— А большинство мужчин ценят в жизни только деньги. У меня есть несколько знакомых парней, которые пошли бы на все, лишь бы заполучить пятьдесят миллионов, — сказала Торика запальчиво.
— Конечно, есть и такие. Но Гордон не только очень привлекательный, но очень умный и порядочный. И я все больше убеждаюсь, что он замечательный человек. Если в нем и была злоба и ожесточенность, то в этом виновата одна Бет.
— Мэкки Смит, ты сошла с ума, — торжественно объявила Торика.
— Говорю тебе, это простая случайность. Я зашла в «Мир книги», чтобы купить себе что-нибудь почитать на выходные, он — чтобы купить Эшли детские книжки. Он увидел меня и подошел. Потом он пошел по своим делам, я — по своим. Вот и все.
Торика покачала головой.
— Мэкки, с одной стороны, я рада, что ты наконец познакомилась с парнем, который тебе нравится. С другой стороны, я за тебя беспокоюсь, так как это вызовет пересуды в нашей конторе.
— Знаю. Я уже думала об этом. Я всегда тщательно оберегала свой авторитет адвоката, а эта история может подорвать его.
— Не расстраивайся! Поговорят, поговорят и перекинутся на кого-нибудь другого. Если тебе действительно нравится Гордон, то ты не должна обращать внимания на сплетни. Уверена, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь. Но мне кажется, вы не подходите друг другу. Скажи, ты будешь и дальше встречаться с ним?
Мэкки неопределенно пожала плечами. Будь это любой другой мужчина, она бы ответила «нет», но в отношении Гордона затруднялась с ответом. Ею овладели смятение и растерянность. Торика только укрепила в Мэкки чувство, что она не должна влюбляться в Гордона… Во всяком случае, не раздувать тот огонек, который уже загорелся.
Осознав, что ее безумное увлечение Гордоном надо как-то остановить, Мэкки решила порвать с ним… но не резко, а постепенно. Когда он позвонил в среду утром, предложив пообедать вдвоем, это не застало ее врасплох. Она заранее знала, что должна отказаться.
— Боюсь, сегодня мне придется ограничиться пакетом йогурта. Я должна за два часа написать краткое изложение одного судебного дела.
— Ладно, работайте, — сказал Гордон.
— Да, так будет лучше. Работа сама собой не делается. Пока.
Гордон позвонил снова во второй половине дня.
— Ну как, закончили? — спросил он.
— Закончила и передала в суд, — отчиталась Мэкки.
— Вот и прекрасно. Может, по пути домой вы заедете ко мне? Мы могли бы отметить окончание рабочего дня… Я бы что-нибудь приготовил на скорую руку. Эшли к восьми уже заснет, так что у нас останется время и на телевизор, и на приятные пустячки.
— Приятные пустячки? Вы и на это мастер? — насмешливо спросила Мэкки.
— О, у меня много скрытых талантов! Я готов их вам продемонстрировать, — рассыпался в любезностях Гордон.
Решимость Мэкки прекратить любые отношения с Гордоном стала ослабевать. «Сейчас или никогда, — сказала она себе. — Еще минута, и я соглашусь».
— Пока я писала краткое изложение судебного дела, у меня скопилось несколько неотложных бумаг, — нашла отговорку Мэкки. — Даже не знаю, когда с ними управлюсь. Давайте встретимся дня через два.
— Понятно, — сказал Гордон. Чувствовалось, что он расстроен. — Хорошо. Я вам позвоню.
Положив трубку, Мэкки устало откинулась на спинку стула, уставившись в пустой экран компьютера. Она была в отчаянии. Почему так трудно совершать благоразумные поступки? Потому что Гордон Гэллоуэй сумел завладеть ее воображением, потому что она привязалась к нему всей душой.
Зазвонил телефон. Это был Гаррис. Он пригласил ее завтра поужинать с ним. Мэкки восприняла это как знак судьбы, говорящий, что она на правильном пути. Гаррис уезжал на симпозиум кардиологов, и они не виделись с посещения галереи.
— Я так соскучился по тебе, Мэкки.
— Я тоже, — машинально произнесла она. «Ох, Мэкки, будь честной хотя бы сама с собой! Ведь ты ни разу не вспомнила о Гаррисе Нельсоне!» — Мне не очень хочется куда-нибудь идти, — продолжила она. — Давай поужинаем у меня дома!
