— Если отец что-то решил, его нелегко отговорить, — сухо заметил Лейф. — Вы и сами уже столкнулись с этим.

— А что думаете вы? — спросила Кирстен. — Уверена, что вы тоже не согласны с ним.

— Он старый человек, ему мало осталось жить. Мне важен его покой, — объяснил Лейф. — И надеюсь, Терье тоже. Вы приехали сюда, чтобы добиться объединения семьи. Есть ли для этого лучший способ?

— Я бы хотела пойти в свою комнату, — неуверенно проговорила она. — У меня это не укладывается в голове.

— Но подумайте над моим предложением, — настойчиво посоветовал Лейф.

Поднимаясь по лестнице, она слышала голоса в гостиной. Говорили на повышенных тонах. Не стоит ломать голову, что будет дальше, вяло убеждала себя Кирстен: Терье, очевидно, все устроит сам. Его, естественно, тоже возмутило неожиданное решение Руне. Ведь, в конце концов, свадьба под дулом пистолета — это пережиток средневековья. Кирстен лежала на кровати, уставясь невидящими глазами в потолок. Немного спустя раздался стук в дверь, которая открылась раньше, чем она успела ответить. Вошел Терье и закрыл за собой дверь. Все ее существо разом отреагировало на его появление. — Нам надо поговорить, — предложил он.

— О чем говорить? — Кирстен села, заставив себя казаться спокойной. — Думаю, что вы сказали деду то же самое, что я сказала вашему отцу.

Она предвидела ответ и ждала его, а ответа все не было, и сердце болезненно заныло в груди. Терье стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк, выражение лица его было мрачным, натянутым. Очевидно, он тоже боролся с собой.

— Насколько я понимаю, отец уже объяснил вам, чего Руне ждет от нас, — наконец проговорил он. — Как вы к этому относитесь?

— Так же, как и вы, конечно. Разумеется, вы сказали ему, что об этом не может быть и речи!

— Он отказывается принимать такой ответ.

— Он должен принять его! — твердо заявила она. — У него нет другого выбора.

— Но его сердце в любую минуту может остановиться от огорчения, — без всяких эмоций возразил Терье. — Даже сейчас он пришел в страшное возбуждение, когда я попытался растолковать ему современные взгляды. Мне было бы ужасно неприятно стать причиной его преждевременной смерти.

Кирстен неуверенно уставилась на него потемневшими глазами.

—Что вы ему говорили?

—Я перестал спорить с ним, чтобы не начался сердечный приступ.

—Вы имеете в виду, что согласились сделать, как он хочет, и сказали Руне об этом?

—Я сказал, что должен поговорить с вами.

—Теперь вы поговорили со мной. — Голос звучал так, будто доносился из невидимой дали.

—У этой идеи есть свои достоинства. — В голубых глазах ни одной искры. — Мы уже создали фундамент.

—Не для брака. — Она боролась с собой, чтобы не дать проиграть голосу разума. — Мы знаем друг друга всего несколько дней. Какого рода фундамент мы могли создать?

—Достаточный, чтобы начать строить на нем. — Он с минуту изучал ее, потом вынул руки из карманов и решительно подошел к постели. — Вот такой.

Она не шелохнулась, чтобы отстраниться от него, по одной простой причине: руки и ноги ее просто не слушались. Приблизившись к изножью кровати, он притянул ее к себе и закрыл поцелуем рот. От его прикосновения дрожь пронзила ее тело. Как легко было бы согласиться со всем, что он говорит, потрясенно подумала она. Слишком легко. Если Терье женится на ней по приказу деда, в их отношениях по-прежнему не будет ясности.

— Я не могу, — с разбитым сердцем прошептала она. — Этого мало.

— Тогда мы должны сделать, чтобы не было мало, — без тени сомнения возразил он. — Или ты предпочитаешь нести ответственность за то, что может произойти в случае твоего отказа?

— Ты загоняешь меня в тупик, — запротестовала она. — Это несправедливо!

— У меня нет выбора. Если Руне должен прожить сто лет, как он всегда надеялся, надо идти ему на уступки. — Терье помолчал и чуть заметно улыбнулся. — Кроме того, я последний в нашей ветви семьи, и мне пора произвести наследника.

