Брейден напрягся. Он ненавидел слово «придурок». Так мы называли его отца. Ну, так называл его Брейден, а мы все соглашались. Это слово принадлежало только его отцу и было слишком серьезным оскорблением, чтобы предназначаться кому-то еще.
— Дейв в порядке?
— Джером отвез его домой, так что, уверен, с ним все хорошо.
— Что случилось с Джеромом? Два года в университете, и вдруг он стал таким заботливым?
— Твой брат всегда был хорошим слушателем.
Да? И откуда Брейден это знал? Я указала на белый рабочий грузовик на его подъездной дорожке:
— Твой отец сегодня освободился пораньше?
Он отмахнулся, не видя значимости в ответе, и посмотрел на меня:
— Чем планируешь заниматься?
— Хочу принять душ. — Я подошла к входной двери и обернулась: — До встречи.
— Сегодня мы отмечаем день рождения мамы, — сказал Брейден, останавливая меня. — И я подумал, будет лучше выбрать ей подарок в торговом центре.
— Наверное. Хорошая идея.
Моя рука уже легла на дверную ручку, но тут он спросил:
— Есть идеи, что ей можно купить?
— Ты меня спрашиваешь? — усмехнулась я. — Смешно.
— Я хотел услышать совет девушки.
— Тогда тебе стоит ее найти.
— Так у тебя есть предложения или нет, хочешь поехать?
— В торговый центр? — Я вновь обернулась. У него был такой взгляд. Может, Брейден и был темной лошадкой, но в большинстве случаев я все еще могла его прочитать, и сейчас ему было меня жаль. Я разозлилась. — Слушай, Брейден, я в порядке, ясно? — Если мне и нужно будет с кем-то поговорить, то, видимо, уши Джерома всегда в моем распоряжении.
Он поднял руки вверх:
— Ладно.
В его взгляде так и читалось: «Пожалуй, у тебя холодное-прехолодное сердце, Чарли». И я не могла с ним не согласиться.
Глава 3
Тем вечером за ужин отвечал Натан, и, естественно, пасту с мясом из духовки он достал как раз к возвращению отца. Подлиза. Папа вошел в кухню через заднюю дверь и первым делом, прищурившись, посмотрел на меня. Интересно, кто из моих братьев проболтался? И почему папа из-за этого так расстроился? Ради всего святого, почему все из этого делают трагедию? Если бы я расплакалась, узнав о смерти бабушки Дейва, сейчас моя жизнь была бы куда проще. Наверное, стоит попрактиковаться в пускании фальшивых слез.
Мой папа был хорошим парнем и по большей части простаком, но в полицейской форме и с таким взглядом он выглядел устрашающе. Он отправил ключи на крючок у двери, затем расстегнул кобуру и повесил ее рядом, а вслед тяжелый фонарь, который с силой ударился о стену.
— Чарли… — устало произнес он.
— Мне очень жаль, — перебила я его и послала братьям убийственный взгляд.
Гейдж с невинным видом широко распахнул глаза.
— Тебе и должно быть жаль, но на сей раз ты так легко не отделаешься.
— На сей раз?
Я что-то упустила, чьи-то еще родственники пострадали от моего равнодушия к их умершей бабушке?
Папа подошел к столу и хлопнул передо мной розовой копией квитанции штрафа. Плохо дело. Это было хуже моего равнодушия. Это было нарушение закона.
— Я не знала про ограничение скорости, не видела знак, — попыталась выпутаться я. — Он был спрятан в переулке. Это западня… ну, или типа того! Разве это законно? Натан? Это же незаконно?
Натан скрыл улыбку и принес к столу кувшин воды со льдом. В этом году он поступил в колледж на юридический.
Папа бросил на меня сердитый взгляд:
— Почему ты мне ничего не рассказала?
— Прости.
Мне следовало все ему рассказать. Всегда было хуже, когда он узнавал о случившемся от посторон него.
— Это второй штраф за последние пару месяцев. И это не считая тех, от которых ты отмазалась, используя мое имя.
Я быстро опустила голову, скрывая предательский жар на щеках. Не хватало еще, чтобы братья высмеивали мою зарделость. Папа был прав. Меня останавливали много раз. И каждый раз я использовала его имя.
— Знаешь, как неловко, когда твои дети получают штраф за превышение скорости? И когда узнаешь об этом от коллеги?
— Прости.
