— Ладно, я больше никуда не убегу. — И попыталась встать, но Чейз, заставив ее сесть на место, расположился рядом.

— Ты никуда не уйдешь, пока мы все не обсудим. — Его темные глаза сверлили ее. — И все-таки почему ты дважды удирала? — напомнил он.

— Если бы я осталась в Англии, то через несколько недель могла бы получить развод и быть свободной. Это единственное, о чем я сожалею, не считая того, что вообще встретила тебя, — резко сказала она, и ею овладело удивительное спокойствие.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — цинично заметил Чейз. — Но продолжай, это становится интересным.

Интересным? Он разрушил ее жизнь, и у него хватает наглости… Все, больше она не в состоянии сдерживать себя, и вся ее боль, гнев, горечь переживаний подобно бурному потоку неудержимо выплеснулись наружу.

— Когда я выходила за тебя, то была наивной дурочкой. Я знала, тебе нужен Форест Мэнор, но ошибочно думала, что я тебе нужна больше. Истина открылась мне в тот вечер в лондонской квартире. Это была ирония судьбы. Я находилась в жуткой депрессии и никак не могла справиться с собой, но в то утро доктор Белл убедил меня, что все будет хорошо. Мы молоды, здоровы, любим друг друга, и у нас обязательно будут дети. Счастливая я села на лондонский поезд, с паспортом в сумке, мечтая отпраздновать годовщину свадьбы в Париже.

Чейз не шевелился и только сильнее сжимал ее руку.

— Вместо этого я обнаружила тебя с любовницей, практически обнаженными, деловито обсуждающими, как лучше сказать бедной маленькой женушке, что ты нарушил брачный обет и хочешь свободы, и устроят ли меня деньги…

Чейз неожиданно вздрогнул.

— Тебя — что? — хрипло пробормотал он, но Глория игнорировала его изумленный вопрос.

— Конечно, я сказала, что возьму деньги. Я утратила гордость, хотя и не дошла до того, чтобы пить шампанское за твое будущее счастье. Но знаешь, в чем заключалась настоящая правда, Чейз? — спросила она с сухим смешком. — Ведь я без колебаний отдала тебе свой дом всего лишь за долги отца. Хоть ты и считаешь меня меркантильной, я никогда не испытывала страсти к материальным приобретениям. Так что, как видишь, наш брак вовсе не был необходим.

В наступившем молчании отчетливо было слышно, как шли витиеватые позолоченные часы на каминной полке. Она посмотрела на них — было почти два — и перевела взгляд на Чейза. Выражение его лица можно было бы назвать смешным, если бы оно не было таким напряженным. Казалось, будто Чейз побледнел под загаром, рот от удивления приоткрылся, и он выглядел абсолютно отупевшим.

Ничего, пусть послушает семейные тайны, с горечью подумала Глория. Он из тех, кто запоминает надолго.

— Что касается твоей последней попытки к примирению, то Луиджи был прав. Ничего не изменилось. Сегодня вечером я видела, как вы с Мэгги обнимались, и поняла, что никогда не примирюсь с этим.

Чейз уронил ее руку, схватил за плечи и прижал к спинке дивана. Он так смотрел на нее, словно видел впервые в жизни, а когда заговорил, то казалось, будто ему приходится выдавливать из себя каждое слово.

— Так я… должен понимать… что ты оставила меня, поскольку считала, что я только хотел иметь твой дом… и у меня был роман с Мэгги? Я правильно тебя понял?

— Ты очень понятливый, — съязвила Глория.

— О Боже мой! Я знал, что нам надо поговорить, но чтобы так… что ты вообразила… какого же ты низкого обо мне мнения!

Его глубокий голос наполнился странной тоской.

— Глория, ты все не так поняла!

— Не думаю. — Она попыталась встать, но Чейз ей не позволил. Вместо этого он повернул ее к себе и посадил на колени как маленького ребенка, придерживая рукой за талию.

— Пусти! — Ощущая тепло его бедер, она не могла сидеть спокойно и поэтому попыталась соскользнуть с его колен, но он только крепче прижал ее к себе.

— Сиди тихо и раз в жизни выслушай меня, — жестко сказал он, но при этом очень нежно убрал прядь рыжих волос с ее лица, а потом обнял ее ноги.

