Она осторожно дотронулась до его щеки легким, почти незаметным движением.

Если бы они были в другом месте, в другое время, в другой ситуации, она обязательно влюбилась бы в Марка. Это было бы прекрасным приключением…

Удивляясь чувствам, охватившим ее, она взяла кружку дрожащими руками и вышла. Не задумываясь, она вылила шоколад в раковину и загасила огонь в печке. В горле у нее стоял комок. Ей вовсе не хотелось возвращаться домой к дедушке. И еще меньше хотелось остаться старой девой.

Идиотка! Зачем ей темнить перед самой собой? Приходится признаться, что ей хочется выйти замуж за этого проклятого Редмана! Какова ирония судьбы! Ведь всего несколько дней назад она прибыла сюда, чтобы всеми правдами и неправдами воспротивиться этому! Наверное, возраст дает о себе знать.

Миранда постаралась успокоиться, задула лампы, взяла свою дорожную сумку и потащила ее в свою комнату. Она растерянно смотрела на узенькую кровать. Лучше бы она была сейчас рядом с Марком, калачиком свернувшись в уголке его широкой кровати.

Она еще раз напомнила себе, что Марк-то смотрит на нее как на очередной объект сексуальных вожделений, и делает он это только потому, что она с самой их первой встречи корчит из себя разбитную обольстительницу. Но ей почему-то не удалось убедить себя в этом.

Дура набитая! Да он даже не посмотрел бы в сторону настоящей Миранды Пауэлл! Ему подавай кокетливые глазки, обещающие так много, обожающие взгляды из-под опущенных ресниц, игривое покачивание бедер и раскованные манеры. Он весь очень поверхностный. Разве она не заметила?

И если она хочет сохранить себя как личность, она должна держаться от него подальше.

7

Следующим утром, раздумывая над тем, что ей надеть сегодня, Миранда выудила из дорожной сумки яркую открытую блузку, но сразу же запихнула ее обратно. Она больше не собиралась выряжаться. Ей понравилось быть самой собой.

Она надела простые шорты и футболку и прошла по коридору, не в состоянии удержаться от соблазна заглянуть одним глазком в открытую дверь комнаты Марка. Комната оказалась пуста, а постель была в таком идеальном порядке, будто на ней никто и не спал.

Миранда вздохнула. Она не нашла Марка и на кухне, что лишь усилило ее разочарование.

— Что-то ты подозрительно ведешь себя, дорогая! — вслух отчитала она себя.

Чтобы хоть немножко отвлечься, она занялась приготовлением кофе.

Сжимая кружку двумя руками, Миранда пришла к окончательному решению, которое далось ей нелегко. Она все честно расскажет Марку, получит от него информацию о смерти своих родителей и уедет домой как можно скорее, пока по уши не влюбилась в него.

А дома ей нужно будет изменить свои отношения с дедушкой, и сделать это тактично, но твердо. Ей предстоит самой планировать свое будущее. Она намеревалась дать дедушке понять, что вовсе не собирается пренебрегать своими обязанностями по дому, но она человек с характером и способна постоять за себя.

Миранда положила в рюкзак немного еды и воды себе на полдник и отправилась в Брокен-Хилл. Она будет рада увидеть особняк, в котором прошло ее детство. Ей предстояло пройти немало, день обещал быть жарким, но она непременно решила объясниться с Марком сегодня. Она с радостью подумала, что ей больше не придется нести тяжелую ношу притворства и обмана.

Миранда решительно шла вверх по холму, который заслонял собой вид на старый дом, и рисовала в своем воображении то, что сможет увидеть. Особняк стоял в центре сада, в котором оба дедушки собрали растения со всего мира. Самые экзотические, конечно, росли в обогреваемых теплицах, но и растительность, которая окружала дом, тоже не была заурядной. Дом наверняка несколько изменился. Может, Редманы пристроили новое крыло, как планировали уже давно. А может, особняк теперь полностью модернизирован, и от старого жилища остался только его внешний вид. Стены дома всегда казались ослепительно белыми из-за контраста с яркими цветущими кустарниками. В питомнике стояли гигантские кадки с огромными растениями — бананами, пальмами, пробковым дубом и другими иноземными пришельцами, так любимыми всеми обитателями дома.

