Видимо, я просто безумно устал, решил Коул. Лишь бы все эти муки были не напрасны. А когда мои планы начнут претворяться в жизнь, я исправлю свою репутацию в глазах жителей поселка, поклялся себе он.


А вот и дорога к усадьбе Гринлэнд, петляющая среди ухоженных садов.

Коулу не терпелось схватить мать в объятия, и он надеялся, что эффект неожиданности помешает ей вспомнить все гадости, которые нашептывал Джерри, пользуясь отсутствием брата.

Подавшись вперед, Коул жадно всматривался вдаль.

Наконец он увидел любимый дом. Сердце его на секунду замерло, и волна гнева снова всколыхнулась в душе.

Коул взял себя в руки, но тут его охватило совсем другое чувство — тревога.

Творилось что-то неладное. Дом выглядел обветшалым, словно в нем давно никто не жил: ставни на окнах едва держались, труба покосилась…

Острым взглядом он выхватывал все новые приметы запустения. Усадьба по-прежнему впечатляла своими размерами, но, несмотря на следы былого великолепия, было очевидно, что здание давно нуждается в ремонте.

— Ох уж этот Джерри, — раздраженно пробормотал Коул. — Надо было хорошо постараться, чтобы так запустить дом!

Сурово сжав губы, он заглушил двигатель и направился к главному входу. Дверь, по местной традиции, была не заперта.

— Мама! — крикнул Коул в пустоту. — Мама!

Ответом ему была мертвая тишина.

Он прошелся по комнатам, с нарастающей тревогой отмечая исчезновение некоторых ценных предметов обстановки: огромного зеркала с позолоченной рамой, которое, сколько он себя помнил, висело в гостиной над камином, китайской вазы из столовой стоимостью приблизительно в тридцать пять тысяч фунтов; одного из пары подсвечников из танцевального зала…

Сердце его громко стучало. Как долго болел Джерри? Почему нет никаких признаков присутствия матери? Куда пропали все эти вещи? Может, дом ограбили? Или случилось что-то еще более ужасное?..

Коул похолодел и, даже не заглянув на половину прислуги, опрометью ринулся вверх по лестнице, перешагивая через ступеньки.

В спальне матери не было ни одной ее вещи: ни фотографий, ни тапочек, ни флаконов с духами… Едва взглянув на покрытое слоем пыли покрывало, Коул вдруг все понял, и дыхание его перехватило. Матери больше нет в живых!

Потрясенный горем, он пошатнулся и, прижавшись к большому внутреннему ставню, застыл. Нет больше женщины, которая заменила ему родную мать, которая заботилась о нем и любила, несмотря на все усилия Джерри встрять между ними… А потом перестали приходить ее письма. Коулу и в голову не приходило, что это молчание объяснялось смертью. Слезы блеснули в его глазах, когда он представил себе последние минуты жизни матери. Может, она звала его… а Джерри, самодовольный и торжествующий, отказал ей в этой последней просьбе.

Коул ухватился дрожащей рукой за край ставня. Гнев и обида душили его. Он должен был быть рядом с матерью!

Да, Джерри приказал, чтобы ноги его не было в этом доме. Но ведь он, Коул, никогда ничего не боялся, а значит, должен был пренебречь этим запретом.

Усталость навалилась на него, мысли путались. Он почувствовал, что куда-то проваливается, как вдруг, на секунду приподняв отяжелевшую голову, заметил боковым зрением какое-то движение за окном.

Коул протер глаза и пригляделся в робкой надежде, что одна из расплывчатых фигур в саду — мать.

Может, подумал он, все не так уж плохо. Надежда на чудо придала ему сил, и он заставил свое разламывающееся от усталости тело выпрямиться.

2

Дерек по-братски чмокнул Глэдис в щеку. Взволнованная, она уткнулась лицом в грубую ткань его рабочей рубашки, и он обнял ее.

Милый Дерек, подумала она, что бы я без тебя делала!

Он не только помог ей организовать продажу свежих фруктов и овощей, выращенных в усадьбе, но и всегда поддерживал в трудные минуты.

