— Ну хватит, Мэкки! Я же знаю, что вам до смерти хочется обсудить то, что произошло.

— Вот уж нет!

— Хорошо, я буду говорить один. И, пожалуйста, сделайте одолжение, выслушайте меня.

— И что же, у меня нет права выбора? — упорствовала она.

Он покачал головой.

— Прошу вас, выслушайте меня! Я вынужден был поступить именно так, Мэкки! — начал он свою исповедь.

— Премного вам благодарна, — сказала она с иронией.

— У меня и в мыслях не было устраивать вам с Бет западню. Если бы она появилась у вас в пятницу или даже в субботу, я бы не стал обращаться в суд.

— Логично.

— Я уже говорил вам, что сделаю все, чтобы Эшли осталась со мной. Вполне вероятно, что в пятницу у Бет действительно сломалась машина. Но что задержало ее в субботу — и днем, и вечером? Это означает, что к Эшли она явно не рвалась. Если бы она захотела побыть со своей дочерью, то явилась бы к вам, в конце концов… Любящая мать придумала бы что-нибудь, чтобы побыть со своим ребенком. Ведь так?

— Не знаю. — На самом деле она знала. Ответ был только один, и они оба понимали это. Все, что сказал Гордон, было правдой. Мэкки вздохнула и стала смотреть в окно.

Они миновали Кедровые источники и подъезжали к Черепаховому ручью. В машине было холодно, и когда Мэкки, зябко поежившись, задела плечом Гордона, он не отодвинулся. Это нечаянное прикосновение словно разрядило грозовую атмосферу.

— Вам, наверное, неприятно? — спросил он. — Держу пари, вы уже раскаиваетесь, что взялись вести дело Бет…

— Мистер Гэллоуэй! Да будет вам известно, что я приняла это решение сознательно, а не после того, как мы перебросились с Бет несколькими словами. Мы с ней подолгу беседовали, и только после этого я согласилась вести ее дело. Я верю ей и буду отстаивать ее интересы.

— И это после того, как она переложила заботу о своем ребенке на вас? Не потратив на это ни цента, зато лишив вас заслуженного отдыха! Вам не приходило в голову, что она была со своим ребенком всего девять часов вместо двух дней? И не спешила забрать у вас свою дочь в воскресенье, так как прекрасно знала, что вы человек крайне ответственный и ей не о чем беспокоиться?

«Какие там девять! Дай Бог, чтобы шесть!» — грустно подумала Мэкки. Но она не станет поправлять этого мистера Всезнайку.

— Можете называть меня легковерной сколько хотите, но я только представляю ее интересы в суде, а вы изволили на ней жениться!

— Это совсем другое! — возразил Гордон.

— Не думайте, что я пошла на поводу у Бет, наслушавшись ее жалостливых рассказов с неизбежными в таких случаях преувеличениями. Но вы ведь тоже не подарок! Это и стало причиной вашего разрыва с Бет и ее разлуки с дочерью.

— Не судите о том, чего не знаете, — сухо заметил Гордон.

— Я не знаю?! Да будет вам известно, что я умею разбираться в людях! — парировала Мэкки.

— Да, разумеется! Вы сразу поняли, что представляет из себя Бет! — ехидно подметил Гордон.

Они вернулись туда, с чего начали.

— Как и вы, я занимаюсь тем, чем обязана заниматься, и нечего заявлять, что я во всем виновата.

— Ну да! Вы всего-навсего умыли руки и ушли с чистой совестью!

— Никуда я не ушла! Я всего лишь адвокат Бет, и если вы думаете, что я упаду перед вами на колени и стану умолять вас о прощении, то вы жестоко ошибаетесь. Я выполняю свою работу, мистер Гэллоуэй!

— Ну и что же вы с Бет будете делать? — спросил он.

— Мы знаем, что делать, да вам не скажем, — дерзко бросила Мэкки, понимая, что ведет себя как ребенок, но ей сейчас было абсолютно все равно, что он подумает. — Может, лучше послушаем музыку, чем заниматься этими бессмысленными препирательствами? — Мэкки нажала на кнопку плеера, и голос запел: «Я люблю вас…». — Ничего подобного, — прошептала она, выключая плеер.