А справа от дома располагался фруктовый сад. Чего там только не было! Родители всегда присматривали, чтобы они с Марком не ели неспелых фруктов, но детям не хотелось ждать, пока те созреют, и они то и дело мучились животами. Миранда почувствовала во рту вкус твердого зеленого абрикоса, который был неотделим от ее детства.

Задний двор жил своей собственной жизнью, не похожей на парадную. Там сновали рабочие, занятые сушкой кукурузы, бобов и лука. Одни растения уносили, другие доставляли с полей, и в воздухе витал особый запах. А в лесу, начинающемся прямо от заднего двора, были чудесные поляны с бабочками и стрекозами.

Как она любила это место! Занятая повседневной борьбой за выживание, она уже и позабыла это чувство. Теплая волна нежности наполнила ее сердце, но затем где-то в его глубине заворочался червячок. Она с грустью подумала, что сегодня увидит Марка и старый особняк в последний раз.

Полная нетерпеливого ожидания, Миранда поднялась на верхушку холма. Неожиданно она окаменела. У нее подкосились колени, и она без сил опустилась на мягкий торф, в ужасе и оцепенении глядя перед собой.

— Нет! — прошептала она, надеясь, что это всего лишь дурной сон. — Нет! Этого просто не может быть!

Ему было трудно сконцентрироваться на работе. Живые и яркие образы в его воображении никак не хотели покидать его. Наиболее сильным было впечатление от той Миранды, которая хлопотала над ним в конце вечера, когда он уже не мог скрыть своей усталости.

Но она ведь пытается произвести на меня впечатление идеальной жены, в сердцах подумал он, сердито подписывая контракты на доставку тротуарной плитки. А его тяга к ней объясняется только тем фактом, что каждый мужчина любит, когда с ним носятся, когда о нем заботятся.

Дураком был, дураком и остался! Его ручка вгрызалась в бумагу, оставляя на ней следы гнева.

Случайно или умышленно, Миранда, как опытный кукловод, потянула за те ниточки, которые вызвали у него сочувствие к ее нелегкому детству. Но как он может проверить, не врала ли она ему? Зная ее деда, можно предположить, что она все же была искренней.

Марк вышел во двор и, отказавшись от помощи, стал снимать тяжелые плиты с грузовика, как будто пытаясь доказать самому себе, что он еще не превратился в кабинетного бумагомараку, и стараясь отвлечься от своих мыслей. Нельзя сказать, что это ему вполне удалось.

Он снова и снова прокручивал в голове события вчерашнего вечера. Отсутствующий взгляд Миранды, когда она рассказывала о своей жизни. Нежность ее лица. Слишком уж душещипательная история, наверняка выдуманная, чтобы посильнее зацепить его.

Ну что ж, ей это удалось. Уже уснувшие воспоминания вернулись к нему с новой силой. Опять возвратились боль и одиночество, которые он ощущал после смерти родителей.

Марк понял, что Миранда искренне привязана к этому месту. Он тоже его любит, но что из этого?

Марк стер пот со лба и обвел взглядом пахнущую дымом уродливую черную пустошь, где торчал остов дома.

Сколько раз он обещал себе оставаться бесстрастным и не позволять эмоциям управлять собой? Он собирался покончить с делами и уехать. Так было легче. Но теперь беспощадность разрушения навалилась на него с новой силой, вызывая чувство отчаяния.

Миранда с таким упоением описывала ему тот Брокен-Хилл, который она помнила, что он ощущал, будто его собственное тело страдало здесь, на пожарище.

Сколько лет он с переменным успехом твердил себе, что это место ничего для него не значит. Он повторял это снова и снова, так долго, что почти убедил самого себя. Но на самом деле он подсознательно пытался отгородиться от болезненных детских воспоминаний о смерти родителей.

