне. Но я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя, несмотря ни на что. Ты самое главное, что есть у меня в жизни, и все, что я делаю, я делаю для тебя. Твой любящий муж Пэйс».

Из глаз Хоуп полились слезы. Тяжелая шелковая ткань холодила ее кожу, и Хоуп вновь вспомнила взгляд Пэйса, когда она примеряла это платье. Этот огонь в глазах предназначался ей, и воспоминание о взгляде Пэйса поразило ее в самое сердце.

Хоуп закрыла глаза и прижала платье к груди, а из-под ее опущенных век продолжали литься слезы. Больше всего ей хотелось отправиться к Пэйсу, сказать, что она все еще любит его, забыть о своих принципах и попытаться начать все сначала. Довериться ему. Очевидно, и он хотел того же, иначе не послал бы ей это платье с запиской.

Чтобы принять решение, Хоуп хватило одной минуты.

Спустя полчаса она уже стояла в лифте здания, где располагался офис Пэйса, и нажимала кнопку нужного этажа. Когда лифт поднялся, Хоуп почувствовала, как у нее замерло все внутри, но она постаралась взять себя в руки.

В коридоре было тихо, и Хоуп, выйдя из лифта, заметила табличку с именем Пэйса на одной из ближайших дверей. Набрав побольше воздуха в легкие, она толкнула дверь, вошла внутрь и оказалась в роскошной приемной. Пол устилал темно-зеленый ковер, а вдоль стены расположилась удобная кожаная мебель. Стол секретарши был пуст, но записка, лежавшая на его полированной деревянной поверхности, извещала, что та вскоре должна была вернуться. Хоуп беззвучно выругалась. Закусив нижнюю губу и размышляя, что делать дальше, она вдруг заметила, что дверь, ведущая из приемной в кабинет, приоткрыта, и из-за нее доносятся голоса. Подойдя ближе, Хоуп уже подняла руку, намереваясь постучать, но ее рука, а затем и сердце замерли при звуке знакомого низкого голоса, доносившегося из кабинета. Это был голос Пэйса.

— Он действительно безупречен, — печально произнес Пэйс. — Просто не верится, что вы смогли так точно подобрать цвет — он точно такой же, как глаза Хоуп.

— «Камминз» может отыскать любой камень, мистер Бракстон, — отозвался вежливый женский голос. — Если бы вы дали мне меньше времени и меньше денег, мне было бы гораздо сложнее отыскать такой совершенный сапфир. Но к счастью для всех нас, у вас в избытке и того и другого.

— Я давно уже оставил привычку торопиться, миссис Моррис.

— Думаю, вы удивитесь, если узнаете, как много мужчин приходят ко мне всего за неделю до свадьбы и ожидают, что я подберу для них именно то, что они хотят.

— Честно говоря, я уже не помню, когда мы говорили о кольце. Когда же это было? Кажется, шесть месяцев назад?

Хоуп с трудом сдержала возглас удивления. Он начал подыскивать кольцо для нее более чем шесть месяцев назад? Но это невозможно! Шесть месяцев назад Пэйса даже не было в Хьюстоне. Он даже не знал, что Бетани собирается замуж.

— Да, думаю, именно полгода назад. — Смех женщины был чистым и звонким. — У меня хорошая память, мистер Бракстон, и, кроме того, я знала наверняка, что вам нужно. Мой муж тоже большой романтик. Как я могла забыть мужчину, который хотел, чтобы камень в обручальном кольце был одного цвета с глазами его возлюбленной? — Она замолчала, потом сказала, слегка понизив голос: — Должно быть, вы ее очень любите.

Пальцы Хоуп крепче сжали белую коробку, которую она держала в руках, а из глаз хлынули слезы.

— Я действительно люблю ее, и она единственная женщина, которую я когда-либо любил. — Хоуп услышала тихий щелчок — судя по всему, Пэйс захлопнул коробочку для украшений, и этот звук эхом отозвался в ее сердце. — К сожалению, она не разделяет моих чувств.

