Кей Торп

Успех

(Занавес поднимается)

1

— Слышали? — сказала девушка, стоявшая за кулисами рядом с Керри. — Говорят, в зале сам Райан Максвелл!

Для Керри в тот момент эта новость мало что значила. Ее мысли и чувства были заняты одним: через несколько мгновений она выйдет на сцену в надежде на свой единственный шанс получить роль, которую страстно желала сыграть. Хуже всего было ждать, ждать и слушать, как другие, несомненно более достойные, чем она, претендентки заявляли свои права на роль Хармианы в новой постановке «Антония и Клеопатры». Если знаменитость действительно присутствовала в зале, ему, наверное, до глубины души опротивела бесконечная вереница никому не известных личностей, одержимых стремлением появиться на сцене рядом с ним, исполняющим роль Антония.

— Откуда тебе это известно? — спросила она, поскольку от нее явно ожидали этого вопроса.

— Кто-то его узнал. Он справа, ряду в шестом.

Этот «кто-то», подумала Керри, должен обладать поистине кошачьим зрением, чтобы разглядеть что-либо в полутемном зале, не говоря уже о способности полностью абстрагироваться от произносимого текста. Саму Керри волновало только одно — какое впечатление на сидящих внизу производит ее Хармиана, отдающая последнюю дань своей госпоже.

Режиссер делал ей знаки. Керри глубоко вздохнула и одернула на себе нелепое твидовое платье.

— Уэст, — сказал он, ставя галочку против ее фамилии в списке. — Когда закончите, выйдете с другой стороны.

Оказавшись на слабо освещенной сцене, Керри заглянула и темную пустоту за рампой.

— Доброе утро, — робко пробормотала она и услышала, как откуда-то слева ей ответили двое — мужчина и женщина.

— Начните с «излейся, седая туча», — донесся до нее вновь женский голос секундой позже. — Стюарт подаст вам реплики.

Стюарт, помощник режиссера, скучающий молодой человек в фиолетовых джинсах, сидел мправа верхом на стуле. В руках у него был потрепанный текст, от которого он даже не потрудился поднять глаза. Керри проглотила слюну, откашлялась и заговорила:

— «Излейся, седая туча, проливным дождем, чтоб можно было думать — боги плачут»…

Когда она закончила, последовала короткая пауза. По шепоту внизу можно было догадаться, что там шло какое-то обсуждение. Потом женский голос громко спросил:

— Это вы играли в телевизионном сериале несколько месяцев назад?

Керри призналась, что да, подумав при этом, не навредила ли она себе. Общественное мнение было против сериала, и после двух недель показ прекратили, но ее собственная роль в нем была слишком незначительна, чтобы иметь какое-либо отношение к его провалу. Не будь она тогда в тяжелом положении, никогда бы и не взялась за нее. Эта роль была не по ней.

— Благодарю вас, мисс Уэст. Мы вас известим.

«Ну и чего же она, собственно, ожидала?» — спрашивала себя Керри, выходя через несколько минут в февральскую слякоть. По крайней мере еще трое, а то и больше, дожидались за кулисами своей очереди. Уж не надеялась ли она всерьез, что они ухватятся за нее как за единственную Хармиану и откажут всем остальным? Такие мечты так и остаются мечтами. Они сбываются только в романах.

В то же время, говорила она себе, стоя на краю тротуара перед потоком машин, не стоит уж совсем терять надежду. Несмотря на маловдохновляющее бормотание помощника режиссера, она считала, что у нее получилось неплохо… Вон та машина останавливается, если она поспешит, то успеет перебежать…

Под визг тормозов и яростные гудки Керри почувствовала, как чья-то рука схватила ее чуть выше локтя, буквально вытащив из-под колес неизвестно откуда взявшегося такси. Вся побелев, чуть не теряя сознание от сердцебиения, она подняла глаза, чтобы поблагодарить своего спасителя, да так и замерла в изумлении, забыв на какое-то время о пережитой опасности. Сколько раз представало перед ней на страницах журналов и книг это выразительное лицо? Сколько раз на ее глазах этот стройный, гибкий человек овладевал публикой исключительно силой своего таланта? Его имя невольно сорвалось с ее губ:

— Райан Максвелл!

Углы рта, даже в неподвижности таившего тень насмешки, дрогнули в улыбке.