Ему удалось устроить свою жизнь так, что он годами не бывал в Австралии. Он развернул такую бурную деятельность, что у него совсем не осталось времени на раздумья о возвращении.

Запал неожиданно кончился. Марк, будто окаменев, стоял без дела и уныло смотрел на опустошенную землю, думая о том, что ощущали бы сейчас его мать и отец Миранды, которые так любили эти места и сделали так много, чтобы превратить старый заброшенный особняк в величественное здание. Они знали здесь каждый камень, каждую травинку на поле и отдавали им всю свою любовь и нежность.

Это они научили их с Мирандой разбираться в растениях и животных. Марк вспомнил, что именно здесь начиналось его становление, здесь формировалась его еще не осознанная тяга к познанию разнообразия зеленого мира, окружающего людей. Хотя на первых порах уход за растениями был своеобразной попыткой укрыться от вездесущего отца, недовольного своим отпрыском, с каждым днем забота о зеленых росточках увлекала его все больше.

Возможно, воспоминания о тех счастливых днях так размягчили его сердце, что он стал особенно восприимчив к чарам Миранды.

Он выругался про себя. Как он презирал и ненавидел себя за то почти постоянное возбуждение, которое испытывал, находясь рядом с ней.

После смерти Дебби он держался подальше от женщин. Марку казалось, что что-то внутри него сломалось. Он ушел в себя, не желая делиться ни с кем своими переживаниями.

А вчера вечером он ощущал нестерпимое желание заключить Миранду в свои объятия и нежно целовать ее губы, ощущать ее мягкое тело подле себя. Почувствовать снова боль и экстаз.

Разве благоразумно чувствовать что-то подобное к такой поверхностной и прагматичной особе, как Миранда? Тот ангел во плоти, с которым он столкнулся вчера на кухне, был просто миражом.

С отчаянием Марк понял, как ему не хватает Дебби. По какой-то причине он все это время ищет кого-то, кто был бы похож на нее. Как будто это возможно.

Дебби была нежной и мягкой, честной и открытой. Он мог часами сидеть и просто смотреть на нее, радуясь своему счастью. Ее лицо…

Неожиданно он остолбенел. Он отчаянно пытался вызвать лицо Дебби из своей памяти, но вместо этого чужой напористый образ мелькал перед его глазами снова и снова. Образ женщины с серебристыми дымчатыми глазами, которые временами темнели и дышали страстью. Женщины, чья улыбка гипнотизировала и одурманивала его. Той, что заставляла его радоваться и сердиться одновременно.

Но она не стоила и волоска с головы Дебби. Он осквернил память жены, сравнивая ее с этой особой. На глаза Марка навернулись слезы, он ощутил комок в горле.

— Не забывай, что она — всего лишь искательница приключений, старающаяся подцепить себе богатого мужа, — вслух напомнил он сам себе.

Марк неуклюже повернулся и уронил плитку, которую держал в руках. Она треснула. В сердцах он отшвырнул обломки ногой. Интересно, что бы произошло, если бы Миранда не упомянула об аварии, в которой погибли их родители? Его страстная тяга к ней дошла почти до точки кипения, а гормоны подчинили себе весь его разум.

— Хозяин, с вами все в порядке?

Он посмотрел на Ника, своего управляющего.

— Что тебе нужно? — взревел он, но тут же пришел в себя и быстро извинился: — Извини, Ник.

Лицо Ника выражало понимание.

— Ужасные времена, хозяин. Нам тяжело, а уж вам-то… — И он утешительно положил руку Марку на плечо. — Простите за то, что напоминаю вам, но через четыре часа придут бульдозеры для расчистки дома. Сейчас у вас есть последняя возможность еще раз обыскать дом, чтобы посмотреть, не уцелело ли что-то ценное.

Марк горестно сжал губы.

— Да, конечно. Скажи ребятам, чтобы меня не беспокоили. Я хочу побыть один.