— Да, только ты особенно не убивайся с готовкой, — предупредил ее Гаррис. Он слишком хорошо ее знал.
— Я постараюсь, — ответила Мэкки.
— В таком случае скажи, во сколько мне прийти и какое вино ты предпочитаешь — белое или красное?
Когда «Божоле» было выпито, Мэкки с грустью признала, что напрасно провела вечер в компании Гарриса. Ужин был очень вкусный — и больше ничего. Для нее Гаррис был остроумным, приятным человеком, душой компании, умеющим развеселить. И все.
Желая развлечь гостя, Мэкки рассказала Гаррису случай из своей практики — дело Гордона Гэллоуэя и Эшли, — разумеется не упоминая имен действующих лиц и не вдаваясь в подробности.
— Очень трогательная история, — сказал Гаррис. — Отец этого ребенка взял на себя огромную ответственность. — Гаррис поднял бокал вина и чокнулся с Мэкки. — Выпьем за то, чтобы такое не случилось с нами!
Гаррис знает, что говорит. Они уже давно стали взрослыми, и время, когда они совершали необдуманные поступки, давно прошло. Теперь их удел — тихие ужины с дорогим вином под приглушенную музыку Гершвина вместо кока-колы и хот-догов. Еще взрослым свойственно делать пустые заявления.
— Я никогда не зарекалась иметь детей, — будто защищаясь, проговорила Мэкки, ставя свой бокал на кофейный столик.
— Уж не ослышался ли я? — воскликнул Гаррис, обнимая ее за плечи. — Новые времена — новые песни? — Он откинулся назад, внимательно смотря на нее. — Уж не хочешь ли ты сказать, что старые, давно остановившиеся часы вдруг пошли?
— Мне не нравится, когда так говорят, — сказала она, нахмурившись. Ей надоело это слушать — сначала от Гордона, теперь от Гарриса.
— О, кажется, я затронул больную тему. А я-то был уверен, что Мэкки Смит целиком посвятила себя карьере преуспевающего адвоката!
— Одно другому не мешает. Я не утверждала, что не хочу иметь детей.
— Ты говоришь так, будто встретила парня, который мог бы стать отличным отцом. Я не ошибся? Мы скоро расстанемся, да?
Она посмотрела на часы, давая понять, что не хочет обсуждать это с Гаррисом.
— Мне завтра рано вставать. Пора расходиться.
Гаррис хотел было возразить, но вздохнул и стал искать свою куртку.
— Ладно. Приятных сновидений. — Он снял куртку с вешалки и сказал: — До свидания. У меня такое ощущение, что больше мы не увидимся. — Поцеловав ее в щеку, он быстро ушел.
Часом позже Мэкки лежала в ванне и вспоминала свой разговор с Гаррисом. Сколько лет она уверяла своих друзей и родных, что рождение детей не входит в ее планы! Теперь она отказывалась от своих прежних заявлений. Интересно, почему? Ей действительно захотелось иметь ребенка? Или она поняла, что это необходимо?
В самом деле, события последних недель заставили ее пересмотреть свои взгляды на материнство. Сама она росла в одиночестве, у нее не было сестер и братьев, а сейчас соответственно племянников и племянниц. Только однажды у нее появилась возможность стать матерью, но эта возможность не осуществилась, так как ее брак быстро распался. Именно поэтому она говорила всем, что не хочет обременять себя заботами о ребенке. И действительно примирилась с таким решением. Или ей только кажется?
Два дня, о которых говорила Мэкки, прошли, и Гордон, стоя у телефона, лихорадочно размышлял, звонить ей или не звонить. Он чувствовал, что, когда в последний раз говорил с Мэкки по телефону, она что-то скрывала от него. Предлагая ему встретиться дня через два, она действительно имела в виду два дня или это было лишь отговоркой?
Он давно не ухаживал за женщинами, но не разучился по интонации и другим признакам определять, искренни с ним или нет. Когда они с Мэкки были вместе, видно было, что он ей нравится так же, как и она ему. Так почему она решила порвать с ним? И почему у него такое чувство, будто ему подставили подножку?
Нет, он так легко не сдастся. Но если Мэкки снова откажет ему… Он даже не стал размышлять над этим.