— Перестань тревожиться, дорогая, — нежно посоветовал Дерек. — У Коула своя жизнь. Если он даже и приедет сюда, то ему хватит одного взгляда на усадьбу, чтобы повернуть обратно. Он сразу поймет, что овчинка выделки не стоит.

Где-то грохнул ставень, вероятно, один из тех, что держался на последней петле.

— Сама подумай, какой идиот захочет взять на себя заботу о доме, который требует капитального ремонта? В любом случае, Глэдис, — продолжал Дерек, — ты здесь хозяйка, а Гринлэнд стоит целое состояние. Вбей это себе в голову и брось переживать! Обещаешь?

В порыве благодарности Глэдис поднялась на цыпочки и чмокнула его в тяжелый подбородок. Это было единственное место, до которого она могла дотянуться.

— Ты мое утешение, — с чувством произнесла она. — Благослови тебя за это Господь!

Собаки забеспокоились, видимо решив, что на их хозяйку напали, куры тут же присоединили к их лаю громкое квохтанье, и Глэдис развеселилась.

— А ну-ка тихо! — сердито прикрикнул на них Дерек, скрывая смущение. — Думаю, на сегодня достаточно — мы с тобой поработали на славу. Пожалуй, я заберу яйца и бобовые стебли для миссис Рэндалл.

Глэдис еще на секунду прижалась к нему и отошла. Столько всего еще надо успеть сделать сегодня! Бизнес есть бизнес.

— А мне нужно закончить свадебный торт для Мэгги Уинтерс. Да, передай Карен, что я заберу Шона как обычно, — сказала она и, взглянув на часы, испуганно охнула: — Надо бежать! Увидимся позже!

— Пока, дорогая! — крикнул Дерек ей вдогонку.

Глэдис на бегу помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Решив сполоснуться в душе, прежде чем приступить к торту, она аккуратно поставила у кухонной двери грязные ботинки и босиком побежала вверх по лестнице, на ходу стянув с себя свитер и начав расстегивать рубашку. Стоило ей дернуть за пояс, как джинсы тут же сползли до щиколоток, и к ванной комнате Глэдис пришлось прыгать на одной ноге. Собаки тут же весело вцепились ей в штанину.

— Черт побери! Почему ты бегаешь полуголая по дому?! — внезапно услышала она чей-то голос у себя за спиной.

Застигнутая врасплох, Глэдис вскрикнула от неожиданности, потеряла равновесие и упала на пол. Она потерла ушибленную голову и попыталась сесть, с ужасом глядя на человека, который стоял у двери ванной комнаты.

Произошло то, чего она так боялась!

Поза Коула выглядела угрожающей, а в его зеленых глазах горела ярость.

— Ты не ушиблась? — мрачно поинтересовался он, не делая попытки помочь Глэдис.

— Да, благодаря тебе! — с досадой ответила она, глядя на него во все глаза.

Льняной костюм модного покроя сильно помят, шелковая рубашка желтовато-бананового цвета с распахнутым воротом выглядит не слишком свежей, лицо покрывает бронзовый загар, но видно, что Коул по крайней мере сутки не брился. Отросшая щетина придавала ему зловещий облик, а кривая ухмылка и сверкавшие белизной зубы на загорелом лице только усиливали это впечатление.

Глэдис отметила, что за прошедшие годы Коул раздался в плечах, сохранив при этом тонкую талию и узкие бедра. Его светло-золотистые волосы теперь были коротко острижены, обрисовывая благородную форму черепа, а лицо стало еще красивее и мужественнее, чем прежде.

Вот только что его так взбесило? — спрашивала себя она. Видимо, мое присутствие в усадьбе.

В первое мгновение ей стало страшно, но потом это чувство сменилось другим. Возможно, сыграли роль невольные воспоминания о поцелуях Коула, но его мощная сексуальная привлекательность заворожила Глэдис, и она почувствовала неожиданную слабость в ногах, жар и головокружение, застыв, словно кролик перед змеей.

Именно этот момент выбрали собаки, чтобы окончательно освободить ее от джинсов и подтащить их к кучке одежды, валявшейся у ног Коула. Заметив это, Глэдис очнулась. Она поднялась на ноги и попыталась придать себе уверенности.

— Так в чем дело? — повторил Коул, гневно насупив брови. — Зачем ты пришла сюда?