— Более чем польщен тем, что вы меня узнали при таких обстоятельствах. У вас что, привычка бросаться под такси?

— Я его не заметила, — пролепетала Керри.

— Это уже лучше. — Он вглядывался в нее, по-прежнему не отпуская руки. — Вам нехорошо? Вы очень бледны.

Керри стряхнула с себя оцепенение. Что он подумает, видя, как она на него уставилась? Хотя, скорее всего, он привык к подобной реакции.

— Все в порядке, — поспешила она его уверить. — Спасибо, что вытащили меня. Мне повезло, что вы оказались рядом. Если бы не вы… я бы… могло бы… — Керри остановилась, внезапно осознав, что выражается несколько бессвязно. — Сейчас я уже в полном порядке, — неубедительно закончила она.

Максвелл все еще не отпускал ее.

— Непохоже, — взгляд его серых глаз был проницателен. — Давно вы ели последний раз?

Вопрос был настолько неожиданным, что она вздрогнула с видом почти виноватым.

— Я думаю, что это… — начала было Керри.

— Вообще меня это не касается, — перебил он. — Но какой толк вытаскивать вас из-под одной машины, чтобы вы свалились под другую в голодном обмороке? Чем вы сегодня завтракали? Кофе и тосты?

— Я… да, — призналась она неохотно. — Но я нисколько не голодна. — И чуть более резко добавила: — И мне отнюдь не угрожает опасность упасть в обморок.

— Вот как? — голос Максвелла звучал скептически. — Такой изможденный вид мне знаком. Пошли. Здесь за углом есть бар, где найдется для вас что-нибудь подкрепляющее.

— Прошу вас, — запротестовала Керри, пытаясь высвободиться. — Я никак не могу…

— … Принять подобное предложение от незнакомого мужчины? — В голосе его явно прозвучала насмешка. — Но вы же меня знаете, мисс Уэст.

Она широко раскрыла глаза:

— Откуда вам известно мое имя?

— Я был в театре, когда вы читали свой отрывок. — И непринужденным тоном добавил: — Ваши рыжие волосы узнаешь за километр.

Говоря это, он почти тащил ее за собой. Рука его легко, но твердо держала ее. Керри шла как в тумане, плохо соображая, происходит ли все это с ней на самом деле или она вот-вот проснется. Идти по улице рядом с Райаном Максвеллом! Такое может быть только во сне!

Но если это и был сон, то очень похожий на явь. Она чувствовала тепло и силу пальцев, обхвативших ее локоть, и запах влажной шерсти его пальто. Раз-другой она уловила обращенные к ним взгляды и шепот прохожих, совершенно не замеченные ее спутником. Он не сказал ни слова, пока они не оказались в теплом уютном баре с отделанными дубовыми панелями стенами.

— Садитесь сюда, — пригласил он, взяв ее пальто и указывая ей уголок подальше от входной двери. — Я сейчас.

Керри повиновалась. Максвелл быстро направился к стойке, где его приветствовал хозяин. Керри слегка зарделась, когда, принимая заказ, тот кинул на нее любопытный взгляд. Когда ее благодетель вернулся, она глубоко забилась в угол, словно желая спрятаться от него.

Райан Максвелл уселся напротив, достал портсигар и предложил ей закурить. Когда она отказалась, он слегка повел бровью, взял сигарету и, захлопнув портсигар, опустил его в карман. Все так же молча он щелкнул золотой зажигалкой и положил ее на стол. Откинувшись на стуле, он изучающим взглядом рассматривал сквозь дым лицо Керри в ореоле золотисто-рыжых волос.

Зеленые глаза девушки смотрели на него также пристально, но она не могла скрыть краску смущения, выступившую у нее на лице, когда взгляд его опустился ниже воротничка ее хорошего, но старого твидового платья. Она почувствовала, что ее оценили, и оценили невысоко. Удивляться этому не приходилось, если вспомнить о том, что он привык видеть перед собой за столиком на двоих воплощение красоты и элегантности. Успехи Райана Максвелла у женщин стали легендой. Увидев его теперь так близко, Керри поняла, в чем секрет. Он прямо-таки излучал какую-то необыкновенно притягательную силу, мужественную и невероятно волнующую.

