Это были их с Рэйчел дети, и он знал, что его сердце принадлежит им.

— Вы уверены, что они выживут? — тихо спросил он медсестру, охваченный тревогой за эти хрупкие жизни.

— По всем признакам — должны выжить. У них еще плохо развиты легкие, и поэтому им нужна помощь кислородных аппаратов. Ваша дочь уже неплохо справляется с дыханием, и скоро ее можно будет отсоединить, — спокойно объяснила медсестра.

— А сын? — спросил Хэнк, с трудом сглатывая слюну.

Он не предполагал, что чувство отцовства вызовет в нем такой сильный трепет. Перед глазами Хэнка лежали его дети: кровь от крови, плоть от плоти — часть его и Рэйчел.

— Он не такой сильный, но с мальчиками всегда так! — ответила медсестра и рассмеялась. — Не бойтесь, Хэнк, познакомьтесь с ними, поговорите, спойте им что-нибудь.

У него, сперло дыхание. Он сел рядом с дочерью и принялся изучать ее тельце. Оно было сморщенным с головы до пят. На сомкнутых веках он рассмотрел мелкие реснички. И все же она казалась ему необыкновенно красивой.

— Привет, малютка, — сказал Хэнк и начал шептать ей нежные, трогательные слова.

Больше всего на свете он хотел заботиться об этих детишках. Когда их выпишут из больницы, он будет проводить с ними, как можно больше времени.

А это значило, что ему необходимо наладить контакт с Долли — сколько Хэнк ни откладывал этот неприятный момент, дольше тянуть было нельзя.

Внезапно он вспомнил о Рэйчел, и ему захотелось быть рядом с ней. Хэнк вошел в палату, где она спала, разделся и, придвинув свою кровать к ее кровати, обнял жену рукой. Она повернулась и, улыбнувшись сквозь сон, уютно прижалась к нему.

Но тут в сознании Хэнка неожиданно возник образ Долли. Что ему делать? Что говорить ей?

Он вспомнил тот день, когда, выйдя из ванной, увидел Долли, закутанную в полотенце Рэйчел, глядящую на него с такой страстью, что его пронзила дрожь.

Все его проблемы будут решены, когда он встретится с ней. Нужно только набраться терпения. Он будет считать дни, часы и минуты до этого момента.

11

Через три недели близнецов, которых теперь звали Тимоти и Тина, перевели в больницу в Монтикелло, и их родители могли вернуться в «Пинк Стоунз». Каждое утро они отправлялись вместе в больницу и проводили с малышами весь день до позднего вечера.

Приехали родители Рэйчел, которые до сих пор пребывали в блаженном неведении о намечающемся разводе их дочери с Хэнком. Они обожали Хэнка, и им трудно было бы перенести этот удар.

— Он великолепен, — восхищалась мать Рэйчел, наблюдая, как Хэнк играет со своим сыном. — Даже если он наденет пушистые женские тапочки и балетную пачку, а волосы накрутит на папильотки, он все равно будет выглядеть стопроцентным мужчиной.

Отец Рэйчел рассмеялся и нежно поцеловал свою жену.

— Ты счастливая женщина, Рэйчел, — сказал отец. — Хэнк надежный помощник. Посмотри, как он справляется с моим внуком. Уверен, что малыш Тим уже способен узнавать его по голосу.

— Да, он чудесный отец, — дрожащим голосом ответила Рэйчел.

— Ты неплохо обосновалась в «Пинк Стоунз» и, наверное, успела завести друзей.

Рэйчел подумала, что дружбой ее отношения с соседями по поселку называть, пожалуй, пока нельзя, но они относились к ней с такой трогательной теплотой... Она не представляла себе, каким шоком для всех станет их развод с Хэнком.

— Что ж, — сказала ее мать, облегченно вздохнув, — мы можем ехать домой со спокойной душой, зная, что у тебя нет иных проблем, кроме заботы о малышах.

Она поцеловала Рэйчел.

— О, мама, — прошептала Рэйчел, и в ее глазах заблестели слезы.

Родители Рэйчел состояли в браке тридцать пять лет. Брак Рэйчел продлился меньше трех.

Держа малютку Тину на руках, Рэйчел с грустью сознавала, что не способна будет дать детям все, что хотела бы. Если они с Хэнком останутся всего-навсего отстраненными и вежливыми лжесупругами, удастся ли им создать ту теплую атмосферу, в которой больше всего нуждаются дети?