— Чтобы принять душ, — беззаботно ответила она, делая вид, что не поняла его вопроса.

Объяснять ему, почему она вернулась в усадьбу, не имело смысла.

— А что случилось с твоей ванной?

— Прокладки полетели.

— А починить их нельзя?

Глэдис прикусила губу.

Он все равно узнает, сказала она себе. Но не сейчас.

«Трусиха!» — шепнул ей внутренний голос.

— Здесь удобнее, — выпалила она первое, что пришло в голову.

— Рад услужить, — протянул Коул.

Собаки виляли хвостами и преданно заглядывали ему в глаза, словно предлагая стать друзьями, но он не обращал на них внимания.

Это плохой признак, промелькнуло в голове у Глэдис. Она крепко сжала зубы. Ей казалось, что они так громко стучат от страха, что Коул может это услышать.

Ты должна немедленно придумать достойный ответ, чтобы сразить его наповал, в панике твердила себе она. Но, похоже, ты снова попала под обаяние этого человека.

Она провела дрожащей рукой по спутанным черным волосам, пытаясь унять бешеное сердцебиение, но странная слабость во всем теле, которое словно плавилось под взглядом Коула, не проходила.

— Ты нарушила границы чужого владения, — холодно сообщил он.

— Но я не сделала ничего дурного… — слабо пролепетала она.

— Неужели?! — саркастически усмехнулся Коул. — Сколько времени нам понадобится, чтобы все перечислить? Часа хватит?

Глэдис вскипела:

— Это ты прокрался сюда словно вор, а не я! Мог бы предупредить меня о своем приезде хотя бы для приличия…

— Ах, вот как? Может, еще дать тебе мою визитную карточку? — оскорбительным тоном поинтересовался Коул, и в глазах его появился стальной блеск. — Послушай, — мрачно произнес он, — мне даже не снилось, что я могу увидеть тебя здесь. Разве вам с матерью не было приказано убираться отсюда?

— Мы уехали! — выкрикнула Глэдис с такой страстью, что в его холодных глазах промелькнуло удивление. — А потом я вернулась, — упавшим голосом добавила она.

Ей снова стало трудно дышать.

Неужели придется рассказать ему все?!

Глэдис с трудом сглотнула, и глаза ее расширились от страха. Но тут до нее дошло, что Коул дерзко разглядывает ее полуобнаженную грудь, которая, казалось, увеличивалась в объеме с каждым вздохом.

Почему я так бурно реагирую на этого мужчину?! — чуть не застонала она вслух, досадуя на себя.

Тут взгляд Коула остановился на ложбинке между ее грудей, и тело Глэдис повело себя еще глупее — пульс затикал, как секундомер, сердце замерло, словно после долгой пробежки, дыхание перехватило.

— Я полагаю, большинство нормальных женщин не раздевается на людях, — заметил Коул. — Если они, конечно, не законченные эксгибиционисты и не работают в стриптизе. Ты относишь себя к одной из этих категорий?

— Конечно нет! Просто я была уверена, что здесь никого нет, — огрызнулась Глэдис.

Но презрительное выражение его лица говорило, что он ей не поверил. Она шагнула вперед, подобрала свою одежду и крепко прижала ее к телу.

— Похоже, посещать мой дом вошло у тебя в привычку, — медленно растягивая слова, снова заговорил Коул.

— Я… — попыталась возразить она, но он не дал ей договорить.

— Ладно, к разговору о тебе мы скоро вернемся. — Это обещание прозвучало как угроза. — Сначала о главном. Где моя мать? Она не позволила бы тебе и носа сунуть в этот дом, не говоря уже о том, чтобы отмывать здесь свое грязное, жалкое тело. Что случилось? Она?.. — Он, словно защищаясь, воинственно вздернул подбородок. — Она умерла?

— Что ты, Коул! — воскликнула Глэдис, потрясенная таким предположением.

Выражение его лица не изменилось, но все тело как будто обмякло, и она поняла, что ему пришлось пережить при виде опустевшего дома. Каким бы чудовищем Коул ни был, он всегда любил свою мать.

— Тогда где же она? — спросил он прокурорским тоном.

