В ресторане кипела жизнь: разодетая публика, предупредительные официанты…
Метрдотель наметанным глазом вычислил Коула в группе входящих в зал клиентов и усадил их за отдельный столик. Его совершенно не смутило, что спутница многообещающего гостя не представляет собой ничего особенного, усмехнулась про себя Глэдис.
— Фантастика! — заявила она в перерыве между блюдами. — Я снова чувствую себя человеком — не матерью, поваром и садовником, а просто человеком.
— Я хотел бы облегчить тебе жизнь, — отозвался Коул, беря ее за руку.
— Трудности меня не пугают… — начала она.
— Я это знаю, — прервал ее Коул, — но…
Он замолчал, дожидаясь, пока официант нальет вино в их бокалы, но так и не закончил фразу, принявшись за жаркое из оленины.
Выбрав подходящий момент, Глэдис осторожно завела разговор о его планах, связанных с домом. Они обсудили цветовую гамму обоев и договорились съездить на следующей неделе в магазин стройматериалов.
— Я хочу, чтобы ты взяла себе помощника для работы в огороде, — сказал Коул. — Кроме того, возьму постоянного садовника. Полагаю, нам надо обговорить штат домашней прислуги.
— А кто будет им платить? — испуганно воскликнула Глэдис. — Мы должны внести ясность…
— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, но только не сейчас, а за десертом.
Она никак не могла понять, что у него на уме. Весь вечер он держался вежливо, но отчужденно, оживляясь только тогда, когда речь заходила о доме.
— Что с тобой? — наконец не выдержала Глэдис. — Ты какой-то странный сегодня.
Коул вскинул на нее потемневшие зеленые глаза.
— Ничего.
— И все же что-то не так, — покачала головой она. — Раз мы не можем быть откровенными друг с другом и ощущаем неловкость…
— У меня есть предложение, — перебил ее Коул.
Вот и Джерри тогда так сказал, вдруг вспомнила Глэдис, и сердце у нее сжалось. Она вопросительно посмотрела на Коула.
— Мы с тобой хорошо ладим. Мы… — Он облизал пересохшие губы. — Прошлой ночью…
— Да? — подбодрила она, все еще не понимая, куда он клонит.
Взгляд Коула потеплел, и у Глэдис отлегло от сердца. Он накрыл ладонью ее руку и задумчиво погладил, глядя в глаза.
— Ты ни на кого не похожа, Глэдис, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Я не знал, что отношения мужчины и женщины в постели могут быть до такой степени проникновенными и волнующими. — Он понизил голос. — Даже разговор об этом возбуждает меня. Если честно, я весь день боролся с воспоминанием о прошедшей ночи, поэтому и погрузился в работу с головой.
Глаза Глэдис засветились, и она радостно улыбнулась. Так вот в чем причина его странного поведения!..
— Я хочу тебя, — прямо сказал он, — постоянно. Но это не все, что я собирался сказать.
Он перецеловал кончики ее пальцев, и она вдруг ощутила такой острый приступ желания, что сама испугалась.
Скажи, мысленно заклинала она, расскажи мне о своем чувстве. Я знаю, что ты любишь меня. Мы созданы друг для друга. Скажи мне это…
Однако внутренний голос подсказывал ей, что не стоит заходить в своих мечтах слишком далеко.
— Я слушаю тебя, Коул, — еле слышно прошептала она.
Грудь его бурно вздымалась, словно он готовил себя к чему-то ужасному. Глэдис сочувственно улыбнулась. Неужели так трудно признаться в своих чувствах?
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — выпалил Коул и поднял на нее глаза.
Она ответила полным изумления взглядом. Он явно говорил серьезно.
— Скажи хоть что-нибудь, — буркнул он.
— Я… я не ожидала… не думала, что ты… — Тут Глэдис заметила, что Коул опустил взгляд, словно ему стало неловко, и это помешало ей продолжать.
Дурной знак! — подумала она. К тому же он не произнес ни слова о любви… напротив, незаметно убрал руку и откинулся на спинку стула, испытующе глядя на нее.
— О чем задумалась? — нарушая затянувшуюся паузу, тихо спросил Коул.
Глэдис вздрогнула.