Кирстен откинула назад голову и взглянула на него, не в состоянии поверить, что он говорит серьезно.

— Но тогда кровь уже больше не будет чистой. Ведь понятно, что Руне не захочет чужой примеси?

— В дни его молодости даже не слыхали о надежных противозачаточных средствах. Вероятно, дед полагает, что сейчас уже поздно. В том смысле, как произошло с твоей бабушкой… Ну, когда дело раскрылось…

— Если его волнует только это, то можешь заверить старика, что опасности нет, я об этом позаботилась.

— Сомневаюсь, чтобы он поверил твоему слову.

Кирстен долго молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Если она согласится, то получит в одном лице и мужа и любовника, но у нее по-прежнему не будет его любви. Могла ли она пойти на это?

— А как же Ингер? — вдруг спросила она и увидела, как изменилось его лицо.

— Ингер не имеет отношения к делу.

— Но она же любит тебя, — запротестовала Кирстен. — Ты должен знать.

— Э то не имеет значения, — отрезал он. — Ты единственная, на ком я женюсь.

— Только если я скажу «да»!

— Так скажи. — Он опять притянул ее к себе и целовал со страстью, смешанной со злостью. — Скажи!

— Хорошо — да! — Согласие было буквально вырвано натиском его воли. У нее не оставалось выбора, успокаивала она себя. Жизнь Руне зависела от настойчивости внука. Могла ли она рисковать и отнимать у старика оставшиеся года? — Ладно! — уже мягче произнесла Кирстен.

В его ярких голубых глазах, пожалуй, больше покорности, чем триумфа, подумала Кирстен. Что ж, менять решение поздно. Если у нее будет время, она сумеет заставить его полюбить себя. Не стоит в этом сомневаться. Она должна заставить его полюбить себя! Кирстен жадно поцеловала его, дав волю естественному чувству, и сердце у нее запело от полученного ответа. По крайней мере он все еще хотел ее. Пока она может довольствоваться этим.

Он взял ее лихорадочно, почти яростно, будто злость тоже играла немалую роль в его желании. И нежность вернулась к нему только в конце, когда он прижался губами к виску, к которому прилипла прядь ее влажных волос. Он что-то бормотал на родном языке, но она не могла понять. Слова замерли у нее на губах, она никак не могла решиться выговорить их. Все хорошо в свое время, убеждала она себя. Все в свое время.

— Должно быть, уже пять, — вместо непроизнесенных слов пробормотала она.

— И мы должны успокоить Руне, — согласился Терье, выпуская ее из объятий. — Надеюсь, ты не ждешь от него слишком многого. Ему нужно время, чтобы воспринять случившееся, хотя именно он настаивает на том, чтобы я поступил с тобой как порядочный человек.

— Я постараюсь быть терпимой, — пообещала Кирстен. — Мы должны сказать ему вместе?

Он рывком встал и потянулся за поспешно сброшенной одеждой.

— Ты должна позволить ему некоторое время привыкать к тебе.

— Боже мой, что я скажу родителям? — вскакивая, воскликнула она, будто только сейчас до нее дошло случившееся.

Терье, нахмурившись, с минуту постоял в раздумье.

— Мы скажем, что хотим пожениться. Другого выхода нет.

— Ты поедешь со мной? — с облегчением выдохнула она.

— По-моему, надо поехать, — ответил он. — Мне кажется, твои родители захотят, чтобы свадьба была в Англии. Сколько тебе понадобится времени на приготовления?

— Не знаю. — Кирстен до этой минуты не сознавала предстоящих сложностей. Даже сказать родителям, что она собирается замуж, будет нелегким делом. А огорошить их поспешной свадьбой? Об этом не может быть и речи. — Наверно, месяца три.

— Три месяца! — Терье покачал головой. — Это слишком долго.

Интересно, для кого долго? Для него или для Руне?

— Мне надо предупредить на работе, — напомнила она. — Им придется найти другого квалифицированного гигиениста.

— А тем временем мы будем жить отдельно?