— Полагаю, живет со своей сестрой в Стоун-бридже, — неуверенно предположила Глэдис.

— В Стоунбридже? Какого черта? Я же мог навестить ее там! — Брови его сошлись к переносице. — Но почему не здесь?

Глэдис растерянно заморгала.

— Джерри поссорился с ней несколько лет назад.

Коул буркнул что-то себе под нос.

— Так и я думал! Разумеется, за всем этим стоит он! Ты знаешь, из-за чего произошла эта ссора?

Она кивнула:

— Из-за тебя.

Он вздрогнул.

— А конкретней?

По тому, как он сжимал челюсти, можно было судить о том, каких усилий стоило ему сдержаться.

Глэдис немного успокоилась.

— Насколько я знаю, Джерри выяснил, что она тайно переписывается с тобой, и сжег твои письма, а потом приказал ей убираться из дома.

Коул грубо выругался, а потом пробормотал сквозь зубы:

— Извини… Просто мне невыносимо слушать, как этот мерзавец издевался над моей матерью…

Он запнулся. Было видно, что его душит гнев.

Вот где твое слабое место, подумала Глэдис, наблюдая за этой внутренней борьбой.

Сколько она помнила Коула, он никогда не показывал своих чувств и переживаний, так что окружающие порой сомневались в том, что у него есть сердце и способность любить. Правда, к своей приемной матери он всегда относился иначе, чем к остальным.

— Мне тоже неприятно, что так случилось, Коул, — честно призналась она. — Думаю, твоя мать была очень расстроена…

— Расстроена?!. — резко прервал он ее. — Еще бы! Ее выгнали из собственного дома! И кто? Человек, которого она усыновила, потому что у нее было доброе сердце!

— Она очень переживала, что у нее не осталось твоего адреса, — сказала Глэдис, припомнив то, что рассказывал ей Дерек. — Твои письма сгорели, и она не знала, удастся ли ей с тобой когда-нибудь связаться.

Коул устало опустился на постель, словно этот эмоциональный взрыв отнял у него последние силы, и долго смотрел невидящим взглядом в пустоту. Потом он заговорил, но так тихо, что Глэдис едва слышала его.

— Ей не удалось. — Повисла долгая пауза. — Значит, я ошибался. Я думал, что она настроена против меня. Мне надо было действовать, а я… — Он покачал головой, словно осуждая сам себя. — Я считал, что она ненавидит меня. Когда я как-то позвонил сюда, мне сказали, что мать не хочет со мной разговаривать. Как только я мог поверить?!

— Миссис Лиммерикс всегда любила тебя, — тихо сказала Глэдис. — И не верила в то, что ей говорили.

Она хорошо знала, что такое материнская любовь… каково воспитывать ребенка… видеть в каждом, кто угрожает ему, собственного врага.

— Потому что она была проницательнее остальных. — Коул нахмурился. — И все-таки Джерри удалось разлучить нас. Грязная скотина! Он получал удовольствие, разъединяя любящих друг друга людей.

В его тоне снова появились гневные нотки, и Глэдис насторожилась. Что же будет, когда он узнает остальное? — в ужасе подумала она. Ее нервы были на пределе. Она видела, что, несмотря на растерянность, Коула так и распирает от ярости. У него даже руки тряслись. Он покачал головой и мрачно произнес:

— А потом Джерри совсем перестал следить за домом.

— Он залез в долги, — пояснила Глэдис и тут же испугалась, что он захочет выяснить подробности.

— Меня это не удивляет. — Словно в полузабытьи, Коул медленно потер шею и поднял на нее сонные глаза. — Значит, ты самовольно вселилась сюда, так? — медленно произнес он.

— Н-нет!.. — заикаясь, выдавила Глэдис.

— Хм-м, — недоверчиво покачал головой он. Ей ужасно не хотелось объясняться с ним сейчас. Она была не готова к этому разговору.

— Это длинная история, — уклончиво ответила она. — Лучше тебе подождать, когда я буду в состоянии рассказать все по порядку. Послушай, я очень тороплюсь. Мне нужно принять душ…

— И Дерек не потрет тебе спинку? — Глэдис растерянно моргнула, осмысливая эту реплику, и Коул добавил заплетающимся языком: — Я только что видел вас. Вы так и остались любовниками. А ведь прошло столько лет.