— Зачем? — спросила она непослушными губами, страшась услышать ответ. Он тяжело вздохнул.
— Мы ведь оба хотим жить в усадьбе?
Глэдис еле заметно кивнула и с трудом выдавила:
— Но для этого вовсе не обязательно жениться.
— Ты не права, — спокойно возразил он. — В противном случае в поселке начнутся пересуды…
— Мне все равно! — выдохнула она.
— А как же Шон? Ты о нем подумала?
Она задумалась. Разговоры действительно пойдут. В этой глухомани, где все на виду, людей шокируют вещи, на которые в большом городе никто не обратил бы внимания. Шон подрастет и будет страдать, когда услышит, о чем судачат дети и взрослые.
— Мы могли бы разделить дом так, чтобы из одной половины нельзя было попасть в другую, — неуверенно предложила она.
— Полагаешь, мы сможем избегать друг друга после вчерашнего? — тихо спросил Коул.
— Придется, — опустила голову она.
— А ты сможешь? — Он перегнулся через стол и ожег Глэдис таким недвусмысленным взглядом, что ее по телу мгновенно разлилась сладкая истома желания. — Неужели ты не хочешь вновь испытать то, что было между нами ночью?
— Прекрати! — шепотом приказала она, ужаснувшись своей реакции.
— Ты хочешь меня! — удовлетворенно воскликнул он, догадавшись о том, что с ней происходит.
Глаза Глэдис потемнели от возбуждения. Коул понимающе улыбнулся.
Однако его предложение и особенно то, чем оно было вызвано, оскорбило ее. Придется прямо сказать об этом, решила она.
— Коул, я…
— Послушай меня, — прервал ее он. — Если мы поженимся, ты автоматически получишь права на усадьбу. Она становится нашим общим домом, а все расходы я беру на себя. Вы с Шоном ни в чем не будете нуждаться.
— Итак, ты предлагаешь мне сделку, — произнесла упавшим голосом Глэдис.
В основе которой лежит только секс, мысленно добавила она. Что он, за сумасшедшую ее принимает?
— Не совсем. Есть кое-что еще.
Вот и он о том же, решила Глэдис, и голова ее поникла.
— Продолжай, — сухо сказала она.
Коул, медля, повертел в руках нож, и наконец снова заговорил слегка осипшим голосом:
— Мне всегда хотелось иметь детей. Никого, кроме тебя, в качестве их матери я и представить себе не могу.
Он не мог бы уязвить ее больнее.
Лицо Глэдис окаменело, в огромных глазах застыло выражение боли. В этих словах не было ни намека на любовь. Брак по расчету, секс и желание иметь детей. Точно такую же сделку предложил ей в свое время Джерри — за исключением секса. Взамен она должна была обрести материальное благополучие.
Голоса в ресторане слились в громкое жужжание. У Глэдис разболелась голова, ей стало трудно дышать.
Ты ошиблась в Коуле, как и во всех мужчинах, с которыми тебя сталкивала жизнь, с горечью признала она. Он добивался тебя только потому, что хотел с тобой переспать, а потом решил использовать в качестве инкубатора для продолжения исчезающей династии Лиммериксов. Но неужели ты способна принять брак без любви?!
— Глэдис, — окликнул ее Коул.
Она медленно подняла на него безжизненный взгляд. Сердце ее было разбито. Она любила этого мужчину, а ему, оказывается, и дела нет до ее чувств.
— Нет, — твердо ответила она.
Он побледнел.
— Я все испортил. Наверное, ты считаешь, что сейчас не время и не место…
— Я хочу уйти, — еле слышно сказала Глэдис, испугавшись, что вот-вот потеряет самообладание.
— Конечно.
Глэдис не помнила, как они доехали до усадьбы.
— Я сама! — отрезала она, оттолкнув Коула, когда он подошел к передней дверце, чтобы помочь ей выйти, и, прижав ладонь ко лбу, резко скомандовала: — Отпусти Карен. Скажи ей, что у меня разболелась голова. — И ушла, чтобы не попасться на глаза подруге, в гостиную.
Лишь услышав звук захлопнувшейся за Карен двери, она поплелась в свою комнату, где спал Шон, и, опустившись на колени, нежно погладила темноволосую головку сына.