Он пошел к руинам, оставшимся от дома после пожара. Вот и пришло время сказать последнее «прости»… Завтра здесь не останется ничего, что напоминало бы ему о прекрасном и далеком детстве.

Хорошее и плохое. Как все перемешано. Два родоначальника, как лебедь, рак и щука, тянущие семейное дело в разных направлениях из-за несхожести характеров и различий во взглядах на то, как это дело должно вестись. Он вспомнил, как они с Мирандой старались спрятаться подальше от их глаз, когда они, брызгая слюной и размахивая руками, спорили об очередном проекте.

Он вспомнил ту радость, которая охватывала его в теплицах, когда Гарри Пауэлл, отец Миранды, показывал ему, как нужно ухаживать за слабенькими ростками. Временами он даже жалел, что Гарри не был его отцом.

Марк вспомнил бледное заплаканное лицо матери, когда она неожиданно крепко обняла его, украдкой смахивая слезы с глаз, и стала порывисто целовать. Прядь ее мягких волос упала ему на лицо и щекотала его. Он помнил это ощущение до сих пор. Ему было уже пятнадцать, и он стеснялся этих телячьих нежностей.

Он не мог предположить тогда, что это была их последняя встреча. Он не знал, что мама собиралась бросить вечно всем недовольного отца и убежать с Гарри Пауэллом. Он не мог знать, что больше не увидит ее живой.

Как больно! Как мучительно больно вспоминать об этом! Стараясь не раскиснуть, Марк надел толстые рабочие рукавицы и наклонился, чтобы попытаться найти хоть что-то, напоминающее ему о родителях, в том хаосе, который остался от родного гнезда.

Миранда сидела на холме, и у нее не было сил подняться. Она никак не могла понять, что же произошло. Вероятно, опустошительный лесной пожар, не такое редкое явление в этих местах, охватил всю усадьбу, остановившись только у подножия холма, на котором она сидела. Внизу она заметила широкую траншею — видимо, это была противопожарная полоса, которая помогла спасти часть земельных угодий, но не сам дом.

Она оперлась рукой о землю, как будто та могла как-то поддержать ее. Рядом с ней зеленый океан радовал глаз и сердце, а перед ней открывалось разорение и опустошение.

Сначала ей показалось, что все было черным-черно, но затем ее глаз стал различать кучки серого пепла, которые когда-то были растениями. А вдалеке виднелись яркие оранжевые экскаваторы, работающие там, где когда-то был дом.

Миранда в ужасе поднесла руку ко рту, чтобы сдержать крик. Великолепный дом, в который было вложено столько трудов, больше не существовал.

Все, что она вспоминала с такой радостью и любовью, было разрушено. Все счастливые воспоминания были стерты жестокой рукой природы. Ей показалось, что вместе с домом сгорела какая-то часть ее.

— Марк!

Неудивительно, что он так вел себя. Вот почему он не хотел делиться с ней своими мыслями. Она поняла, что он сейчас где-то там, работает по очистке земель, и ее сердце полетело к нему. Она понимала, что он ощущал, что должен чувствовать. Она любила Брокен-Хилл, но для Марка в этом месте заключалась вся его жизнь.

Долго сдерживаемые слезы потекли по лицу. Она должна найти его и разделить его чувства.

Не унимая слез, гонимая желанием как-то утешить Марка, она, спотыкаясь, стала спускаться с холма к уродливой черноте, поджидающей ее внизу.

Солнце жарило немилосердно. Футболка Марка покрылась пятнами пота, а на душе было пусто и холодно.

Он проработал, наверное, час.

В глазах зарябило, он поднялся и окинул сердитым взглядом черную кучу обломков камня вокруг себя. Это занятие было совершенно бесполезно. Что он надеется найти здесь? То, что он потерял и уже никогда не сможет вернуть себе?

Любовь. Душевную гармонию. Нежность.

Будь проклята эта Миранда Пауэлл за то, что она разбудила в его душе призраки, которые уже давно заснули.

— Марк!