Когда в пятницу вечером зазвонил телефон и Гордон пригласил Мэкки пойти с ним и Эшли завтра в зоопарк, она отнеслась к его приглашению с некоторой опаской. Она уже решила больше с ним не встречаться, а теперь ей предлагают совершить семейный поход в зоопарк, что поднимало их отношения на совершенно другой уровень. Одно дело — встречаться с Гордоном, и совсем другое — становиться членом их семьи. Но ей очень хотелось увидеть обоих.
— Я сама к вам подъеду, — сказала она, принимая приглашение. — Вам не стоит заезжать за мной.
— Какая прекрасная погода для конца февраля! — сказал Гордон, пересаживая Эшли из креслица безопасности в прогулочную коляску. — Смотрите, на деревьях вот-вот распустятся почки.
— Летом невыносимо жарко. Должна же погода хоть иногда радовать нас! — поддержала разговор Мэкки.
— И не говорите. Не успеешь оглянуться, как будет совсем тепло. Не сегодня-завтра начнут рекламировать пляжные полотенца.
Они вошли в ворота зоопарка, радуясь хорошей погоде и возможности побыть на свежем воздухе. Эшли приходила в неописуемый восторг, увидев в вольере слона, потом льва и обезьян, которых она знала только по картинкам в книжках и по телепередачам.
— Эш, скажи Мэкки, как разговаривает лев?
— Р-р-р, — ответила девочка.
— А тигр?
— Р-р-р.
— А обезьянка?
— Р-р-р, — повторила малышка.
Мэкки засмеялась.
— Молодец! Два раза из трех правильно, — сказал, смеясь, Гордон.
Сегодня он был более спокоен, чем на предыдущей неделе, — травма, нанесенная ему Бет, начинала забываться, Мэкки приняла его предложение встретиться. Интуиция подсказывала ему, что два дня назад она не хотела встречаться с ним. Он почувствовал это по тону ее голоса, но теперь от ее нежелания не осталось и следа.
Она казалась более раскованной, менее настороженной, более внимательной к Эшли. Его прежнее мнение, что Мэкки смотрит на детей как на помеху в карьере, сменилось уверенностью, что из нее может получиться заботливая, любящая мать. Он с удивлением наблюдал, с какой заботой Мэкки надела на ножку Эшли упавшую туфельку, а потом купила ей игрушечного жирафа в магазине при зоопарке.
Им захотелось пить. Гордон пошел купить чего-нибудь прохладительного, а вернувшись, обнаружил рядом с Мэкки и Эшли пожилую супружескую пару.
— Какая очаровательная девочка! Как ей повезло с матерью, которая проводит с ней столько времени! — умиленно воскликнула пожилая женщина.
Мэкки не стала ничего объяснять. Она понимала, что со стороны ее можно было принять за маму, вышедшую погулять со своей дочкой.
Глядя, как Эшли тянется к Мэкки, Гордон вдруг понял, насколько необходимы девочке заботливые женские руки. Раньше он просто не задумывался над этим.
— У вас такая прекрасная семья, — сказала пожилая дама, когда Гордон подошел к ним. — Вы должны гордиться ею, — добавила она.
Гордон метнул быстрый взгляд на Мэкки, а потом сказал:
— Вы правы. Моя семья — предмет моей особой гордости!
— Для полного счастья вам не хватает только мальчика, — добавил муж седовласой дамы.
Мэкки и Гордон кивнули и, раскланявшись с супругами, пошли дальше.
— И что же вы почувствовали, когда вас приняли за маму Эшли? — спросил Гордон.
— То, что любая почувствовала бы на моем месте, — ответила Мэкки.
— Ну, это еще как сказать, — возразил Гордон. — Вот для Бет, например, материнство — пустой звук… — Он осекся. — Извините. Я поклялся, что сегодня ни разу не заговорю о ней. Обещаю, что впредь мы будем говорить только о приятном. Как вы думаете, Эшли была бы рада, если бы у нее появился маленький братик?
«Это что, наводящий вопрос?» — подумала Мэкки. Она сразу же представила маленького мальчика — точную копию мужчины, шедшего рядом с ней. И почувствовала жгучую ревность к той женщине, которая подарит ему сына.