Глория прекратила борьбу. Что ж, она послушает, что он скажет. У нее не было выбора, она в капкане, но это вовсе не означает, что она поверит ему…

— Ты помнишь тот вечер, когда вошла в лондонскую квартиру?

— Еще бы, — кратко ответила она. — Такое не забывается.

— Я спросил тебя, слышала ли ты весь наш разговор и…

— Я слышала достаточно, — глаза женщины сверкнули. От его предательства до сих пор болело сердце. — И я видела: Мэгги была в моем халате.

— По очень простой причине. Если немного напрячь память, то легко вспомнить, что тем вечером был страшный ливень, и мы оба промокли до костей. А что до романа с Мэгги, то на этом свете он невозможен, даже если бы я захотел: она предпочитает мужчинам женщин, и так было всегда.

— Что?.. — Глория от изумления широко раскрыла глаза. Он не шутил, он говорил абсолютно серьезно.

— Ты думаешь, я поверю, что Мэгги… — Объяснение было исчерпывающим, но можно ли ему верить? — Так ты поэтому расхохотался, когда в Париже я тебя спросила, был ли у тебя с ней роман? А я и не поняла юмора…

— Именно так. Наверное, мне следовало рассказать тебе об этом, но я считал, что сексуальные предпочтения Мэгги — это ее личное дело.

— Но я своими ушами слышала, как ты сказал ей, что нарушаешь свой брачный обет!

Как бы Чейз ни приукрашивал свой рассказ, но это был неопровержимый факт.

— Нет, Глория, ты услышала, как я сказал, что нарушаю данное тебе обещание. Но ты не была в курсе первой части нашего разговора. — Она буравила его взглядом, а он спокойно продолжал — Это не касалось брачного обета, но тем не менее выглядело с моей стороны не очень красиво. — Глория с волнением ожидала продолжения. — Я обещал тебе, что после перестройки Форест Мэнор в отель твой дом все равно будет там. К несчастью, это оказалось невозможно.

Странным образом в сердце Глории вдруг затеплился слабенький огонек надежды. Она от нетерпения заерзала у него на коленях.

— И?.. Продолжай!

— Только сиди спокойно, — сказал Чейз с двусмысленной усмешкой. — Так вот, спрос на недвижимость упал, а я все деньги вложил в строительство домов, которое оказалось чистой авантюрой. Единственной хорошей новостью в то время была встреча с мистером Стюартом, с которым я обедал в тот вечер, когда мы потеряли ребенка. — Он на мгновение крепко прижал Глорию к себе. — Это задело меня сильнее, чем ты думаешь, дорогая.

— Я поняла это после Помпеи, — призналась она.

— Как бы то ни было, мистеру Стюарту очень понравился отель, но — и в этом вся сложность — он не хотел оставлять жилое крыло, а предложил продать весь дом, целиком. Я сначала возражал, не решаясь поговорить с тобой, ведь ты находилась в жутком состоянии. В тот вечер, когда ты набросилась на нас с Мэгги, мы как раз обсуждали продажу Форест Мэнор. Я понимал, что только продажа дома спасала строительную фирму и решала все мои финансовые проблемы. Предложение лежало на столе, и я не мог отказаться от него. Но это означало нарушить данное тебе обещание. Я чувствовал себя мерзавцем, но другого пути тогда у меня не было.

Глория пришла в ужас, когда она осознала все значение своей ошибки.

— Ты… Я… — Она не находила слов, чтобы выразить свои чувства.

Она поверила Чейзу. Теперь ей все стало ясно. В то время как она убедила себя, что Чейз предал ее и хочет развода, он просто боялся сказать ей, что у него деловые неприятности и надо продать Форест Мэнор. Может быть, если бы она не была так угнетена потерей ребенка, то смогла бы почувствовать, что дела идут неважно. Но пока она была беременна, он не хотел ее беспокоить, а потом она так ушла в свое горе, что вообще ничего не хотела слышать.

— Значит, когда я думала, что вы решаете, как мягче предложить мне развод, — медленно заговорила Глория, — вы на самом деле обсуждали нарушение обещания сохранить мой дом! — чудовищность ошибки не умещалась в голове. Пять лет… все совершенно наоборот… О, какая боль! Если бы только она подождала, позволила ему объяснить… Интуитивно она вдруг поняла кое-что еще. — А долги отца? К чему они в конце концов свелись?