Она обрадовалась, когда ее родители уехали к себе во Флориду, потому что ей было не слишком легко притворяться, что у них с Хэнком все нормально. Да и ему поневоле приходилось чаще обнимать и целовать ее у них на виду.

Однако Хэнк был безупречен, когда дело касалось детей. Он был всецело предан им.

Дни напролет они проводили с малышами, пели им колыбельные, разговаривали, ласкали, и малыши очень быстро научились различать их голоса.

С каждым днем Рэйчел все сильнее любила их, постепенно понимая, что значит быть матерью и полностью посвящать свою жизнь благополучию детей.

В самые трудные моменты Хэнк был с ней. Он был непоколебим, как скала, и умел скрывать свои собственные волнения и тревоги, когда нужно было утешить и поддержать ее. Его преданность была необычайной, и она знала, что может доверить ему детей.

Одного она никак не могла понять: почему он не смог точно так же полюбить ее? Они все время были вместе, но между ними зияла пропасть.

— Ты плохо выглядишь, Хэнк, — сказала она. — Почему ты не отдохнешь?

Он вынул малышку Тину из кроватки и нежно защебетал над ней.

— Спасибо, но у меня нет сейчас такой возможности, — возразил он без лишних пояснений.

Рэйчел, посмотрела на спящего Тима, и ее сердце переполнилось нежностью. Она так сильно любила их всех!

— Ты мог бы, отлучиться на несколько дней и проверить, как идет твой бизнес, — продолжала она.

— Бизнес и без меня идет хорошо. Моими контрактами занимается надежный человек. Сейчас важно быть с малышами, потому что мы нужны им. Я понял это, когда мы были в гостях у Мэгги и Дика, — сказал он.

— Но твой бизнес — это тоже твое дитя. Неужели ты не скучаешь по нему? — усмехнувшись, спросила Рэйчел.

— Честно говоря, я не думаю об этом. Сейчас мой долг — быть здесь.

Хэнк прав, подумала Рэйчел. Ему нужно время, чтобы привязаться к детям. Да и жалко пропускать самое интересное — волшебные моменты, когда малыши из сморщенных беспомощных комочков постепенно превращаются в маленьких человечков. Их взгляды становятся все более осмысленными, пальчики — цепкими, а скоро и звуки, которые они издают, начнут складываться в первые слоги.

— Эй, малышка, — сюсюкал Хэнк, — посмотри на папу!

Рэйчел внезапно вспомнила его слова о доверии к тем людям, которые однажды доказали свою надежность.

Она видела, сколько любви и нежности он отдает детям, и хотела хоть немного этой любви для себя. Может, стоит снова попытаться преодолеть эту пропасть между ними?

— У нас много общего, Хэнк, — тихим голосом начала она. — Мы провели вместе столько лет. Может, попробуем начать все сначала? Все, что я от тебя жду, — это раскаяния из-за твоей измены... Неужели это так сложно — просто попросить прощения?

— Этого ты не дождешься, — резко сказал Хэнк.

Он уложил Тину в теплую постельку.

— Почему нет? Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, — пробормотала Рэйчел.

Она видела, как у Хэнка задрожал подбородок. Он выглядел оскорбленным.

— Тогда ты должна научиться доверять мне.

— Как я могу сделать это? Я уверена, что любая женщина, заставшая ту сцену в спальне, не поверила бы твоим словам! — горестно заявила Рэйчел.

Хэнк с грустью посмотрел на нее.

— Я буду ждать тебя через полчаса в машине, — отчужденно сказал он и вышел.

Эти тридцать минут Рэйчел провела в раздумьях и пришла к выводу, что у нее есть надежда сохранить их брак. Если она действительно научится снова доверять Хэнку.

Они начнут все заново, но теперь будут мудрее.

По дороге из больницы домой ей пришла в голову идея, и, хорошенько ее обдумывая, Рэйчел все время про себя улыбалась. Когда они добрались до «Пинк Стоунз», Хэнк, как обычно, исчез в своем кабинете, а она отправилась наверх, переоделась и спустилась в сарай.

С топором в руках Рэйчел вернулась в холл, осторожно занесла его и обрушила удар на дверь квартиры Хэнка.

После второго удара она услышала из кабинета громкий крик:

— Рэйчел! Остановись! Ты поранишь себя!