— А что можно еще сделать? — Она беспомощно взглянула на него.

— Быстро устроить свадьбу прямо здесь, в Бергене, — решительно отрезал он. — Только тогда Руне будет спокоен.

И она тоже, мелькнула неожиданная мысль, но Кирстен быстро ее прогнала.

— Я не могу обрушить на родителей свое замужество как свершившийся факт. Это сломит их.

— Они справятся. Ты уже вполне взрослая, чтобы принимать решения, когда сама захочешь.

— Если исключить, что это не мое решение? — напомнила Кирстен. — Это решение Руне.

На лице Терье мелькнуло выражение, которое она не сумела прочитать.

— Тем больше оснований устроить все дело быстро.

— Не могу, — вздохнула она. — Я и правда, Терье, не могу.

Мгновение ей казалось, что он собирается продолжать спор, но Терье, пожав плечами, предложил:

— Тогда пойдем на компромисс. Гражданская церемония в Англии займет не больше времени, чем здесь.

Кирстен знала, что принять ее гражданский брак для матери будет так же трудно, как и само ее замужество. Она не могла даже представить, с чего начать, когда ей придется объяснять родителям причину такой сверх поспешной свадьбы. Сказать им правду? Тут она легко представляла тот шок, какой им придется пережить. Нет, она просто не сможет сказать такое.

— Нет, это не годится, — возразила она. — Мы можем сократить время подготовки, но свадьба должна быть в церкви и, как полагается, с церемонией оглашения. То есть на это уйдет не меньше трех недель, даже если викарий сумеет все устроить без задержки.

Совершенно нереальная ситуация, ошеломленно думала Кирстен, ожидая ответа Терье. Она сидит в чужом доме и обсуждает планы свадьбы с мужчиной, которого не знает и полной недели! Конечно, все выглядело бы совсем по-другому, если бы они оба безумно влюбились и не могли бы дождаться того часа, когда будут вместе. В глубине души мать большой романтик, и такой сценарий она бы сердцем приняла. Но вряд ли ей и Терье удастся убедить миссис Харли, что дело обстоит именно таким образом.

— Если свадьба должна быть в церкви, она будет в церкви, — решил Терье. — А сейчас, пока ты одеваешься, пойду скажу Руне.

Он не сделал попытки еще раз поцеловать ее, а только улыбнулся и вышел. Кирстен собрала все силы, пытаясь что-то начать делать и сознавая, что до обеда осталось десять минут. От встречи со стариком она многого не ожидала. Он мог настаивать на свадьбе, но едва ли его отношение улучшится после того, что она сделала. Атмосфера во время обеда не обещала быть приятной.

Кирстен до последней минуты оставалась у себя в комнате, и, когда спустилась вниз, все трое мужчин уже сидели за столом. Лейф подбодрил ее улыбкой, и она заняла свое место. Руне, как всегда, не замечал ее присутствия. Без знания языка у нее нет даже надежды пробиться сквозь его неприятие. Язык — это первая и важнейшая задача, подумала она.

— Естественно, вы хотели бы, чтобы свадьба состоялась в Англии, — начал Лейф. — И, конечно, надо сообщить об этом вашим родителям как можно скорее. К сожалению, у Терье есть обязательства, которые он должен выполнить для того, чтобы в пятницу, как вы предполагали, отправиться с вами на пароме в Англию. А до тех пор, вероятно, хорошо бы позвонить вашим родителям.

— Нет, лучше подождать, — покачала головой Кирстен, — пока я смогу сказать им при встрече. Это и так будет для них потрясением.

— Да, могу представить. Когда придет время, я, конечно, поеду вместе с Терье, а до тех пор, если могу быть чем-нибудь полезен, буду очень рад. — Лейф помолчал, задумчиво глядя на сына. — Как ты планируешь? Сразу после свадьбы вернуться сюда?

— Без медового месяца? — В голосе Терье слышалась ирония. — По-моему, нам понадобится хоть несколько дней, чтобы привыкнуть друг к другу.

— Да, разумеется, — без тени недовольства согласился Лейф. — На то время, какое тебе нужно, твои обязанности возьмет на себя Селви. — Он обратился к Кирстен: — Не дождусь того часа, когда назову вас своей невесткой.