— Тебе об этом знать не надо, — твердо сказал Чейз.

— Ну, пожалуйста! — Глория взволнованно постучала рукой по его груди. — Если мы хотим восстановить наш брак, то между нами должна быть только правда. — И она вспыхнула, поняв, что сейчас предложила.

Он накрыл ее руку своей, и их пальцы переплелись.

— Правда… — Его глаза сверкнули. — Мне ничего в мире больше не нужно, малыш, — выразительно сказал он и быстро и легко поцеловал ее. Она почувствовала, что успокаивается, но тут же снова напряглась, когда он назвал сумму, от которой у нее закружилась голова.

— О Господи! Так много!

— Да, но беспокоиться не о чем, я теперь легко могу себе это позволить, хотя в то время все висело на волоске. Вот почему, когда ты сказала, что все слышала и согласна, я почувствовал необыкновенное облегчение, обрадовался, что ты не возражаешь против продажи дома, и предложил выпить шампанского. Я ушам своим не поверил, когда ты сказала, что берешь свою долю денег и больше не желаешь меня видеть. На несколько секунд мне представилось, что ты именно та, о которой меня все время предупреждала Мэгги, и я обругал тебя. Но это длилось недолго. Я решил, что ты вернешься ко мне. Будь терпелив, сказал я себе, она все равно еще в депрессии, дай ей отдохнуть. Когда, наконец, до меня дошло, что ты навсегда потеряна для меня, я решил, что Мэгги, должно быть, действительно права: ты охотилась только за моими деньгами…

Она увидела боль в его темных глазах, подняла руку и погладила его по щеке.

— Я никогда не думала о деньгах и не очень-то беспокоилась о доме. Я любила тебя, Чейз, и жила одним тобой. Я стала бы жить в палатке, если бы ты попросил меня об этом, — выпалила она, все еще потрясенная его откровениями.

— Похороним прошлое, а, малыш? — тихо спросил Чейз и, поймав двумя пальцами ее подбородок, поднял ее лицо кверху. — Я люблю тебя и всегда любил, пять лет без тебя были для меня кромешным адом. Ты дашь мне еще один шанс завоевать твою любовь? Прошу тебя, Глория!

Она с трудом понимала, что происходит. Чейз, ее муж, уверенный в себе мужчина, молящий о любви, — о, это был сон наяву, и ей хотелось, чтобы он никогда не кончался. Свернувшись калачиком у него на коленях, обволакиваемая его силой и теплом, она почти поверила ему, как вдруг тень сомнения опять закралась ей в душу.

— Мэгги… вечером она была в твоих объятиях. Я видела, Чейз, ты уверен, что она?..

Чейз прижал ее к себе и внушительно сказал:

— На вечеринке я наблюдал, как ты разговаривала с Мэгги, а потом увидел ее руку у тебя на плече. — Его темные брови сдвинулись. — Она обидела тебя, и я не хочу это терпеть. А если быть до конца честным, то я заметил в ее взгляде на тебя нечто такое, что вызвало у меня приступ раздирающей душу ревности, которую я испытал, когда ты была рядом с Данте. Я даже сам себе удивился — до чего же я глуп.

— Ты хочешь сказать, что Мэгги положила на меня глаз? — И Глория неожиданно громко расхохоталась.

— Не знаю, но я не хочу рисковать.

— Но ты не очень отрицал, что она твоя любовница, когда настаивал на возобновлении нашего брака! — Объяснения Чейза пока что недостаточно убедили ее. А от общения с Мэгги у нее всегда оставался неприятный осадок.

Улыбка сожаления тронула губы Чейза.

— Самозащита! Я не такой уж гордец, но, видя вас вместе с Данте, я решил дать тебе понять, что у меня тоже роман. Правда же заключается в том, что за эти пять долгих лет я не коснулся ни одной женщины…

Глория с гулко бьющимся сердцем внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь поверить, что он говорит правду. Пятилетнее воздержание Чейза — это было ошеломляющим открытием.

— Но я видел, как ты целовал ее, Чейз.