— Любовниками?! — изумленно переспросила она.

— Я не дурак, Глэдис, — устало произнес Коул, — и способен догадаться, каковы отношения между людьми, когда вижу такое. — Он прищурился, пытаясь разглядеть кольцо на ее пальце, и с явным усилием произнес: — Так вы… поженились.

Она даже дышать перестала. Он сделал неправильный вывод! Однако представив, что он мог увидеть из этого окна, она чуть не охнула. Они с Дереком обнимались… обменивались поцелуями… Вот почему Коул решил, что они женаты. Ладони у нее вспотели. Боже милостивый, как же ей теперь выпутываться из всего этого?!

Ред, рыжий лохматый пес, положил к ее ногам мокрый, изжеванный теннисный мяч, и она потерянно уставилась на него. Где-то в глубине дома пробили старинные часы.

И вдруг Глэдис сообразила, как хотя бы на время избавиться от Коула.

— Мне п-пора идти! — заикаясь от волнения, пролепетала она. — Я должна привести себя в порядок, потому что мне надо срочно испечь торт! — пояснила она, отступая к ванной комнате. — Это очень важно…

— А-а… — равнодушно отозвался Коул. — Поговорим… потом.

От удивления у Глэдис округлились глаза — такой покладистости она не ожидала. Речь Коула становилась все более невнятной, рука, поднявшаяся к волосам, задрожала.

Глэдис застыла на месте, узнав классические симптомы того, с чем ей так часто приходилось сталкиваться. Как же она раньше не заметила?

— Ты пьян! — резко бросила она.

— А? — непонимающе отозвался он.

— Ты мне отвратителен!

Тут Коул качнулся назад и навзничь упал на постель.

— С-спать, — пробормотал он, закрывая глаза, и сразу задышал глубоко и ровно.

Не в силах поверить своим глазам, Глэдис смотрела на него. Сначала Джерри, а теперь еще и этот! Ее немало удивило, что Коул стал пьяницей, — он всегда презирал людей пьющих. Но ошибиться она не могла. За короткий отрезок времени перед ее глазами прошли все знакомые стадии: гнев, похоть, агрессивность, слезливость, потеря координации… А эта дрожь в руках!

— Будь ты проклят, Коул Лиммерикс! — с тихой яростью произнесла она. — Я не уступлю тебе этот дом! И не дам тебе загубить его, как это пытался сделать твой братец, лжец и мошенник!

Все еще кипя от злости, она влетела в ванную комнату и заперла за собой дверь. Глаза ее горели воинственным огнем. Она объявила Коулу войну. Его вид пробудил в ней воспоминания о жизни с Джерри, наполненной страхом, отвращением, унижениями и стыдом. Это было ужасно!

Глэдис застонала, осознав, что теперь все может повториться, и рот ее презрительно скривился.

Усадьба Гринлэнд не заслужила еще одного такого хозяина! Коулу придется побороться с ней, а она намерена стоять до конца и будет настаивать на своих правах, заручившись поддержкой всех жителей поселка. Этому алкоголику не лишить ее сына наследства!

Коулу вовсе не обязательно знать их с Джерри тайну. А Шона придется держать от него подальше.

Да, трудные дни мне предстоят, подумала Глэдис, но я как-нибудь справлюсь!

Выйдя из ванны, Глэдис увидела, что Коул по-прежнему крепко спит. С его лица исчезли гнев и презрение, черты его разгладились, а на губах играла такая ангельская улыбка, что сердце ее дрогнуло.

Нет уж, этим меня не возьмешь, одернула она себя, но все же осторожно достала из шкафа одеяло и подушку и сняла с Коула ботинки.

Глэдис хотела было даже расстегнуть ему ремень. Ей частенько приходилось раздевать Джерри, когда тот заявлялся домой вдребезги пьяным, — только тогда она к нему и прикасалась. Но она вовремя остановилась, испугавшись влечения, которое вызывал в ней Коул.

Не забывай, сказала она себе, перед тобой не Джерри, который в пьяном виде не был способен ни на секс, ни на что другое. Коул даже спящий волнует тебе кровь, а значит, он в любом состоянии опасен!