Снова воцарилось гробовое молчание, но на этот раз Гордон не делал никаких попыток разрядить обстановку. Он с большим удовольствием высадил бы свою пассажирку и посоветовал бы взять такси. Неудивительно, что люди, как правило, не любят тех, кто представляет закон. А Мэкки была истинной служительницей Фемиды — с головы до ног.

Если сказать честно, то, когда они с Бет начали встречаться, она действительно заморочила ему голову джинсами в обтяжку и рассказами о своей тяжелой судьбе, вызвав у него искреннее сочувствие. Он тогда еще не догадывался, что причиной всех неприятностей была она сама. Он восхищался выдержкой Бет и ее непреклонной волей к жизни.

Тогда она казалась ему такой соблазнительной и красивой, что он влюбился до беспамятства. И как только Мэкки Смит может заявлять, что он использовал свою бывшую жену так же, как сейчас Бет использует ее, Мэкки? Нет, это не одно и то же.

Гордон остановил машину у дома Мэкки.

— Спокойной ночи, мистер Гэллоуэй, — сказала Мэкки, выходя из машины. — Благодарю за приятную поездку, — добавила она и, с силой захлопнув дверцу машины, пошла к своему дому, ни разу не обернувшись.

Гордон постоял у дома, чтобы убедиться, что Мэкки в полной безопасности.

— Дело сделано — она дома, — вслух проговорил Гордон, когда за Мэкки захлопнулась дверь. Он вздохнул с облегчением, благодаря небо, что родился под счастливой звездой, которая убережет его от дальнейших встреч с этой Смит. И тут же поклялся себе, что больше никогда не удостоит ее своим вниманием.

Приехав домой, Гордон отпустил приходящую няню и пошел взглянуть на дочь. Похоже, она заснула задолго до его возвращения.

Переодевшись, он спустился вниз и, улегшись на диван, стал смотреть телевизор. Когда это ему наскучило, он принялся отгадывать кроссворды. Потом начал было читать газету, но, отложив ее в сторону, прикрыл глаза рукой, будто от яркого света. Дискуссия с Мэкки Смит вывела его из равновесия настолько, что он не мог прочесть ни строчки.

Наконец он начал вроде бы понемногу успокаиваться, стараясь забыть о Мэкки, но это было выше его сил: мысли о ней упрямо преследовали его. Черт возьми, ну почему он не может не думать о ней?

Сегодня в галерее она выглядела чертовски соблазнительной в своем полупрозрачном цветастом топике и облегающих бархатных брюках, приводивших его в приятное возбуждение.

Наверное, его мать была права, сказав, что ему пора покончить с холостяцкой жизнью. Пока же он сознательно избегает представительниц противоположного пола. Поразмышляв, он пришел к выводу, что за последние недели провел гораздо больше времени с женщинами-адвокатами, чем с какой-нибудь своей знакомой. Плохи твои дела, Гэллоуэй!

Пожалуй, лучшим способом не думать о Мэкки Смит было бы знакомство с другой женщиной. Но у него слишком мало опыта в любовных романах. Он поклялся, что начнет с кем-нибудь встречаться, как только эта эпопея с Бет закончится. Обязательно расширит круг своих знакомств и будет чаще общаться с людьми. Это ему необходимо.

Глава пятая

В субботу утром Мэкки сняла трубку и набрала номер телефона Торики, чтобы сообщить подруге, что вынуждена отказаться от прогулки в торговый центр, где они собирались пообедать и сделать покупки. Она решила сослаться на туго набитый портфель со срочными делами… с Гэллоуэем в придачу, который круто повернул привычный ход ее жизни. Мэкки чувствовала себя подавленной. У нее не было никакого желания выходить из дома. Дело Гэллоуэя угнетало ее, и, как она ни старалась держать себя в руках, это было выше ее сил.

Немного подумав, Мэкки нажала кнопку «отбой» и положила телефон на место, справедливо решив, что нет ничего плохого в том, чтобы походить по магазинам, заодно посплетничав с подругой. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах, обложившись бумагами. Теперь надо решить, что надеть.

— Ты плохо выглядишь, — заявила Торика, ставя свою сумку под ресторанный столик. — Давай рассказывай, что случилось.