— Нет, — отрезал он. — Но позволь мне рассказать о Мэгги, чтобы у тебя создалось о ней правильное впечатление. Как бы я ни ценил деловые способности своей секретарши, я не желаю стоять и спокойно смотреть, как она тебя обижает.

— Мэгги не любит меня, но она меня никогда не обижала, — честно призналась Глория.

— Ты слишком мягкосердечна. — Чейз чмокнул ее в лоб. — И мне жаль, что глупая детская вина заставляла меня закрывать глаза на невыносимый характер Мэгги.

Глорию задело слово «вина». Неужели Чейз был запутан в какую-то историю с Мэгги? Ей пока не очень верилось в сказочку о лесбиянстве женщины. Она была уверена, что эта дамочка давно мечтает о Чейзе, хотя он сам того не ведает. Впрочем, горестно заключила она, вряд ли на свете найдется женщина, знающая Чейза, которая не думала бы о нем.

— Когда нам было по шестнадцать, мы с Мэгги учились в одном классе. Мы не были друзьями. У нее была только одна подруга — девочка по имени Пэт. Обе они были настоящие красотки, но никогда не гуляли с мальчиками, и, как водится у подростков, мы немилосердно дразнили их «геями», гомосексуалистами и, должен добавить, это сильно смахивало на правду. Кроме того, все знали, что отец Мэгги — горький пьяница, который нещадно лупил ее и мать. Нередко она приходила в школу с синяками.

— О, бедная девочка!

— Так вот, через несколько лет, когда Мэгги обратилась по поводу работы в мою компанию, я вспомнил и ее, и свое собственное безобразное поведение в школе. Она рассказала, что ее подруга Пэт несколько месяцев назад погибла в автокатастрофе, и мне стало ее жалко. К тому же у меня был печальный опыт с последней секретаршей, вообразившей, что она любит меня, и каждый раз уходившей с работы в слезах. У Мэгги была невысокая квалификация, но я по крайней мере мог быть уверен, что она не будет целый день строить мне глазки, и принял ее на работу. С тех пор и по сей день она не щадя сил работает на меня. Но сегодня я понял кое-что, на что следовало бы обратить внимание давно, когда она впервые попыталась убедить меня в неискренности твоих чувств. Она стала слишком амбициозной, претендуя на особое положение в моей компании…

Глория с нескрываемым интересом слушала рассказ мужа.

— …Когда мы потеряли нашего ребенка, мне следовало бы с ней расстаться. Но, с типично мужской самоуверенностью я думал, что сумел понять бедную женщину. Старый дурак! Я только убедился, что она такая, какая есть. Теперь-то я понимаю, что психологию надо оставить профессионалам, но тогда я считал, что, с учетом ее низкого происхождения, забыть о послании из больницы — простительно, поскольку семейная жизнь ее не интересует. И только на вечеринке до меня дошло, каким я был дураком. Любой человек, мужчина или женщина, независимо от сексуальной ориентации или благородства происхождения, не имеет права забывать о таком послании, ибо это вопрос жизни и смерти. Значит, она сделала это нарочно. И чтобы подобное не повторилось, я кое-что предпринял…

Глория подумала, что Мэгги забыла о сообщении, просто чтобы уязвить ее и сделать ей больно, но она тогда была очень больна и слишком удручена случившимся, чтобы делать из этого проблему.

— …То, что ты видела, дорогая, было нашим расставанием. Я как раз сказал Мэгги, что перевожу ее в нью-йоркский филиал, и она поняла, что это понижение по служебной лестнице. Я предложил ей поискать другую работу, если она не довольна, но Мэгги отказалась. К сожалению, я слишком поздно понял, что с годами секретарша стала слишком сильно вмешиваться в мою личную жизнь. Мэгги поцеловала меня на прощание, но клянусь, это была наибольшая близость между нами за все время, что я знал ее, и это было поцелуй в щеку.

Глория самого поцелуя не видела, и ей очень хотелось принять версию Чейза.

— Ты ведь веришь мне, Глория? — настойчиво спросил Чейз.

— Да. Да, Чейз.

Это было слишком невероятно, чтобы быть чем-то другим, кроме правды, изумленно подумала она и коснулась пальцем его нежно очерченного, чувственного рта. Ее глаза засветились любовью… и жаждой поцелуя.