— Takk. — Кирстен не сумела придумать, что бы еще сказать. До нее постепенно доходило все, что последует после замужества. И впервые осенило, что теперь Норвегия станет ее домом. Эта мысль не казалась огорчительной. В Кирстен всегда жила частица, принадлежавшая этой земле. Если бы замужество происходило при нормальных обстоятельствах, она бы с радостью согласилась жить с Терье где угодно. Но свадьба не состоялась бы без старомодного диктата Руне.

Очевидно рассерженный своей неспособностью понять разговор за столом, старик обратился к сыну с каким-то ворчливым требованием. Скрепя сердце Кирстен подавила неприязнь к нему, отвела взгляд и обнаружила, что Терье наблюдает за ней с непонятным выражением в глазах. Ей удалось улыбнуться ему — жалкое усилие, не вызвавшее никакого ответа. Его так же возмущает их брак, как и ее, в этом Кирстен не сомневалась, но Терье не рискует возражать Руне. Отказ мог бы быть только с ее стороны, а она уже дала слово.

Кирстен переоделась в джинсы и свитер и взяла с собой ветровку только на случай, если будет по-настоящему холодно. По-видимому, традиция предписывала, чтобы каждый в этот день наблюдал заход солнца.

Поскольку с ними ехала Берта, то понадобилось две машины. Терье отправился к коттеджу следом за отцом, а Кирстен, сидя рядом с ним, размышляла о том, сообщили ли уже новость Торвюннам. Должно быть, Ингер страшно огорчена, неважно, где и когда ей об этом сказали. Но она еще больше расстроится, если услышит об этом на пикнике.

— О чем ты думаешь? — спросил Терье, раза два взглянув на нее. — У тебя какие-то сомнения?

— Конечно, — вздохнула она. — Все, что мы делаем, мы делаем на неправильной основе.

— А что, по-твоему, правильная основа?

— Во-первых, любовь; по-моему, так. — Она продолжала смотреть на дорогу через лобовое стекло.

Он ответил не сразу.

— У нас она есть. — Голос казался совершенно безжизненным.

— Ты имеешь в виду, что нам хорошо быть вместе в постели?

— Потрясающе хорошо! — неожиданно улыбнулся он.

— Но нам еще надо научиться жить вместе.

— Учиться жить вместе надо всем новобрачным. Мы не останемся с отцом и Руне. Переедем в свой дом.

— Твой отец будет скучать без тебя. Наверно, возможности беседы с Руне довольно ограниченны.

— Руне еще может развлекать слушателей своими народными притчами. Но, полагаю, ты права, — согласился Терье. — Хотя его одиночество не затянется надолго. Скоро в доме будет новая хозяйка, а Маргот определенно не лезет в карман за словом.

— Твой отец собирается жениться? — Кирстен вытаращила глаза на Терье.

— Да. Хотя они еще не назначили дня свадьбы. У Маргот свой бизнес, которым она управляет. — Он помолчал, о чем-то размышляя. — А ты хочешь продолжать свою работу?

Столько разных вопросов еще надо обдумать, и так мало времени, мысленно ужаснулась Кирстен.

— Вопрос в том, смогу ли я найти здесь работу?

— У нас в Бергене тоже есть зубные врачи.

— Но ты предпочел бы неработающую жену? — догадалась она.

Он пожал плечами, словно считая вопрос несущественным.

— Я и не думал об этом.

До нынешнего полдня он и о женитьбе не думал, уколола ее горькая мысль. По крайней мере о женитьбе на ней.

— Если бы этого не случилось, мог бы ты когда-нибудь жениться на Ингер? — не удержалась Кирстен.

— Я многое мог бы сделать. — Голос стал резким. — Забудь об Ингер.

Терье не отрицал такую возможность, потому что не хотел лгать, сделала вывод Кирстен и неожиданно почувствовала нечто похожее на жалость к девушке, которую как будто ограбила.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Коттедж напоминал два утеса, соединенных между собой, с кухней и ванной, пристроенными сзади. В одном из них было что-то вроде гостиной, в другом — две спальни. Мебель самая простая, а чистота — как в операционной.