Иногда друзья становятся не в меру заботливыми! Особенно тогда, когда сама не знаешь, что тревожит твою душу.

— Ничего особенного. Просто я очень устала.

— А я что говорю — тебе необходим отдых! Я взяла в турагентстве несколько рекламных брошюр, где рассказывается о том месте, куда мы с тобой поедем. Вот, смотри: путевка на шесть дней в Пуэрто-Вальярту. Будем валяться на пляже, попивать фруктовые соки и охотиться за одинокими мужчинами.

Мэкки пробежала глазами брошюрки, делая вид, что очень заинтересовалась, но это у нее плохо получилось. Пока она не закончит дело «Гэллоуэй и др.», с места не двинется. Мэкки не просто устала, как она сказала Торике. В действительности все было гораздо сложнее.

— Нельзя забывать о простых радостях — о синеве неба, о запахе роз, например, — беззаботно щебетала Торика, не подозревая о душевном состоянии подруги.

— Верно, — машинально сказала Мэкки, погруженная в свои мысли. Она устала не от работы. Проблема была в Гордоне, в ее отношении к нему. Это дело из профессионального переросло в сугубо личное. Нелепое увлечение снедало ее душу и отнимало силы.

— Мэкки! — окликнула ее Торика, видя, что подруга находится в глубокой задумчивости. — Ты что, не слышишь? Я предлагаю уехать на море на будущей неделе. Что скажешь?

— Скорее всего, нет, — ответила Мэкки. В данный момент отпуск ее совершенно не интересовал. Все ее мысли сосредоточились на предстоящем звонке Соне в понедельник утром.

— Я вижу по твоему лицу, что ты сейчас далеко-далеко. Интересно, что же все-таки тебя так взволновало?

— Ничего меня не взволновало!

— Сказать по правде, вот уже несколько недель ты сама не своя, — покачала головой Торика. — По-моему, это началось как раз тогда, когда ты встретилась с Гордоном Гэллоуэем.

— Если я сама не своя, то все потому, что слишком много работала. Пойдем скорее в «Нордрём» и наверстаем упущенное. Хождение по магазинам — лучшее лекарство от стрессов.

Гордон сидел за длинным столом в зале заседаний адвокатской конторы «Александер, Мотт и Перси» и барабанил пальцами по полированной поверхности стола.

— Так что мы имеем, Соня? — спросил он своего адвоката, сидевшего напротив.

— На этот раз мы выиграем дело, Гордон.

— Да? — Он снял очки и стал протирать их салфеткой. — Вы и прежде обещали, что выиграем. А что получилось?

— Если бы Мэкки Смит не выкинула этот номер…

— Я знаю одно: я обратился в лучшую адвокатскую контору Далласа, а не к Мэкки Смит. Она не просто изобретательна, она будет самоотверженно бороться, отстаивая интересы своей клиентки и следуя своим убеждениям. Мы должны быть начеку.

Соня нахмурилась:

— С некоторых пор вы стали относиться к Мэкки чересчур почтительно. Я не люблю, когда от меня что-то скрывают. Между вами и Мэкки что-то произошло? Может, вы посвятите меня в эту тайну?

— Ничего не произошло, — поспешно заверил ее Гордон. «На самом деле произошло», — подумал он про себя. — Я хотел сказать, что мы не должны быть слишком самонадеянными. Но повторяю: я хотел бы закрыть вопрос об опеке раз и навсегда.

В дверь постучали.

— Войдите! — сказала Соня.

Это была Мэкки.

— Я надеюсь… — Она замолчала, увидев Гордона. — Я думала, что мы будем разговаривать вдвоем, без наших клиентов, — с укором сказала Мэкки. — Вы меня не предупреждали, что я должна прийти со своей клиенткой.

— Соня не виновата, это моя идея, — вступился за своего адвоката Гордон. — Когда она позвонила мне и сказала, что вы встречаетесь, я решил присоединиться.

Соня кивнула в подтверждение его слов.

— Я смотрю, вы заняли круговую оборону, — сказала Мэкки с упреком. Не то чтобы она растерялась, но присутствие Гордона раздражало ее.

— Что вы! Это не входит в наши планы! Обещаю вам, обстановка на переговорах будет очень дружелюбной.