— Вам что, очень нужна работа? — нарушил он затянувшееся молчание.

Она заставила себя слегка пожать плечами, превозмогая или пытаясь превозмочь легкую дурноту, угрожавшую опровергнуть ее заявление, что она не голодна.

— Не больше, чем десяти тысячам других, если верить последним сведениям о безработице среди актеров.

— Сомневаюсь, чтобы они были неверными, — отозвался тот. — Нас, безусловно, слишком много. Однако в настоящий момент речь идет только об одной представительнице этой профессии. Что вы делали после сериала?

— Ничего, — криво усмехнулась она. — Сериал мне не помог.

— Пропал редко кому на пользу. — Он оглянулся на подходившего к ним с подносом хозяина бара. — Спасибо, Рой, все прекрасно.

Перед Керри появилась тарелка с горячим картофельным пудингом с мясом, нож, вилка, рюмка и полбутылки вина, перед ее спутником — бокал с какой-то прозрачной жидкостью. Хозяин принял от него пару банкнот и удалился с улыбкой, довольный чаевыми.

— Принимайтесь за еду, — предложил Райан, потушив окурок. — Не дайте ей остыть.

Керри медленно взяла нож и вилку и разрезала корочку, под которой обнаружилась аппетитно пахнущая густая начинка. Немного застенчиво она начала есть, постоянно ощущая на себе взгляд Райана. Он потянулся за бутылкой и, наполнив рюмку, пододвинул ей.

— Выпейте, — сказал он, — а потом еще одну: ничто так не согревает, как это.

Согревала сама его улыбка, в которой легкая насмешка уступила место подлинному теплу. Керри почувствовала, как ее скованность исчезает под действием его обаяния. Она невольно улыбнулась в ответ, и лицо ее внезапно ожило. Во взгляде, который он бросил на нее, отразилось раздумье. Он снова замолчал и не проронил ни слова до тех пор, пока Керри наконец с удовлетворенным вздохом не отставила в сторону пустую тарелку.

— Отличный пудинг, — сказала девушка, — лучшего я не пробовала. — Она робко встретилась с ним глазами. — Еще раз большое спасибо.

Его подвижная левая бровь чуть приподнялась.

— Такая большая благодарность за такой маленький пудинг? Другие сочли бы, что такой благодарности стоит разве что бриллиантовая брошь.

— Все относительно, не так ли? — Керри отхлебнула маленький глоток из своей рюмки и поставила ее на стол. — Я хочу сказать, это зависит от потребностей человека.

Разговор, очевидно, все больше его забавлял:

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Очень разумный ответ на довольно бестактное замечание. — Помолчав немного, он спросил: — Сколько вам лет, Керри Уэст?

— Двадцать два. — Неожиданно она снова насторожилась и, сама не зная почему, быстро добавила: — Скоро будет двадцать три.

— В самом деле? — Выражение его лица было непроницаемо. — И когда?

— Когда? — Она была слегка ошарашена, не понимая, с чего бы это Максвелла заинтересовал ее день рождения. — Если точно, то двадцать восьмого марта.

— Двадцать восьмого? Значит вы Овен, а я Телец.

Насмешливый огонек в его глазах побудил Керри продолжить разговор в том же тоне:

— Никогда бы не подумала, что такой человек, как вы, верит в астрологию.

— И были бы правы. Мы сами определяем свою судьбу.

— Это не всегда так. — С некоторым удивлением она услышала свой спокойный ровный голос, противоречащий ему. — Судьба играет определенную роль в жизни каждого.

— Да? Значит, вы верите, что где-то существует тот единственный человек, предназначенный вам судьбой, которого вы полюбите и за которого выйдете замуж?

Он явно ее поддразнивал. Керри вздернула подбородок:

— А может быть, мне вообще не судьба выйти замуж.

— Какова же альтернатива для женщины? Карьера не заменит дом и семью.

— То же самое, — возразила она быстро, — относится и к мужчинам.

— Вы не правы. Мужчина вполне может довольствоваться и карьерой, если пожелает. Что, впрочем, возвращает нас к сути нашего спора, не так ли?

Он просто невыносим, подумала Керри. И с чего вообще началась эта дискуссия? Они совершенно посторонние друг другу люди, а такие, как правило, не ведут подобных разговоров.