Я никогда не выйду замуж без любви, обещаю тебе, мой малыш, мысленно поклялась Глэдис. Ты не должен расти в такой атмосфере.
Наверное, Коул обиделся, получив ее отказ. Ну и пусть!
На сердце у нее лежал тяжелый камень. Она снова оказалась в тупике.
Раздался тихий стук, и, даже не оборачиваясь, Глэдис почувствовала, что Коул вошел в комнату. Устало поднявшись с колен и не глядя ему в лицо, она сказала:
— Нам нужно поговорить.
Он открыл перед ней дверь, и они направились в гостиную. Глэдис встала у догоравшего камина. Лицо Коула было непроницаемым, челюсти сжаты, в глазах застыл холод.
Она собралась с силами и медленно произнесла:
— Твое предложение неприемлемо для меня. Я не могу согласиться на брак без любви.
Коул вздрогнул, и его губы сложились в жесткую линию.
— А как же твой союз с Джерри?
Глэдис пошатнулась, как от удара.
— Это была страшная ошибка, о которой я буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Единственное оправдание для меня — это Шон, — ответила она. — Но я не могу еще раз пойти на это.
— А мне показалось, что я тебе не безразличен, — заметил Коул.
— Мне не нужны деловые предложения! — сделав вид, что не слышала этой реплики, выкрикнула Глэдис. — Видимо, ты считаешь, что я должна поблагодарить тебя? Как же, дочери экономки предлагают место жены! Да как ты смеешь так обращаться со мной?!
— Лучше быть женой, чем любовницей! — Его слова прозвучали как щелчок хлыста.
— Нет, я не согласна жить во лжи!
Глаза Глэдис горели праведным гневом.
— Во лжи?! — с иронией переспросил Коул. — Ты же говорила, что без ума от меня.
— Ты говорил мне то же самое! — вскипела она.
— Могу повторить! Я хочу тебя. Ты нужна мне и хочешь меня!
— Чушь!
— Тебе не удастся меня обмануть. Ты вся горишь желанием.
— С чего ты взял? — бросила Глэдис с вызовом.
— Кожей чувствую. Да и лицо у тебя раскраснелось.
— Это от гнева! — в отчаянии возразила она.
— Не обманывай себя, — посоветовал Коул с усмешкой. — Хочешь, я сниму пиджак?
— Нет! — прошептала Глэдис, не в силах отвести глаз от его рук.
— Почему это так волнует тебя? Ты же ничего не испытываешь ко мне. Я мог бы даже расстегнуть рубашку… — тоном опытного соблазнителя проворковал Коул.
Она с трудом сглотнула, и это не укрылось от его глаз, в которых тут же загорелся охотничий азарт.
— Не делай этого! — панически выкрикнула Глэдис, хотя тело ее уже готово было сдаться в надежде снова пережить восхитительные ощущения вчерашней ночи. — Ты ждешь, что я соглашусь строить семейные отношения только на сексе и материальной заинтересованности? — спросила она охрипшим голосом.
— Для начала, — невозмутимо ответил он. — У нас хорошо получается…
Последняя ее надежда рухнула, и она отвернулась, скрывая слезы. А ей так хотелось оказаться в его объятиях и услышать слова любви!.. Даже если б это был обман, она с готовностью поверила бы, только чтобы быть с Коулом вместе!
— Я не выйду за тебя, — твердо произнесла она.
— Значит, мы будем жить в грехе, — спокойно отозвался он.
— Нет!
— Ты хочешь лишить Шона его законных прав?
Глэдис в отчаянии стукнула кулачком по каминной полке.
— Почему должна уезжать я, а не ты?! Ты получаешь все, хотя столько лет не появлялся здесь! Почему ты не оставишь нас с Шоном в покое?
И вдруг она почувствовала на своих плечах руки Коула.
— Потому что в нашей жизни была прошлая ночь, — спокойно ответил он.
— Это был только секс, — мрачно буркнула она.
Коул помолчал немного и сказал:
— Это самая мощная движущая сила в мире.
Нет, мысленно возразила Глэдис, на мой взгляд, есть еще более мощная — любовь. И все-таки она не могла отрицать, что ощущает исходящее от его тела притяжение. Соблазн становился все сильнее, а она слабела. Почему бы не уступить?