— Как бы то ни было, я буду отстаивать интересы своей клиентки, — холодно сказала Мэкки, снисходительно улыбнувшись Гордону.

— Разумеется, — ответил Гордон, понимая, что перешел границу. — Давайте рассмотрим один пункт, ясный с самого начала. Я пошел на мировую. Бет оказалась несостоятельной, когда дело дошло до непосредственного общения с ребенком. Это обнаружилось в первые же выходные, когда Бет получила возможность взять Эшли к себе. Это, я надеюсь, понятно?

— Лишить мать права общаться со своим ребенком? Я считаю, что надо принимать такие решения, которые шли бы на пользу Эшли.

— В своем ходатайстве я изложил как раз те предложения, которые отражают интересы Эшли.

— Не хотите ли по чашечке кофе? — вмешалась Соня, расставляя чашки и ставя кофейник на стол.

«Женщинам лишь бы посудачить», — подумал Гэллоуэй, слушая, как Мэкки уже расспрашивает Соню, не бывает ли у той приступов ларингита — профессионального заболевания адвокатов.

— Спасибо, — сказала Мэкки, когда Соня поставила перед ней чашку с горячим кофе. — Я сделала все возможное, чтобы доказать мистеру Гэллоуэю, что Бет стала жертвой непредвиденных обстоятельств, — начала Мэкки, обращаясь к Соне, — которые помешали ей провести с Эшли столько времени, сколько хотелось бы. И вдруг это ходатайство — как снег на голову…

— И я, и Соня звонили вам, чтобы предупредить, что направили ходатайство, — перебил ее Гордон.

— Да, Соня звонила меньше чем за час до прибытия курьера, но меня не было на месте, и разговор не состоялся. А когда позвонили вы, то я уже держала ваше ходатайство в руках.

— Это случилось не по нашей вине! Мы не ожидали, что курьерская служба сработает так быстро! Мы были уверены, что вы узнаете о нашем ходатайстве от нас самих! Так что ваши слова, будто ходатайство свалилось как снег на голову, неправомерны. Уверяю вас, мы не хотели никого обидеть… — Гордон замолчал, давая Мэкки возможность осознать сказанное. — На моем месте вы бы поступили точно так же. Неужели вы думали, что после всего случившегося я не предприму ответных мер?

— Да… нет, — ответила Мэкки, с силой вцепившись в подлокотники кресла, чтобы подавить закипавший в ней гнев — гнев на Гордона и на себя за то, что и сейчас она была во власти его обаяния. — Я не ожидала от вас такого нечестного поступка, — после некоторого молчания проговорила она.

— Как человек, беспокоящийся за свою дочь, считаю свои действия честными, — с чувством проговорил Гордон. И почему Мэкки такая упрямая?

— Разве я против? Ваше отношение к дочери достойно звания «Лучший отец года»! Я хочу только, чтобы вы признали наконец, что есть и другие точки зрения.

Она бросила взгляд на Соню Мотт, сидевшую напротив и молча слушавшую. Казалось, та решила не вмешиваться в разговор и предоставила своему клиенту возможность выговориться. Довольно приятный способ отрабатывать свой солидный гонорар.

Какой покладистый поверенный у Гордона! Так можно деятельность адвоката свести на нет! Соня относилась к своему клиенту с нескрываемым восхищением, и это заставило Мэкки задуматься, не заинтересована ли и она в Гордоне? Но ей удалось тут же прогнать подобные мысли как неуместные.

— Почему бы нам не попытаться найти компромисс? — предложила она.

— У меня уже есть готовое решение, — заявил Гордон. — Уверен, что для Бет оно будет самым приемлемым. Я хочу предложить ей отступного.

— Она же отказалась от денег! — воскликнула Мэкки.

— Только потому, что сумма ее не устраивает, — возразил он.

— Опять вы за свое! — воскликнула Мэкки с досадой. — Мы не можем с уверенностью сказать, что именно деньги побудили Бет поднять вопрос о совместной опеке!

— Вы ее адвокат, вот и выясняйте!

— Я без вас знаю, что мне делать, мистер Гэллоуэй! — вскипела Мэкки.