Он резко повернул голову и распрямил спину, побелев от гнева за то, что она посмела нарушить его уединение.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Марк сжал кулаки и угрожающе шагнул в ее сторону. Она испугалась, что он ударит ее.

Непрочно держась на ногах после долгой дороги, еще в состоянии шока от того, что она увидела, Миранда испуганно отступила и потеряла равновесие. Она со всего маху полетела на землю и услышала, как под ней затрещала куча обгоревших досок, обломков камней и другого строительного мусора.

Сморщившись от боли, Миранда поднялась на ноги, отряхиваясь, но теперь она была не намного чище, чем все, окружающее ее.

Она подняла глаза на Марка. Он был серым от отчаяния, а темные глаза с болью вглядывались в то, что осталось от усадьбы.

— О, Марк… — прошептала Миранда.

Его губы скривились, как от боли. Он отвернулся и с силой ударил кулаком по обгоревшей балке, торчавшей из каменного остова, когда-то бывшего домом.

На секунду Миранда закрыла глаза, не в состоянии видеть его таким удрученным. Она хотела бы помочь ему, но понимала, что это не в ее силах.

Остро ощущая свою бесполезность, она продолжала смотреть на него, и тихие слезы заструились по ее лицу.

— Марк! — прошептала она в отчаянии, глядя, как он вымещает свою ярость на обгоревших останках дома. — Я не могла представить этого и в самых страшных ночных кошмарах! Я просто не могу поверить своим глазам… Кто-нибудь… пострадал?

— Нет!

Она вздрогнула от его резкости. Старая добрая Миранда пробормотала бы свои извинения и убралась бы отсюда, поджав под себя хвост. Но надо же узнать, что произошло. Слишком часто она проигрывала потому, что боялась задать самый важный вопрос.

Миранда наскребла те остатки отваги, которые еще остались у нее, и, пробираясь сквозь груды строительною мусора и обломки камня, подошла достаточно близко к нему, чтобы он ее слышал.

— Как же это произошло? Ведь дом был сделан из камня, но от него почти ничего не осталось.

— Это из-за деревянных конструкций, используемых при строительстве. Если ты помнишь, крыша, двери и полы тоже были деревянными. К тому же против такого пожара ничего бы не устояло. Да еще взорвался газовый баллон на кухне.

Ее охватила дрожь. Она все еще никак не могла осознать, что то место, где она родилась и выросла, сгорело дотла. Ее дом. Его дом. Уцелела только огромная печная труба в центре, все остальное пространство занимали кучи обгорелого праха. Вот и все, что осталось от фамильной мебели и обстановки дома.

Посреди всей этой разрухи странным призраком казался холодильник с приоткрытой дверцей, покрытый сажей. На земле валялись оплавленные сковородки. Чугунная ванна, провалившаяся на нижний этаж, зацепилась за металлические поручни балкона. Вокруг стоял отвратительный запах дыма и сажи, и ее горло уже начало саднить от этого.

Миранда утерла лицо, покрытое пылью и потом.

— Это просто ужасно! Как ты все это перенес?!

— Будто мне оставалось что-то другое, — фыркнул он, бросив на нее быстрый презрительный взгляд через плечо.

— Прости, прости за те глупости, что я говорю. Я так растеряна, что сама не понимаю, что лепечу…

— Тогда лучше помолчи, — отрезал он.

Он посмотрел на нее, и ей пришло и голову, что она, должно быть, просто в ужасном виде — красная от жары, вся покрытая потом, отчего одежда прилипает к телу. Не говоря уже о пятнах сажи и пепла после ее падения.

— Ты что, гуляла?

Теперь она вспомнила, что он говорил о пожаре, когда встречал ее в аэропорту. Это, должно быть, произошло несколько дней назад.

Ее сердце сжалось. А она все это время строила ему глазки и выделывала всякие фортели. Какой ужас… Что он мог подумать о ней?

— Я… я пришла повидать тебя.

— Да ну? — презрительно скривил губы Марк. — Ты в этом уверена? А может, ты пришла посмотреть на Брокен-Хилл? Осмотреть свое приданое, так сказать.