Гордон тронул ее за плечо.
— Ну так что вы об этом думаете? — повторил он свой вопрос.
— Может, через год или два, — с трудом выдавила она из себя. — Эшли еще очень мала.
Выйдя из зоопарка, они хотели было пойти в ресторан, но Эшли начала капризничать, и пришлось поменять планы.
— Я могу угостить вас обедом собственного приготовления, если вы ничего не имеете против, — сказал Гордон по пути домой. Эшли наконец угомонилась и крепко спала в своем креслице.
— Что вы! Мне очень понравилось, как вы готовите. Могу ли я быть против, если сама беру еду домой из ресторана или покупаю полуфабрикаты? Я могла бы приезжать обедать к маме, но это весьма чревато — вместе с едой получаешь слишком много материнских наставлений и советов.
— Понял. Обещаю, что подам еду без советов. Что вам больше всего хочется?
— То, что вы приготовите, — ответила она.
Когда машина остановилась у дома, Гордон взял Эшли на руки и, поднявшись в детскую, осторожно положил ее в кроватку, чтобы не нарушать детский сон. Было всего половина четвертого. Гордон сварил кофе и поставил на стол блюдо с виноградом.
— Я знаю, что приготовлю, — цыпленка по собственному рецепту. Это мой коронный номер, вот увидите!
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — вежливо спросила Мэкки.
Он заглянул в буфет.
— О, у меня кончились приправы! Не могли бы вы присмотреть за Эшли? Мне надо сбегать в магазин.
— А вдруг она проснется? Что мне тогда делать?
— Скорее всего, она не проснется. Но если проснется, то дайте ей сок или несколько ломтиков банана.
— Хорошо…
— Я возьму на всякий случай свой мобильный телефон, — сказал Гордон и улыбнулся.
— Не волнуйтесь, я справлюсь, — заверила его Мэкки. В конце концов, это всего лишь несколько минут.
Только Мэкки устроилась в кресле и включила телевизор, как через динамик послышался детский голосок. Мэкки быстро поднялась в детскую.
— Привет, малышка. Папа сейчас вернется. Ну что, будем вставать?
Эшли протянула к ней ручки, и Мэкки взяла ее на руки. Сменив ей подгузник, она спустилась с девочкой на кухню и посадила ее в высокий стульчик.
— Бананчик хочешь?
Эшли кивнула головой.
— Ммм, — проговорила она, когда Мэкки поставила перед ней блюдечко с ломтиками банана.
Гордон быстро вошел на кухню с пакетом в руке и увидел женщину с ребенком. Ни та, ни другая не заметили его возвращения.
— Эшли, скажи: Мэк-ки.
— Ма-а.
— Не так. Мэк-ки.
— Ма-а-ма-а.
Гордон заметил, какой радостью осветилось лицо Мэкки, когда звуки, издаваемые малышкой, больше напоминали слово «мама», чем «Мэкки». Видя, что его не замечают, Гордон постучал по открытой двери, чтобы объявить о своем возвращении.
— Эшли поела, — сказала Мэкки, вытирая девочке испачканные бананом ручки и вынимая ее из высокого стульчика.
После этого Мэкки села к столу и стала смотреть, как Гордон режет на доске разные овощи. Эшли, воспользовавшись тем, что про нее на минуту забыли, запустила ручку в коробку с кукурузными хлопьями и стала бросать их на пол.
— Присматривайте за Эшли, а я открою бутылку с вином. Все великие повара обожают вино.
— Вы будете тушить цыпленка в вине? — спросила Мэкки.
— Нет, приму внутрь. Могу и вам налить стаканчик, если пожелаете, — предложил Гордон.
Пока он открывал бутылку «Орвието», Мэкки едва успела отнять у Эшли банку с каперсами, которую та схватила со стола.
— За ней теперь нужен глаз да глаз, — сказал Гордон. — Ее интересует буквально все, но особенно достается телефону. На прошлой неделе она случайно набрала какой-то номер и попала в Данию. Стоит на минуту отвлечься, как она начинает разбрасывать золу из камина или швырять книги с книжных полок на пол, — добавил Гордон и засмеялся.