— Но хуже всего — удар по моему банковскому счету. — Его палец опустился на розовую квитанцию, указывая на цифры, которые были написаны им вручную: $264. Мои глаза округлились. — Да, это большие деньги.
Я кивнула.
— И ты мне их вернешь.
— Что?
— Ты меня слышала. Думаю, в прошлый раз ты не усвоила урок, потому что я оплатил твой штраф. Так что теперь заплатишь не только за этот штраф, но и за предыдущий, а еще будешь платить мне сто долларов в месяц за страховку.
— Но у меня нет таких денег.
— Тогда найди работу.
— Как? Через семь недель нужно ехать в баскетбольный лагерь, а после начнутся школа и тренировки.
— Пап, — вклинился Гейдж, используя свою обаятельную улыбку в мою защиту. — Чарли еще совсем маленькая. Не заставляй ее работать. Она ведь не выдержит.
Да уж, не такой защиты я ожидала.
— Гейдж, не вмешивайся, — пригрозил отец.
Гейдж отсалютовал:
— Есть, офицер.
Папа перевел сердитый взгляд на Гейджа, но, как и мы все, он не мог на него злиться, поэтому вновь повернулся ко мне:
— Подумай насчет работы, потому что это мое окончательное решение.
Сказав это, папа покинул кухню и отправился в комнату переодеваться. Братья посмотрели на меня, а затем, словно мысленно сосчитав до трех, одновременно разразились смехом.
— Да, очень смешно, — буркнула я. — Как будто вас никогда не останавливали.
Натан поднял руку:
— Никогда.
Кто бы сомневался.
— Дважды, — признался Джером.
Я взглянула на Гейджа. Из всех братьев мы с ним были не только самыми близкими, но и самыми похожими.
— Скажем, несколько раз, — ответил он, — но я всегда уходил от штрафов. Нужно быть милой, Чарли. С копами нельзя пререкаться. Они этого не любят.
— Откуда ты знаешь, что я пререкалась?
Братья снова расхохотались, но смех прервал звонок сотового телефона, который заряжался на стойке. Гейдж подскочил и потянулся за ним через весь островок, чтобы успеть ответить, пока вызов не ушел на голосовую почту.
Папа вернулся, и казалось, со сменой одежды изменилось и его настроение. Он поцеловал меня в макушку. Может быть, это означало, что он передумал насчет работы.
— Наверное, завтра первым делом тебе стоит приступить к поиску работы, — сказал он. Потом посмотрел на Гейджа и рявкнул: — Убери телефон.
Я сползла вниз по стулу и ткнула вилкой в стряпню Натана. Папа прочитал молитву (двадцатилетний стаж работы копом заставил его бояться Бога). А затем мы все набросились на еду. Ужин в нашем доме походил на гонку. Если ты не ел быстро, то отставал. К черту, в любом случае, я уже проиграла.
Я лежала на кровати, закинув ноги на спинку, и бросала теннисный мячик в стену. В дверь стукнули один раз, а затем кто-то вошел — наверное, Гейдж. Он единственный никогда не дожидался ответа. Я запрокинула голову и увидела перевернутую версию Гейджа ровно за секунду до того, как он подскочил и прыгнул на меня.
Я чертыхнулась, и он откатился в сторону.
— Значит, работа, да?
— Не напоминай.
— Думаю, этот день должен войти в историю как день, когда отец постановил, что один из его отпрысков должен найти работу.
— Бред какой-то. А как же «твоя работа — это школа» или «спорт может оплатить твой колледж, так что считай это работой»?
— Полагаю, некто по имени Спиди Гонщик это изменил. — Он с минуту помолчал и, так как Гейдж во всем мог найти что-то хорошее (это было одним из наших отличий), сказал: — Найти работу лучше, чем лишиться прав. Если бы ты лишилась прав, то воздух в доме, которым не привыкло дышать твое тело, иссушил бы твои клетки и привел бы к увяданию и смерти.
Ладно, может, и не хорошее как таковое, но близкое к этому.
Брат откинул челку со лба:
— Как бы то ни было, предлагаю тебе свою помощь в поиске работы.
— Которая заключается в?..
— В сопровождении и указании магазинов, где ты должна будешь взять анкеты с маленькими клеточками, в которые я благосклонно помогу тебе вписать свое имя. Короче, в подобной неоценимой фигне.
— Что бы я без тебя делала?
— Страшно даже представить, но это может быть связано с иссушением клеток и увяданием.