Коул повернул ее лицом к себе, не выпуская из кольца своих рук, и стал жадно целовать. Ее решимость сопротивляться таяла с каждой секундой.
— Пожалуйста, не надо, — слабо взмолилась она.
Коул тут же отпустил ее, и лицо его приняло замкнутое выражение.
Глэдис молча повернулась и на негнущихся ногах вышла из гостиной. Она чувствовала себя такой опустошенной и измученной, что уже не могла ни о чем думать.
Прошла почти неделя, а они так и не нашли выход из тупиковой ситуации. Каждый занимался своим делом и старался не нарушать условий этого странного соглашения о совместной жизни.
Тем временем бригада строительных рабочих приводила дом в порядок: они перекрывали крышу, варили трубы, меняли водостоки…
Глэдис понимала только одно: планы Коула претворяются в жизнь, а значит, он не собирается покидать усадьбу. Неужели вскоре ей придется паковать вещи?!
В поселке было много разговоров и слухов о том, что происходит в усадьбе Гринлэнд, но они вовсе не походили на те, которых опасались Коул и Глэдис.
Местным жителям было известно, что Коул Лиммерикс приехал заявить свои права на усадьбу и выселить оттуда Глэдис, и первое время ее решимость остаться у многих вызывала восхищение. Но постепенно у Коула начали появляться сторонники.
Теперь Глэдис нередко останавливали на улице и спрашивали, почему она не уезжает. А ей нечего было ответить. Теперь к ее любви к усадьбе добавилась любовь к Коулу, и она даже не знала, чего боится больше — лишиться дома или возможности видеть любимого человека.
Кроме того, мне придется расстаться со старым надежным другом Дереком и ликвидировать дело, в котором мы вместе добились успеха, с тоской думала Глэдис. Эти мысли причиняли ей почти физические страдания.
Она снова и снова обдумывала ситуацию, пытаясь найти выход, и с каждым днем становилась все мрачнее. Коул тем временем продолжал атаковать ее, расписывая их будущую совместную жизнь в розовых тонах.
— Выходи за меня, — говорил он ей каждый вечер.
— И не проси! — отвечала она, с каждым разом испытывая все более сильное искушение согласиться.
Ведь она любила Коула, а иногда ловила такие его взгляды, что ей начинало казаться, что он тоже к ней неравнодушен. Но слов любви так и не дождалась.
Может быть, печальный опыт прошлой жизни заставляет его скрывать свои чувства? — пыталась найти объяснение такому поведению Глэдис. Но потом она говорила себе, что все это самообман и Коул просто выбрал женщину, которая устраивает его в постели, вкусно готовит и достаточно молода, чтобы родить ему детей. Как разобраться, где тут правда? — гадала она, присматриваясь к нему.
Однако, как правило, после ужина они забывали о своих проблемах, дружно купали Шона и укладывали его спать. В такие минуты Глэдис порой забывала об осторожности и готова была принять предложение Коула только потому, что он чудесно ладил с ее сыном.
Ей было мучительно и в то же время радостно видеть их вместе. Коул был именно тем мужчиной, которого она выбрала бы в качестве мужа и отца своих детей.
Но, увы, именно его она вынуждена отвергнуть, если у нее есть хоть капля здравого смысла.
Вот и этим вечером, в сотый раз повторяя себе, чем рискует, выйди она замуж за Коула, Глэдис невидящим взглядом смотрела в тарелку, так и не притронувшись к еде.
Из него получился бы отличный отец… Шон привязался к нему и сиял, когда тот оказывался рядом. Собственно, боялась Глэдис только одного: что когда-нибудь Коул встретит женщину, которую полюбит… Тогда она, Шон и ребенок, который родится в этом браке, снова останутся одни.
— Что-то ты сегодня притихла, — сказал Коул, врываясь в ее мысли.
Она даже не взглянула на него.
— Мне есть о чем подумать.
— Понимаю, — кивнул он. — Кстати, у меня возникла отличная идея. Почему бы нам не переселить Шона в спальню на хозяйской половине? Из нее может получиться отличная детская. Ты можешь выбрать обои на свой вкусу, а я поручу рабочим сделать там полки, шкаф для игрушек и все остальное. Малышу необходима просторная светлая комната.