Дверь осторожно открылась, и появился растерянный Хэнк.

— Если ты намерена разделаться со мной, то лучше найми кого-нибудь, я не хочу, чтобы из-за твоей неосторожности наши дети остались без матери!

Она опустила топор. Хэнк, похоже, беспокоится за нее.

— Я только хотела сломать дверь, — невинным голосом сказала Рэйчел.

— Я догадался.

— Спроси почему.

— Почему? — спросил он.

— Потому что я не хочу, чтобы ты жил в этой квартире. Я не хочу, чтобы мы жили отдельно, когда дети будут дома. Я хочу, чтобы мы были нормальными родителями для них и настоящими супругами друг другу.

— Мы пробовали...

— Послушай, Хэнк, — сказала Рэйчел, приблизившись к нему. — Я вижу, как ты относишься к Тине и Тиму, и знаю, что могу доверить тебе детей. Я уверена, что ты не сделаешь ничего такого, что могло бы испортить их будущее.

— Это верно.

— Поэтому я чувствую, что смогу доверять тебе. Меня больше не интересует Долли и то, что между вами было. Ты — это все, что мне всегда было нужно, и я не могу больше выносить этого отчуждения. Вернись ко мне, Хэнк. Я люблю тебя.

Она подошла к нему, и он распахнул для нее свои объятия, больше не виня себя за эту слабость. Договор о мире они скрепили самым страстным поцелуем, на который были способны.

Теперь Рэйчел была счастлива. Эту ночь они провели вместе и, прижавшись, друг к другу, крепко спали — без забот и без сновидений.


Прошло Рождество, а за ним и Новый год. Рэйчел не знала, что на свете бывает такое счастье. Малышам уже исполнилось три месяца, они сумели набрать нужный вес, и в начале февраля их выписали из больницы.

— Я хочу остановиться и сделать кое-какие запасы, — сказал Хэнк, когда они ехали из больницы домой. Рэйчел со своим драгоценным грузом расположилась на заднем сиденье.

Она с нежностью посмотрела на спящих малышей. Они были очаровательны. Тина унаследовала от Хэнка густые черные волосы, а Тим — его чудесные длинные ресницы. Хэнк утверждал, что у его дочери будет такая же стройная фигура и длинные ноги, как у ее матери.

— Ты забыл, что мы вчера все купили? Может, поедем прямо домой? — предложила Рэйчел.

— Вчера объявили, что возможен сильный буран. Боюсь, что из-за этого мы не сможем в ближайшее время выбраться из дома, поэтому я решил запастись лишними пеленками и едой.

— Ты прав, — согласилась она. — Я подожду тебя в машине.

Хэнк погладил ее по руке и вышел, а она откинулась на сиденье и включила радио. Передавали сводку погоды: предупреждали, что в ближайшие дни возможен снегопад и ураганный ветер.

Когда Хэнк вернулся с покупками, на крыше машины заискрились снежинки.

— Хэнк, что будет, если дети заболеют, а мы не сможем выбраться из дома? — тревожно спросила Рэйчел, наблюдая, как он осторожно выруливает по скользким улочкам поселка.

— Я уже подумал об этом. Доктор живет на одном уровне с нами, и мы сможем добраться до него по верхним полям, — уверенно ответил он.

— Ты гений! — с облегчением сказала она. — Нам с малышами повезло, что ты у нас есть!

— Это правда, — согласился он и получил за это шутливый удар кулачком в плечо.

Наконец из-за поворота появился «Пинк Стоунз».

— Боже мой! — воскликнула Рэйчел. — Что там происходит, Хэнк? Похоже, они устроили нам прием в честь прибытия детей!

На воротах «Пинк Стоунз» висел плакат с яркой надписью: «Тим и Тина, добро пожаловать домой!».

На глазах Рэйчел выступили слезы.

— Не плачь, милая, — нежно сказал Хэнк, посмотрев на нее в зеркало заднего вида и передавая ей носовой платок. — Гляди, сколько у тебя друзей, готовых стоять на холоде и под снегопадом ради тебя.

Она шмыгнула носом и стала махать рукой собравшейся у ворот компании соседей по поселку.

— Интересно, как долго они стоят вот так, ожидая нас? — растроганная чуткостью соседей, сказала Рэйчел. — Мы должны пригласить их всех в дом.