Вид с порога открывался потрясающий: море, усыпанное островами, и извилистая линия скалистого берега, похожего на кулак с выступающими костяшками пальцев. Стоя на пороге и наслаждаясь красотой пейзажа, Кирстен представляла, как они с Терье будут проводить здесь долгие летние уик-энды, бродя по скалистому берегу, а зимой катаясь на лыжах со склонов холмов. Единственным источником энергии в коттедже был газ, не считая железной печи, которая топилась дровами. Конечно, это были примитивные условия по сравнению с домом, из которого они приехали. Но жизнь без электричества — такая малая цена за свободу духа.

— У многих норвежских семей есть коттеджи, — сказал Терье, подходя к ней. — Некоторые даже на все лето бросают город и переезжают в такие домики, хотя мужчинам, естественно, приходится каждый день ездить на работу.

— Ты тоже проводишь здесь летом уик-энды? — спросила она.

— Иногда.

— Один?

— Не всегда. — Голос прозвучал немного рассеянно, словно он думал о чем-то другом. — Что-то в этом году Торвюнны опаздывают.

Его слова прозвучали как сигнал, раздался шум моторов, и две машины, идущие одна за другой, остановились в конце узкой дороги, ведущей к коттеджу.

На первый взгляд Кирстен показалось, что в одной машине приехали Нильс и Ингер. Но когда они подошли, она поняла, что девушка ей незнакома. Конечно, это была очередная блондинка.

Нильс представил гостью как Карин Винсевик. Его секретарь, как позже выяснилось. Нильс, казалось, отошел и уже не злился, как во время ленча, хотя от улыбки, какой он одарил Кирстен, слегка веяло холодом.

Ингер приехала с родителями. Заметив, как загорелись ее глаза, когда она увидела Терье, Кирстен отошла в сторону. Даже если Терье не влюблен безумно в эту девушку, она могла бы стать для него гораздо более подходящей женой, чем я, решила Кирстен. У Терье и Ингер общие интересы, одинаковое воспитание.

И Руне, без сомнения, одобрил бы такой выбор. Настаивая на этом браке, он может разбить три жизни. Вряд ли он желал такого результата. Как бы ему втолковать, что нынешние правила поведения уже совсем не те, что были в дни его молодости? И пусть он позволит молодым сделать собственный выбор.

Без любви, скрепляющей все, у Терье пропадет желание. А для нее лучше потерять его, чем жить с мужчиной, который больше ее не хочет.

Берта собрала для пикника две корзины всякой снеди. Из коттеджа вытащили стол и разложили холодные закуски вместе с пивом и «акевитом». Позже для желающих появились чай и кофе. Норвежцы, мысленно усмехнулась Кирстен, ничего не делают наполовину!

Она еще чувствовала в желудке пресыщение после обеда и даже подумать не могла о еде. Хотя, судя по количеству разных лакомств, больше до утра никаких застолий не предвиделось.

Для Руне принесли кресло, остальные разместились прямо на траве, включая и Берту. Попробовав «акевит», домоправительница расслабилась и, когда Лейф шутил, хихикала, как школьница. Такой ее Кирстен еще не видела.

Показалось странным, что женщина, на которой Лейф собирается жениться, не присутствовала на этом сборище. Но, наверно, у нее есть своя семья и единственную ночь в году она предпочитает проводить с ней. Терье так или иначе пришлось бы переехать в свою квартиру после женитьбы отца, подумала Кирстен.

Когда Руне начал рассказывать народные притчи, Кирстен почувствовала себя совсем чужой. Терье попытался переводить ей, но ему пришлось замолчать, потому что дед ворчливо отреагировал на это, хотя внук говорил очень тихо.

— Ты будешь здесь жить и быстро выучишь язык, — успокоил ее Терье, когда старик замолк и разговор снова стал общим. — Если сочтешь нужным, то возьмешь хорошего учителя. Но вообще-то, кроме Руне, вряд ли ты встретишь человека, который не говорил бы по-английски. Руне никогда не учил язык, потому что в его школьные годы это не считалось обязательным и…