Но он вдруг схватил ее руку и крепко прижал к своей широкой груди.

— Сегодня в Неаполе я подписал договор о выкупе Форест Мэнор. Ты получишь обратно свой старый дом, малыш, ты получишь все, что захочешь. Только останься со мной, и я сумею заслужить твою любовь.

Полными слез глазами Глория поглядела на настороженное лицо мужа.

— Чейз, тебе не надо ничего делать для этого. Я и так люблю тебя. Даже когда думала, что ненавижу… я продолжала любить. Мне никто не нужен, кроме тебя!

— Слава Богу!

Его губы коснулись ее в необычном поцелуе: мягком, нежном и многообещающем. Когда он с трудом оторвался от нее, то одарил Глорию плутовской улыбкой.

— Должен признаться — у меня был тайный мотив. Я думал, начав с «Райского уголка», организовать сеть процветающих отелей с тобой во главе. Я решил, что если мне не удастся завоевать твою любовь, то по крайней мере я буду уверен, что твои деловые интересы соблюдены и ты на моей стороне.

Глория с восхищением взглянула на него: Чейз, который раньше негативно смотрел на возможность ее карьеры, теперь предлагает ей не только любовь, но и необыкновенно интересную работу впридачу.

— Я люблю тебя, Чейз Нейл, хитрюга ты этакий!

— Глория, дорогая, — пробормотал Чейз хриплым от страсти голосом. — Жена моя. Я люблю тебя и никогда не обижу, клянусь.

И в следующие несколько секунд он очень убедительно доказал ей это. Когда она смогла наконец перевести дух, то обнаружила, что лежит на диване, а Чейз смотрит на нее потрясающими влюбленными глазами.

— Ты веришь мне, Глория? Ты мне доверяешь? Мне это очень нужно.

— Да, любовь моя. — Она нежно погладила его по щеке и с грустью добавила: — Я так сожалею, Чейз, это все моя вина. Если бы я позволила тебе в тот злополучный вечер все объяснить, то мы не потеряли бы пять долгих лет.

— Так зачем же мы сейчас напрасно растрачиваем время? — нарочно грозно зарычал Чейз и стал медленно ласкать ее грудь.

Но тут Глория взмолилась об отсрочке. Ей вдруг показалось очень важным рассказать ему, что она пережила за все эти годы.

— Я думаю, из-за потери ребенка я все время чувствовала себя виноватой, униженной и не заслуживающей счастья. Я была в замешательстве, а когда обнаружила вас с Мэгги, это послужило для меня последней каплей. Долгое время, после того как мы расстались, я уговаривала себя, что ненавижу тебя, я даже думала, что потеря ребенка — это знамение против нашего брака, — призналась она.

— Нет, Глория. Ты не должна так думать, не должна винить себя, — твердо возразил Чейз. — Если кто и виноват, то это я. Через пару месяцев я решил, что мне повезло, и я очень удачно избавился от тебя, да и Мэгги все время подливала масло в огонь. Когда однажды Карл Брэдшоу показал мне твою фотографию, это только укрепило мои подозрения. Карл не счел нужным сказать мне, что ты там работаешь, и я решил, что ты поселилась в дорогом отеле, чтобы найти богатого спутника жизни. Но даже тогда я не мог не позвонить в отель и спросить миссис Нейл. Когда мне сказали, что под этим именем никто не зарегистрирован, я подумал, что ты уехала оттуда вскоре после Карла, упорно продолжая свои поиски, и это только лишний раз убедило меня в моей правоте.

Она всплеснула руками.

— Чтобы я гостила в отеле?! Но ты же говорил, что все время знал, где я!

— Я немножко приврал, — улыбнулся он, — глупо пытаясь доказать вам, мадам, что мне было все равно. На самом деле, я не посмел расспрашивать Карла о тебе, чтобы лишний раз не напоминать ему, что он может сам попытаться тебя завоевать. И только через десять месяцев, когда он был счастливо женат, у меня хватило духу снова спросить его о тебе, и тогда я узнал, что ты работаешь в отеле, и понял свою ошибку… Я немедленно навел справки, на этот раз и насчет миссис Нейл, и мисс Гласс, и выяснил, что ты все еще в «Райском уголке». Тогда я тут же вылетел в Неаполь и купил виллу…