Керри встревожилась, когда хозяин предупредил, что скоро бар закрывается. Уже три часа! Они провели здесь минут сорок, не меньше, а Райан Максвелл наверняка человек занятой.

— Извините, — сказала она сконфуженно, поднимаясь и беря сумочку, — я не знала, что так поздно. Вам, вероятно, пора идти?

— Когда мне будет пора, — спокойно возразил он, — я дам вам знать. Сядьте и допейте ваше вино. Или вы хотите еще чего-нибудь?

— О, нет, — поспешно ответила Керри, — все прекрасно.

Она снова села и отпила из своей рюмки, но вино попало ей не в то горло. Задыхаясь, со слезами на глазах, она стала искать платок, не нашла и приняла кусок крахмального белого полотна из той же руки, что уже приходила ей на помощь раньше.

— Я совсем не имел в виду, — терпеливо заметил Максвелл, — что вы должны проглотить все сразу. Они закрываются минут через пять.

Керри вытерла глаза, увидела следы туши на недавно еще безупречной белизне платка и сделала попытку говорить нормальным голосом.

— Я отдам его в стирку и пришлю вам. — Она храбро взглянула на него. — Вы, наверное, считаете меня полной дурой. Я…

— Извинитесь еще раз, — сказал он спокойно, — и я вам всыплю как следует. Платок оставьте. У меня еще найдется. — Он снова протянул руку, на этот раз — чтобы взять ее рюмку, в которой оставалось с четверть содержимого, и поставить ее рядом со своей, пустой, снова достал портсигар и закурил. Керри, не отрываясь, следила за движениями его загорелых, тонких, но сильных пальцев.

— Расскажите мне о себе, — сказал он вдруг. — Вы давно на сцене?

— Пять лет, — ответила она. — Включая театральную школу, разумеется. — Его интерес побудил ее продолжать: — У меня как раз кончился полуторагодовой контракт, когда мне предложили эту роль на телевидении. Иногда я думаю, лучше бы мне было оставаться в Бретфорде.

— Так вы были в Бретфорде? И что там делали?

— Поначалу все, что попало. Только в последние месяцы я стала получать настоящие роли. — Она взглянула на него. — Вы тоже там играли, да?

— Да. — Между темных бровей появилась и тут же исчезла маленькая морщинка. — Очень давно.

Двенадцать лет назад, подумала Керри. Но в свои тридцать четыре он так многого достиг! Четыре года назад его исполнение роли Гамлета было признано одной из лучших интерпретаций века. А с тех пор он с еще большим успехом снялся в двух фильмах и участвовал в постановках, сделавших шестидесятые годы памятником в истории театра. Антоний будет его новой ролью и, несомненно, одной из наиболее сложных в его творчестве. В финансовом отношении такого рода постановка мало что ему давала. Шекспир редко приносит доходы в Вест-Энде, вот отчего на роль Хармианы пригласили пробоваться неизвестных актрис, готовых довольствоваться малой долей того гонорара, какой пришлось бы заплатить знаменитости.

— А ваши родители? — спросил Максвелл, отвлекая девушку от этих мыслей. — Им известно, как вам жилось последние месяцы?

— Мои родители умерли, когда мне было семь лет, — сказала она. — До шестнадцати меня воспитывали тетя и дядя.

— А что случилось потом?

— Тетя Алиса умерла. — Голос ее звучал вяло. — Дядя Джон через год женился снова. Я… я просто не прижилась у них.

— Вот тогда-то вы и решили стать актрисой.

— У меня всегда была к этому склонность. А когда дядя Джон предложил мне деньги на учебу в театральной школе, то такая возможность показалась просто идеальной.

— Для всех заинтересованных сторон, — сухо заметил Райан. — Где живет ваш дядя?

— В Австралии. Он уехал туда с новой женой пару лет назад.

— И все связи оборвались. — Это был не вопрос, а утверждение, и Керри, как обычно, встала на защиту родственников.

— Ничего подобного. Мы переписываемся, и они всегда присылают мне подарки на день рождения и Рождество.

— Которые вы распаковываете в унылом уединении своей маленькой комнатки в Лондоне?

— В маленькой комнатке, да, но едва ли в уединении. У миссис О'Киф живут две медсестры, два студента-медика, один будущий финансист и я.