— Прекрасно! Тогда вот мое предложение: я вручу вам чек на пятьдесят тысяч долларов сразу же после того, как Бет подпишет документ о своем отказе от опеки… Нет, лучше предложите ей сто тысяч долларов. Да, скажите моей бывшей жене, пусть удовлетворится этой суммой. Я больше не прибавлю ни цента. Или пусть берет сто тысяч, или останется ни с чем!

— Ваше предложение неприемлемо ни для Бет, ни для Эшли. Разве вы не знаете, что у детей существует внутренняя потребность быть со своей мамой? Вам не кажется, что вы принимаете решение, которое навсегда разлучит Эшли с матерью?

— Это единственно правильное решение, поймите же вы наконец! — раздраженно сказал Гордон.

— Мэкки, вы не хотели бы выпить чашечку кофе в моем кабинете, пока мы с Гордоном посовещаемся? Всего несколько минут, — вмешалась в разговор Соня.

— Это самая разумная мысль с того момента, как я сюда пришла! — сказала Мэкки, вставая. — Позовете меня, когда закончите.

Минут через десять секретарь Сони попросила Мэкки вернуться в зал.

— Мэкки, — сказал Гордон сразу же, едва она вернулась, — как вы смотрите на то, чтобы за денежное вознаграждение Бет отказалась от опеки? Я даю честное слово, что она сможет периодически видеться с Эшли.

— Ваше честное слово? — воскликнула Мэкки, недоверчиво взглянув на Гордона. — Знаю я цену вашему честному слову — научена на горьком опыте! Стоит Бет отказаться от своих родительских прав, как вы тут же откажетесь от своего предложения. И Бет останется ни с чем, зато с вашим честным словом.

— И с моими деньгами. Бет хорошо знает, что я не бросаю слов на ветер. Я позволю ей видеться с Эшли, хотя, если честно, вряд ли она воспользуется такой возможностью.

— Мне ваше предложение не нравится, — ответила Мэкки. — И я уверена, что и Бет оно тоже не понравится.

— Не могли бы вы спросить у Бет, как она отнесется к этому предложению? В конце концов, последнее слово за ней, а не за вами.

— Соня, вы можете что-нибудь добавить? — спросила Мэкки у своей коллеги.

— У «Александера, Мотт и Перси» принято выполнять волю клиента. Мистер Гэллоуэй только изложил вам свои пожелания, Мэкки.

— Раз вы настаиваете, мне ничего не остается, как рассмотреть их. К тому же вы напомнили мне, — она бросила пристальный взгляд на Гордона, — что принимать решение должна Бет, а не я. Я переговорю с ней сегодня же. Советую особенно не надеяться на ее согласие.

Как только Мэкки вошла в свой кабинет, она тут же позвонила Бет, но ее не было дома. Когда же часа в четыре Бет позвонила своему адвокату с работы, то оказалось, что Мэкки очень занята и не может говорить. Они условились, что встретятся в среду утром.

Когда Бет вошла в кабинет Мэкки, та сразу же рассказала о предложении Гордона.

— Сто тысяч? Ну, нет! Это слишком мало!

Мэкки опешила. Она ожидала, что Бет возмутится, услышав об очередной попытке Гордона лишить ее родительских прав. Нет, не возмутится — придет в неописуемую ярость. Вместо этого она заявила… что сумма отступного ее не устраивает! Другими словами, Бет торговалась, прикидывая, сколько можно получить с Гордона за свой отказ от опеки. Внезапно у Мэкки опустились руки. Как же долго она находилась в неведении! Гордон был абсолютно прав, когда заподозрил, что неожиданная заинтересованность Бет в дочери была только поводом выманить у него деньги. «Да она просто надула меня, — возмущенно подумала Мэкки, — заставила меня плясать под свою дудку!»

— А как же Эшли? — спросила Мэкки, когда к ней вернулось самообладание.

— Ты же видела Гордона. Лучшего отца и представить невозможно! Как только он впервые взял Эшли на руки, то буквально влюбился в нее. Он нес свою дочь с таким благоговением, что на него все оборачивались.

Мэкки недоуменно пожала плечами.

— Получается, теперь ты просто возьмешь деньги и уйдешь? — спросила она.