— Это так мило с их стороны, — вздохнул Хэнк. — Ты иди прямо в дом и ставь чайник, а я займусь детьми.

Рэйчел вышла и тут же оказалась в окружении улыбающихся людей, которые несли зонтик над ее головой до самого порога. Открывая дверь, она обернулась и увидела, как множество рук устремилось, чтобы помочь Хэнку вынести малышей из машины. Другие несли к дому пакеты с покупками.

— Добро пожаловать домой, — радостно поприветствовал ее доктор Гринджер и обнял. — Ты выглядишь потрясающе.

Потом последовали объятия за объятиями, пока Рэйчел наконец не оказалась в объятиях Хэнка.

— Привет, любимая, — сказал он, и радостная улыбка озарила его лицо.

Не обращая внимания на толпу гостей, он наклонился и поцеловал ее. Гости дружно зааплодировали.

Разрумянившись, Рэйчел помогла гостям повесить куртки и снять ботинки. Малыши в это время мирно спали и не подозревали о том, что привлекают столько нежных и осторожных взглядов.

— Я сейчас взорвусь от счастья, — сказала она Хэнку, когда на кухне они пытались вместе открыть шампанское.

— Будь осторожна, я сегодня вымыл пол.

Рэйчел с благодарностью вспомнила, что перед тем, как ехать в больницу за детьми, он весь день занимался уборкой, позволив ей праздно валяться на диване и пить чай.

— Кажется, пора отнести малышей наверх и покормить, — сказала она.

Хозяйка поблагодарила гостей и на всякий случай попрощалась, зная, что на кормление у нее уйдет много времени.

— Я помогу тебе, пока наши гости заняты шампанским.

В спальне Хэнк снял с себя пиджак, помог жене устроиться и на время задержался, с умилением наблюдая, как она прикладывает к груди малышей. Потом поцеловал ее и на цыпочках вышел.

— Мои дорогие малютки, — шептала Рэйчел, с любовью глядя на близнецов, — вы самые красивые дети на свете.

Она блаженно откинулась на спинку кровати и с удовольствием обвела взглядом комнату. Здесь было чисто и уютно. Плотные шелковые занавеси цвета смородинового йогурта отгораживали спальню от холодного внешнего мира, приятно сочетаясь с вишневой мебелью. Прежний песочный ковер Рэйчел разжаловала и переместила в холл — слишком живым было воспоминание о босых ступнях Долли на этом ковре...

Теперь паркет был покрыт пушистым сиреневым половичком. Широкий плед из искусственного меха на кровати был сделан в виде шкуры белого медведя — с обеих сторон их просторного ложа свешивались мохнатые «лапы» с когтями из темного дерева. Хэнк не сразу согласился украсить супружескую кровать такой легкомысленной вещью, но Рэйчел так нравилось нежиться на мягкой шкурке и заворачиваться в нее...

— Смотри, Хэнк, меня схватил медведь! — дурачась, кричала она или, накинув на себя шкуру и встав на четвереньки, сердито рычала и кусала Хэнка за ухо. Как здорово, что они снова вместе и могут шалить, как дети, забыв о месяцах отчуждения и одиночества!

На столике у кровати лежала свежая почта, которую Хэнк поднял по дороге и в суматохе кинул в спальне, не донеся до своего кабинета. Рэйчел машинально потянулась к стопке рекламных проспектов и счетов и стала разбирать ее. Между двумя счетами из магазинов детских товаров она обнаружила запечатанную телеграмму и, не задумываясь, вскрыла. Послание начиналось так: «Привет. Это Долли...».

Рэйчел остолбенела. Эта женщина! Как она посмела?

«В пятницу не получится. Поменять на четверг? Дай знать. Уладим сегодня с Рэйчел.

Целую. Твоя Д.».

12

Вот тебе и супружеская верность! Ее снова предали. Нестерпимая боль сдавила ей грудь.

От отчаяния Рэйчел хотелось завыть, изодрать в клочья простыни. Но ради детей она должна сохранять спокойствие. Дети важнее всего.

Шум в холле говорил о том, что гости уходили. Она слышала, как звучали прощания и добрые пожелания, смех и слова умиления в адрес малышей.

Не зная зачем, она схватила телеграмму, разорвала на мелкие кусочки и торопливо спрятала клочки в карман.

Хэнк вошел в спальню, когда Рэйчел меняла Тиму пеленки.