— Последняя по порядку, но отнюдь не по значению. — Максвелл откинулся на высокую деревянную спинку стула, задумчиво глядя на нее. — Я заметил, сегодня вы ни разу не пользовались текстом. Выучили наизусть всю роль или играли Хармиану раньше?

— В мой последний месяц в Бретфорде шли обе «Клеопатры». В пьесе Шоу у меня была только выходная роль, но зато Хармиану я играла целую неделю.

С минуту Керри набиралась смелости.

— Я знаю, что не должна задавать вам такой вопрос, — сказала она неуверенно, — но, как вы думаете, есть у меня шанс?

Тот ответил не сразу, и лицо его немного посуровело.

— Окончательный выбор, — сказал он наконец, — ни в коей мере не зависит от меня.

— Я знаю. — Она испытала ужасную неловкость, поняв, что Максвелл превратно истолковал ее вопрос. — Я имела в виду не то, что вы… что я… как вы могли даже подумать…

Голос у нее сорвался. Опустив глаза, она закусила губу. И кто ее тянул за язык! Неудивительно, что он воспринял ее вопрос как просьбу замолвить за нее словечко.

Когда она снова подняла глаза, он улыбался, и у нее отлегло от сердца.

— Нет, — сказал он, — я так не подумал. — Помолчав немного, он спросил: — Почему вы так стремитесь получить эту роль? Вам очень нужны деньги?

— Деньги? — В ее голосе прозвучало искреннее недоумение. — О, да, конечно, было бы прекрасно снова иметь заработок, но я бы сыграла и даром. — Она говорила теперь живо и увлеченно. — Это такая изумительная пьеса, вы не находите? Шекспир превзошел в ней самого себя.

— Вы думаете, она лучше его великолепной четверки?

— «Лучше» — не то слово. Она настолько особенная, что я не понимаю, как ее можно сравнивать с «Гамлетом» или «Отелло».

— И все же это тоже трагедия.

— Да, но совсем в другом роде. Это… — Керри пыталась найти слова для выражения своей мысли, — это изображение необыкновенной любви двух людей, испытавших почти все, что только могла дать им жизнь. Оно не возбуждает таких эмоций, как другие великие трагедии.

— Мужчина и женщина, абсолютно беспринципные в своем честолюбии. — Губы Райана сложились в сардоническую улыбку. — Не кажется ли вам, что только Шекспир мог взять два таких существа и представить их вызывающими сочувствие персонажами?

— Пожалуй… — Ее немного озадачила такая быстрая смена настроения.

И тут девушка заметила, что кроме них в баре уже никого не осталось.

Взглянув на Максвелла, она сказала смущенно:

— Они, должно быть, уже закрываются, а я уже и так отняла у вас столько времени.

На этот раз тот не стал возражать.

— Я принесу ваше пальто, — сказал он.

В дверях Максвелл спросил:

— Вы куда сейчас?

— Домой, — отвечала Керри, содрогнувшись от холодной вечерней сырости.

— А где вы живете?

— В Кемберуэлле. Здесь через дорогу станция метро, — поспешила добавить она.

Его серые глаза обратились к потоку автомобилей, которых стало еще больше.

— А переходя дорогу, вы снова рискуете расстаться с жизнью! У меня машина в переулке возле театра. Я вас отвезу.

— Я никак не могу… — начала Керри во второй раз за этот день, но, как и прежде, он не стал слушать ее возражений и, твердо взяв ее за локоть, повел к театру.

Через несколько минут, сидя рядом с ним в темно-синем «ровере», Керри попыталась расслабиться и насладиться непривычной роскошью. Но это ей не удавалось. Каждый ее нерв был натянут от ощущения близости человека, находившегося за рулем. Когда они садились в машину, он помог ей пристегнуть ремень, и девушка все еще продолжала чувствовать прикосновение его пальцев, когда оба они одновременно взялись за пряжку. Подняв глаза, она увидела его лицо на расстоянии всего лишь нескольких сантиметров от своего собственного, и на одну-две бесконечные секунды, пока длилась эта встреча серых и зеленых глаз, весь мир для нее, казалось, замер в неподвижности. Потом он слегка улыбнулся и отодвинулся. Керри не сомневалась, что ее не оставшееся незамеченным смятение просто позабавило его.