— Мне очень жаль, — искренне сказала невидимая женщина. — У нас с мужем тоже были проблемы, но в конце концов все разрешилось. Может, и у вас все будет хорошо.

Хоуп услышала звук отодвигаемых стульев. Очевидно, разговор был окончен. Она знала, что ей следует уйти, но ноги точно приросли к полу.

Женщина заговорила снова:

— Уверена, что с продажей камня у меня не возникнет проблем, но я все же решила сначала предложить его вам. Я…

Но Пэйс резко перебил ее:

— Мне кажется, вы не совсем меня поняли. Мне нужен этот камень, миссис Моррис. Я никогда не видел, чтобы сапфир так передавал цвет глаз Хоуп.

— Извините, — быстро ответила женщина, — я думала…

— Не стоит извиняться, — произнес Пэйс. — Ваше замешательство вполне понятно. Я хочу, чтобы вы выполнили мой заказ. — До слуха Хоуп донесся звук вырываемого из чековой книжки листка. — Я думаю, этой суммы будет достаточно в качестве залога?

— Да, вполне, — послышался ответ.

— Я хочу, чтобы по обе стороны сапфира располагались чистейшей воды бриллианты. Пусть камни оправят в желтое золото. — В голосе Пэйса слышалось некоторое замешательство, затем его тон смягчился: — Она — это сапфир, голубой и сверкающий, а я — бриллианты, холодные и крепкие. — Его смех оборвался, и он добавил: — Она никогда не наденет это кольцо, но я оставлю его себе как напоминание о том, что я потерял.

И тут лед в сердце Хоуп растаял, и она отмела прочь остатки сомнений. Сделав глубокий вдох, она толкнула дверь и вошла в комнату, держа коробку под мышкой.

Пораженный Пэйс сначала посмотрел на нее, затем перевел взгляд на коробку.

— Ты ничего не потерял, — сказала Хоуп, — более того, это только начало.

Краем глаза Хоуп заметила, как женщина-ювелир взяла свой портфель и выскользнула за дверь. Взгляд Пэйса проникал ей в самое сердце, и она чувствовала себя так же, как в тот день, когда он ждал ее перед церковью в день их свадьбы. «Время лжи прошло, — говорили черные глаза Пэйса, — теперь впереди только правда».

И в этот самый момент Хоуп поняла то, что знала всегда — несмотря ни на что, они все равно будут принадлежать друг другу. Она всем сердцем любит Пэйса, а он отвечает ей взаимностью. Все чувства и мысли Хоуп принадлежат Пэйсу. Он медленно обошел стол и приблизился к Хоуп.

— Ты и в самом деле так думаешь?

Хоуп не могла винить его за скептицизм, от которого потемнели его и без того черные глаза.

— Я никогда ничего не говорю напрасно. Ты мог бы уже понять это.

Когда Пэйс поднял руку, чтобы дотронуться до лица Хоуп, она заметила, как дрожат его пальцы. Это зрелище парализовало ее, и с ошеломляющей ясностью Хоуп поняла, как много она значит для Пэйса и как много он значит для нее. Она схватила его руку и поцеловала в ладонь. И в то же мгновение Пэйс прижал Хоуп к себе.

Так они и стояли, держа друг друга в объятиях, понимая, как близко были к тому, чтобы навсегда оставить в прошлом это восхитительное мгновение. Хоуп зарылась лицом в плечо Пэйса, вцепившись руками в лацканы. А Пэйс прижимал ее к груди, бессвязно шепча ей на ухо слова любви. Когда же Хоуп наконец подняла голову и встретила испытующий взгляд Пэйса, у нее заныло сердце.

— Я люблю тебя, — просто сказала она. — И всегда любила. И всегда буду любить.

Пэйс кивнул.

— Господи, Хоуп, я тоже люблю тебя! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

— Простить тебя? Конечно, если только…

— …я не буду совать свой нос в твои дела. — Он поднял вверх правую ладонь. — Обещаю! Честное слово! Никогда в жизни!