— Ты устала, дорогая, у тебя грустный вид. Давай я помогу, — нежно сказал он.

— Голова разболелась, — проворчала Рэйчел, не глядя на него.

Он погладил ее по лбу, потом помассировал ей плечи.

Лицемер, подумала она.

— Малыши уснули. Ты тоже ложись, а я приготовлю тебе чай.

Обессилев от горя, Рэйчел позволила Хэнку уложить себя в постель и с облегчением уронила голову на подушку.

Он хотел иметь все: жену, детей и любовницу. Возможно, этого хотят все мужчины. Но она никогда не согласится с этим. Пусть он уходит. Он слишком многого хочет от нее.

Услышав торопливые шаги мужа на лестнице, она села. Он вбежал в комнату и бросился к шкафу.

— Что случилось, Хэнк? — испуганно спросила Рэйчел.

— Звонил доктор Гринджер. Поселок замело, — бросил он, снимая с себя нарядную одежду и натягивая старые джинсы.

Увидев на столике пачку почты, он сунул ее в карман.

— Мы в опасности? — встревожилась Рэйчел. — Ты говорил, что купил все необходимое и изоляция нам не грозит.

— Другие люди в беде. Они скоро окажутся запертыми в своих коттеджах и отрезанными от всего внешнего мира — а в прошлом году к тому же под весом снега провалилось несколько крыш, были жертвы. Даже если дома выдержат, низину может так завалить, что люди окажутся погребенными на дне огромных сугробов. Я еду, чтобы привезти их сюда, — сказал он, выбегая из комнаты.

Рэйчел вскочила с постели и бросилась за ним вниз по лестнице.

— Как ты поедешь в такой буран? Хэнк, это опасно для тебя!

— Для них — тоже! Пока! — Он поспешно поцеловал жену и скрылся за дверью.

Она беспокоилась за него. Пусть уходит к Долли, если хочет, главное, чтобы с ним ничего не случилось.

Около часа Рэйчел простояла у окна в ожидании и наконец увидела сначала свет фар, а затем и его машину. Поставив чайник на огонь, она поспешила встречать первых пострадавших от бурана.

В течение нескольких часов Хэнк продолжал привозить в дом с головы до ног облепленных снегом и продрогших людей. Рэйчел принимала их в гостиной, наливала им горячий чай и суп и все время волновалась за Хэнка.

На улице было темно, и, стоя у открытой двери, можно было слышать, как в переулке надсадно завывает ветер.

— Не беспокойся так, милая, все будет хорошо, — услышала Рэйчел утешающий голос и, обернувшись, увидела сочувственное выражение на лице соседки, миссис Вэйлис. — Он не станет рисковать собой, зная, что нужен тебе и детишкам.

— Вы уверены? — пробормотала Рэйчел.

Люди не видели истинного лица Хэнка. Они были бы в шоке, если бы узнали, что он предатель и лжец. Наглый изменник, который умел красиво улыбаться и делать вид, что любит свою жену.

— Не волнуйся, деточка, отдохни, побереги силы, — сказала миссис Вэйлис, усаживая ее в кресло. — Они тебе еще понадобятся, чтобы заботиться о малышах и своем муже, когда он вернется.

Рэйчел усмехнулась. Ее муж. Он никогда не принадлежал ей.

Было очень поздно. Люди сидели группами в гостиной, но большинство устроилось у камина в кухне. Одни тихо разговаривали, другие дремали.

Рэйчел стояла у окна в холле и напряженно вглядывалась в темноту. Время шло, а Хэнк не появлялся.

Неожиданно зазвонил телефон. Одним прыжком она оказалась рядом и сняла трубку.

— Да?

— Это я. Буду через десять минут. С тобой все в порядке?

— Да, — сухо сказала она. — Слава Богу, ты жив.

— Дорогая, ты же знаешь, что я не стал бы рисковать нашим счастьем.

Тронутая его ласковыми словами, она улыбнулась.

— Правда?

— Да, любимая. Ни за что и никогда. Сохрани для меня поцелуй.

Его теплый голос согрел ей душу. Наверное, это была ошибка. Или тест на доверие?

— Приезжай скорее, — прошептала она.

— Хорошо. Тут осталась еще одна семья из семи человек: молодая мать с пятью детьми и дедушка. Мы сможем устроить их у себя?