«Разве Бет, с ее легкомыслием и безответственностью, могла бы уследить за Эшли?» — подумала Мэкки. Неудивительно, что Гордон был категорически против того, чтобы оставлять свою дочь с ней, и не доверял ребенка никому, кроме бабушки и няни. Мэкки только сейчас поняла, почему он так сопротивлялся установлению совместной опеки над Эшли.
— Эшли, позови киску. Скажи: Кли-о.
— Бедная киска сейчас сидит под диваном, забившись в угол, — сказал Гордон. — Стоит Эшли появиться в комнате, как Клио тут же исчезает.
Не успел он это произнести, как Эшли открыла нижнюю дверцу буфета и стала выбрасывать оттуда посудные полотенца и фартуки.
— Лучше я возьму ее на руки, — сказала Мэкки, беря девочку и садясь с ней за кухонный стол. — Я спою тебе песенку, а ты слушай, — сказала она малышке.
— Мэкки, вы такая непредсказуемая, — удивился Гордон. — Тогда вы пели песенку о снежинках, теперь — эту. Кто вас научил детским песенкам?
Мэкки пожала плечами. Сегодня ей было особенно хорошо, они с Гордоном все больше сближались, но она еще не была готова рассказать ему про книгу с песенками для малышей, которая лежала на самом дне ее платяного шкафа. Эту книгу она купила очень давно — тогда, когда ее мечты, ее радужные надежды еще не были разбиты безжалостной судьбой…
Глава восьмая
Когда они поужинали, Мэкки стала мыть посуду, а Гордон пошел купать Эшли и укладывать ее спать. Он пригласил Мэкки присоединиться, но она вежливо отказалась. Теперь она загружала посудомоечную машину и слушала по динамику, что говорят в детской.
Почему все детские проделки и шалости так умиляют нас? Она поняла, что души не чает в Эшли, как любящая тетя или даже… любящая мать. Вместо того, чтобы расстаться с Гэллоуэями, она все больше к ним привязывалась.
Мэкки не могла понять, почему так происходит, — потому, что Эшли была очень милым ребенком, или потому, что она — дочь Гордона. Похоже, эти два чувства слились в ее душе в одно целое.
— Давайте допьем вино, — предложил Гордон, вернувшись в кухню. Он взял бутылку и наполнил бокалы.
Они пошли со своими бокалами в гостиную и устроились на диване. Их разделяли только диванные подушки. Заметив, что это пространство не занято, Гордон положил руку на подушки.
— Вам нравится такая незатейливая семейная жизнь? — спросил он, пододвигаясь поближе к Мэкки и кладя руку ей на плечо.
— Нравится. — Мэкки поднесла бокал к губам, чтобы скрыть некоторое замешательство, вызванное тем, что Гордон начал гладить ее плечо, постепенно приближаясь к шее. С каждым его прикосновением она все больше возбуждалась.
— Как при-ят-но! — с чувством воскликнул он.
— Прикасаться к панбархату моей блузки?
— Нет, прикасаться к вам. — С этими словами он взял ее бокал и поставил на кофейный столик, а потом обнял ее за плечи и притянул к себе.
Закрыв глаза, Мэкки чувствовала, как каждый из его поцелуев обжигает ей шею, щеки, уголки губ, переходя наконец в страстный поцелуй. Она подняла руки и обвила его шею, прижавшись к нему.
Хотя вино и поцелуи Гордона оказали на нее определенное воздействие, она не утратила способность ясно мыслить. Каким бы восхитительным ни был этот миг, Мэкки смогла вовремя нажать на тормоза. Если она и решила не прекращать их отношения, то пусть их развитие будет не столь стремительным. У обоих за плечами неудачные браки, боль, разочарования… Поэтому не нужно спешить. Это может быть опасно.
— Как у вас хорошо, — проговорила она, когда он оторвался от ее губ.
— Да, — помедлив, ответил он, покрывая поцелуями ее шею.
Но она осторожно отодвинулась.
— Это дом вашей тети, да?
— Ладно, — ответил Гордон, смирившись, — я понял: объятий меньше — разговоров больше. — Он откинулся назад, заложив руки за голову. — Да, это действительно дом тети Хильды, которая прожила в нем пятьдесят лет. Она была очень счастлива здесь… Мы с Эшли раньше жили в квартире при университете. Разумеется, я при первой же возможности переехал сюда. Хотите, я покажу вам весь дом?