— Никогда? — Вопросительно вскинув брови, Хоуп снова поцеловала ладонь Пэйса, не сводя взгляда с его лица. — Никогда не станешь больше помогать мне? Даже если мне очень нужна будет твоя помощь?

— Тебе же никто не нужен, помнишь?

— Правильно, — кивнула она. — Но ведь ты изменился. Отняв руку от ее лица, Пэйс заключил Хоуп в объятия.

— Значит, мы оба лгали… И все же есть одно обстоятельство, которое никогда не изменится.

Хоуп обняла Пэйса так крепко, как только могла, а потом слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— И что это такое?

— Моя любовь к тебе, — ответил он. И в следующее мгновение его губы накрыли ее.

Хоуп прильнула к Пэйсу, обвив руками его шею и погрузив пальцы в волосы, ощущая, как ее начинает увлекать за собой водоворот исходившей от Пэйса энергии. А когда наконец поцелуй закончился, Хоуп пришлось некоторое время стоять, держась за Пэйса, и ждать, когда мир вокруг нее перестанет вращаться. И как она могла допустить мысль о том, что сможет прожить жизнь без этого мужчины? И что может быть важнее этого момента? Губы Пэйса требовательно приблизились к губам Хоуп, и она, дрожа от счастья, сдалась. Но в тот же самый момент на столе Пэйса пронзительно зазвенел телефон, и Хоуп испуганно отпрянула назад.

— Не будем брать трубку, — пробормотал он. — Ничего важного.

— Но ты не можешь…

— Могу. Автоответчик сработает.

Он продолжал целовать Хоуп, и его губы скользили по ее лицу, векам, шее. Следуя его совету, Хоуп забыла о телефоне и позволила себе расслабиться, получая наслаждение от этого мгновения неземного счастья. Но вдруг из Динамика автоответчика послышался знакомый голос:

— Дядя Пэйс, это Бетани. Догадайся, что я тебе сейчас скажу? Мы с Дереком только что совершили побег.

Глава 12

Не веря своим ушам, Пэйс ошарашенно посмотрел на Хоуп и надавил на кнопку телефонного аппарата с такой силой, что тот слетел со стола. В следующее мгновение Пэйс прорычал в болтающийся на шнуре телефон:

— Бетани Корнфелд, что ты сказала?

Хоуп слышала, как Бетани захихикала на другом конце провода.

— У нас не было другого выхода, дядя Пэйс. Мы узнали, что Долорес наняла целую эскадрилью вертолетов, которые должны были сесть на лужайке перед «Варго» и отвезти всех гостей на завтрак в Париж наутро после венчания. И чем больше мы раздумывали над этим, тем более нелепой казалась нам эта затея. Вот мы и решили сбежать в Лас-Вегас.

Пэйс изумленно посмотрел на Хоуп. Он точно лишился дара речи. Она никогда не видела его в таком состоянии.

— Дядя Пэйс? Дядя Пэйс? Ты меня слышишь?

— Мы слышим, — наконец ответила Хоуп. — Твоего дядю хватил удар, но мы тебя слышим.

— О Хоуп! Я так рада, что и ты тоже там! — Бетани замолчала, и Хоуп услышала приглушенный звук работающих игровых автоматов. — Ты послушалась моего совета?

— Боюсь, что да, — ответила Хоуп, с улыбкой глядя на все еще пребывающего в прострации Пэйса. — И все просто отлично.

— Фантастика! — воскликнула Бетани. — Но я знала, что все закончится именно так.

— И все же у нас возникла небольшая проблема, Бетани. — Хоуп взглянула на Пэйса. Опустошенный и раздавленный, он сидел в своем кресле. — Что нам делать с твоей свадьбой? С вертолетами или без таковых, но она должна состояться завтра. Или ты забыла? Четыре сотни приглашенных. Банкет в «Варго». Два оркестра — классический и рок-группа.

— Отмени все.