Эти слова звучали для Глэдис как волшебная музыка. Но она тут же напомнила себе, что, возможно, уже в середине недели ей придется уехать, и сдержанно произнесла:
— Ему и здесь хорошо.
— Глупости! — горячо возразил Коул. — Ты ведь помнишь ту комнату? Представь себе, как там будет здорово, если наклеить обои с изображениями животных и героев мультиков? Кроме того, там хватит места и для игрушечной железной дороги…
Глэдис невесело усмехнулась. Ей было ясно, к чему он клонит. Она поджала губы и довольно холодно сказала:
— На самом деле тобою движет вовсе не забота о Шоне. Ты рассчитываешь, что если он переедет, то и мне придется последовать за ним. — Она посмотрела ему в глаза. — Поближе к тебе.
— Послушай, как вдова Джерри ты заслуживаешь лучшего, а Шон — его сын. Я считаю своим долгом позаботиться о том, чтобы у вас было все, что нужно.
Коул встал со своего места, опустился на корточки рядом с Глэдис и положил руку ей на бедро. Она на миг закрыла глаза, чувствуя, как при этом прикосновении ее сердце заколотилось как бешеное.
— Разумеется, я хочу, чтобы ты была поближе ко мне, — продолжал он, — чтобы ты провела в моей постели всю ночь. Я хочу держать тебя спящую в своих объятиях, просыпаться рядом с тобой, знать, что ты лежишь рядом…
— Чтобы родить тебе наследника, — язвительно вставила она. — Ты избрал себе роль производителя, а для меня уготовил…
— Все! Хватит! — Коул встал, сверкнув глазами. — Ты сама не соображаешь, что говоришь. Думаю, сегодня я лягу спать пораньше.
— Нет! Подожди! — Глэдис вскочила, поняв, что оскорбила его. — Прости меня, — пролепетала она со слезами на глазах. — Я очень устала. Положение ужасное. Надо что-то решать. Я знаю, мне придется уехать, и, чем скорее, тем лучше…
— Пошли наверх, — мягко предложил Коул. — В конце концов, когда-то там была твоя спальня…
— Нет, никогда. Это… — Она закрыла ладонью рот, но было уже поздно.
Коул замер.
— Ты хочешь сказать, что никогда не спала там? — с угрожающим спокойствием спросил он.
Она прикусила губу и кивнула. Дыхание его стало неровным.
— Но ты и Джерри…
— Я спала здесь, внизу, — ответила она, еще не потеряв надежды, что он оставит эту тему. — Тут было безопаснее. Понимаешь, Джерри так часто напивался…
Словно темное облако набежало на лицо Коула.
— Конечно, — тихо сказал он, опустив голову. — Я пойду к себе. Спокойной ночи.
— Подожди, — остановила его Глэдис. — Не сердись на меня, Коул. Я хочу, чтобы между нами сохранились добрые отношения. Пожалуйста, помоги мне… Я не вынесу, если так будет продолжаться и дальше. Я… я вынуждена уехать отсюда, но хочу, чтобы мы расстались друзьями, потому что… — Слезы не давали ей говорить.
Коул, не оборачиваясь, задержался у двери.
— Я не хочу слышать об этом и не хочу, чтобы ты уезжала. Но я не могу находиться рядом с тобой и не желать тебя, — сквозь зубы ответил он. — А поскольку тебя не привлекают семейные узы…
— Это не так, — прикрыв рукой рот, прошептала Глэдис.
И все-таки Коул это услышал. Он поднял голову и медленно повернулся к ней.
— Что ты сказала?
— Ничего…
— Неправда. Повтори, что ты сказала!
Она обреченно пожала плечами.
— Я хочу иметь семью.
— Ничего не понимаю, — озадаченно наморщив лоб, пробормотал Коул. — Тогда почему ты отказываешься выйти за меня замуж?
— Боюсь.
— Разве я способен тебя обидеть?
— Конечно нет. Я боюсь не этого. Понимаешь, меня не привлекают только материальная выгода и секс.
— Так в чем же проблема? — осторожно спросил он.