Часть II

Не репейник склонился к жимолости,

а жимолость обвилась вокруг репейника [Перевод Надежды Вольпин.].

Эмили Бронте. «Грозовой перевал»

Глава 15. Сайон

Мабон (сентябрь). Семь лет назад

Колено человеческой женщины врезалось в ухо стражника, когда он перебрасывал ее через плечо. Он охнул, а затем громко выругался, но она как будто этого даже не заметила.

— Заткнись, — сказал я ей. — Пожалуйста.

Женщина вызывающе посмотрела на меня и закричала еще громче. Выкрикивала слова и ругательства на языке, на котором я не говорил, да и не хотел.

Смысл был ясен по выражению ее лица и тому, как она пыталась отбиться от нас. Она думала, что мы — или, вернее, я — воплощение зла. Она была не так уж далека от истины.

Я сжал зубы, голова начала раскалываться. Разве она еще не поняла? Даже если кто-то придет ей на помощь, это не изменит ее судьбу. Это будет лишь означать, что мне придется убить больше невинных людей, и одна мысль об этом скрутила желудок.

Я поднял руку и прижал ее к обнаженному предплечью женщины. Она снова закричала, на этот раз громче. Но не от гнева, а от боли. Я отдернул руку.

— Тихо!

Тяжело дыша, она уставилась на меня, пот выступил на ее лбу. Теперь она узнала меня, я был уверен. И я только что подтвердил ее худшие опасения.

— Отлично, — сказал дядя рядом. — Я собираюсь убить ее сам.

Дядя Пэнвилль теперь был лишь немногим выше меня — и, вероятно, я перерасту его в этом году. Он был наследным принцем и в знак этого носил серебряный венец на лбу. Хоть он и не был моим отцом, даже я признавал, что похож на него больше, чем на собственного родителя.

— Что нам с ней делать, милорд? — спросил меня стражник, явно вздохнув с облегчением, когда женщина наконец перестала кричать.

Я посмотрел на дядю, но он ничего не сказал. Он ждал моего ответа. Голова разболелась еще сильнее.

Я знал, что в этом и есть смысл. Это урок. Дом Вечных не знает милосердия. Мы не чувствуем ни вины, ни стыда за приказы, которым следуем. Пророчества бабушки Силии всегда верны, и мы всегда действуем во благо семьи. Всегда стремимся снять наше проклятье.

Я в некоторой растерянности уставился на стражника — не в последнюю очередь потому, что не привык к такому почетному обращению.

— Думаю, ты повезешь ее.

— Слушаюсь, милорд.

Я осмотрел грязную городскую улицу. Из дверных проемов и окон высовывались лица — жители трущоб выглядывали, пытаясь понять, что случилось. Многие попрятались, как только заметили меня. Хотя люди не боялись меня так, как отца, герб Вечных все же производил впечатление.

Я никак не мог понять, почему кто-то решил сбежать из дворца ради жизни в подобном месте. Я с любопытством перевел взгляд на кричащую рыжую женщину, гадая, что же заставило ее уйти. Вполне возможно, что ей бы все удалось. У нас были дела поважнее, чем искать каждую служанку-подменыша в городе.

К несчастью для Риэннин Скайборн, бабушка Силия увидела ее во сне и приказала мне разыскать ее. Еще хуже то, что она родилась в день, когда пал Паслен.

Охранник перекинул Риэннин через лошадь, и я сделал шаг к своей.

— Нет! Мама!

Крик эхом разнесся по улице, отражаясь от стен домов и задержавшись в воздухе. В большом удивлении я поднял глаза и окаменел.

Две одинаковые девушки бежали к нам с холма со стороны Чужелесья.

— Нет! — крикнула женщина на общем языке. — Уходите!

Я перевел взгляд с девушек на женщину, и в голове щелкнуло. Кажется, они были лишь на несколько лет моложе меня. Четырнадцать-пятнадцать лет, хотя мне всегда трудно определить человеческий возраст. У них были волосы матери, но не ее голубые глаза.

Услышав слова матери, одна из девушек остановилась и отступила на несколько шагов, будто собираясь сбежать. Умно. Нормальная реакция, когда люди сталкиваются с фейри. Вторая перевела взгляд со стражников на мать, затем на меня и обратно. Она оскалилась, будто дикое животное, а после бросилась вперед, не заботясь о собственной безопасности. Совершенно без страха. Я почувствовал, как волосы встали дыбом на затылке, а зрение сузилось до точки. Я непроизвольно шагнул вперед…

— Отпустите ее! — потребовала девушка.