Глаза Хоуп округлились, а Пэйс приложил руку к сердцу.

— Но это невозможно. Так никто не делает.

— Ну почему невозможно? Я уверена, что если ты позвонишь им, то…

— Бетани, я много лет организую свадьбы. Поверь мне, такие мероприятия не отменяются в течение суток.

На другом конце провода повисла тишина, а потом раздались приглушенные голоса. Хоуп посмотрела на Пэйса. Закрыв глаза, он наверняка подсчитывал, какая сумма денег была выброшена па ветер. Но тут Бетани снова заговорила:

— Послушай, Хоуп, у меня появилась идея…

Пэйс стоял в саду, утопающем в розах. Его черные глаза блуждали по лицам гостей, а пальцы беспокойно крутили обручальное кольцо, лежавшее в кармане. Оно было совершенно новым и как нельзя кстати подходило к кольцу с сапфиром и бриллиантами, подаренному им Хоуп в честь помолвки. Пэйс с нетерпением ждал момента, когда сможет наконец надеть его ей на палец, и поэтому нервно переминался с ноги на ногу, надеясь увидеть лицо любимой в толпе ожидающих гостей.

Раздались последние звуки арфы, и гости расселись на свои места, заставив жениха занервничать еще больше. Все эти люди приехали на торжественное бракосочетание, которое должно вот-вот начаться.

Только невеста и жених другие.

Но вот заиграла музыка, и все обернулись. Первой шла Долорес, и копна ее огненно-рыжих волос развевалась на ветру. На ней было переливающееся голубое платье, которое уместнее смотрелось бы на балу у Кеттлмана. Достигнув передних рядов гостей, она шутливым жестом приподняла воображаемую шляпу и поприветствовала Пэйса. Он с улыбкой поклонился в ответ.

За Долорес следовала Эллен, и ее великолепная фигура, затянутая в традиционную китайскую одежду, поражала изяществом. Длинный разрез обнажал стройные ноги. Дойдя до конца красной ковровой дорожки, Эллен остановилась возле Пэйса и изрекла:

— Выносливость лошади проверяется расстоянием, а характер мужчины — временем.

— В том, что собака голодна, виноват ее хозяин, — усмехнувшись, ответил Пэйс.

Глаза Эллен распахнулись от изумления, но она туг же запрокинула голову и громко рассмеялась. Музыка играла все громче, и Пэйс повернулся, чтобы увидеть женщину, ради которой вернулся в Хьюстон.

Хоуп медленно шла по проходу, а лучи яркого техасского солнца делали ее белокурые волосы похожими на сверкающую серебристую фату. Платье повторяло каждое движение Хоуп, как будто было сшито специально для нее. Тяжелый шелк ниспадал ровными широкими складками, облегающий лиф обнажал кремовую кожу и подчеркивал грациозную осанку, высокий воротник, украшенный россыпью жемчуга, облегал шею Хоуп — словом, во всем ее облике сквозило утонченное изящество. Сердце Пэйса замерло.

Он хотел Хоуп Макаллистер.

Даже сильнее, чем хотел ее тринадцать лет назад.

И теперь она принадлежала ему.

Он хотел закричать от переполнявшей его радости, возвестить всему миру, что она собирается стать его женой — его женой! И все же, глядя, как Хоуп приближается к нему, Пэйс молчал, тихо торжествуя. Он упивался ее красотой, понемногу пьянея от мысли, что эта женщина любит его.

В ушах Хоуп покачивались новые серьги — подарок Пэйса. Это были ее излюбленные массивные сапфиры, только теперь в обрамлении бриллиантов. Их яркий огонь защищал необыкновенно красивые нежно-голубые камни. Хоуп подошла к Пэйсу, и их взгляды встретились. Ее бездонные голубые глаза были такими же ясными, как и прежде. Он взял ее руки в свои и почувствовал, как мир начал медленно вращаться вокруг него. Меняется все, но некоторые ценности — такие как любовь — не изменятся никогда.