— Лонни, уходи! — крикнула ей мать. Она больше не испытывала боли, но тени, что я набросил на нее, все еще отражались в глазах.

Дочь не послушалась и вместо этого бросилась ко мне, будто если она каким-то образом одолеет меня, то сможет спасти мать.

Я отступил. Если она коснется меня, то испытает сильную боль.

Прежде чем я успел среагировать — даже подумать, — дядя Пэнвилль уже перехватил девушку и поднял в воздух, будто она ничего не весила.

— Что ж, — весело сказал он, — возможно, ты еще не готов выполнять такие поручения самостоятельно, раз тебя может заставить отступить человеческий ребенок.

— Это не так, — прошипел я, стараясь не обращать внимания на то, как девушка брыкается и кричит в руках дяди — точно так же, как только что ее мать.

Я понятия не имел, почему меня это волновало — и почему ее крики меньше раздражали, но сильнее злили.

Дядя поднял брови, но у меня не было оправдания. Я просто не хотел убивать девушку. В отличие от Пэнвилля, моя магия приносила лишь боль и смерть. Кроме этого я был мало на что способен.

Пэнвилль перевел взгляд с брыкающейся женщины поперек лошадиного крупа на ее дочь, которую удерживал в нескольких футах над землей. Уголок его губ приподнялся в злобной ухмылке.

Он поднял правую руку, создавая заклинание, и моя кровь вскипела. Пульс оглушительно застучал в ушах, и я шагнул вперед, чтобы оторвать его руку от нее…

Без всякого предупреждения девушка отлетела к стене дома. Раздался душераздирающий крик.

Пэнвилль уставился на свою руку, но все мое внимание сосредоточилось на девушке.

Ее висок заливала кровь, пачкая волосы и платье. Я побледнел.

Она пахла магией.

Глава 16. Сайон

Ламмас (август). Три месяца после смерти короля Пэнвилля

Кулак больше моей головы врезался в мой череп, и я отшатнулся. Боль пронзила меня, и я стиснул зубы, стараясь сдержать магию.

Толпа одобрительно заулюлюкала, откровенно радуясь тому, что одного из Высших фейри чуть не сбили с ног. Мне стало интересно, что бы они сказали, узнай, что удар в этом глухом переулке только что принял один из членов королевской семьи — или что я могу положить происходящему конец в любой момент. Кроме боли, здесь не было ничего интересного.

Я обошел кольцо кричащих зрителей, собравшихся в грязном переулке столицы. Большинство из них были людьми, но я заметил и нескольких фейри в толпе. Если кто-то и узнал меня — в чем я сильно сомневался, — то ничего не сказал.

Я вытер кровь с глаз и отпрыгнул в сторону, уже чувствуя характерное покалывание, когда рана на виске начала затягиваться.

Тролль тяжело шагнул вперед. Я выбросил руку, возвращая удар. Костяшки пальцев хрустнули о его челюсть. Он даже не покачнулся, а брови дернулись, будто в легком раздражении. Словно муха подлетела слишком близко.

— Прикончи его! — закричал кто-то сбоку, и, вероятно, обращался он вовсе не ко мне.

Бои здесь заканчивались только чьей-то смертью, и вот уже несколько ночей тролль оставался непобежденным. Я надеялся, что найду в его лице настоящий вызов. Что-то, способное меня отвлечь. Но мне не следовало ожидать столь многого.

Тролль снова бросился вперед, изо рта полетели слюна и слизь, а его крошечные глазки сфокусировались на мне. Он поднял огромную руку, и на сей раз, когда она коснулась меня, я не стал сдерживать магию.

Тролль заревел. Удивительно высокий звук для такого огромного существа — будто раненая лиса на охоте. Это странно перекликалось с нынешним охотничьим сезоном, а потому совершенно не понравилось мне — ведь я изо всех сил старался забыть о нем.

Балансируя на пятках, тролль закатил глаза, на губах образовалась пена.

Я скучающе отвернулся, когда тролль покачнулся и рухнул на землю. Толпа позади меня смолкла. Некоторые открыли рты, глядя на меня с ужасом. Другие уже продирались между грязными домами обратно к улице, пытаясь сбежать от меня.

Только Баэл равнодушно стоял, прислонившись к стене дома и дожидаясь меня. Толпа сторонилась и его, но, вероятно, это было больше связано с его очевидным опьянением и отсутствием рубашки.

— Отличное представление! — крикнул он, когда я приблизился. Он поднял руку, чтобы похлопать меня по спине, и впечатляюще промахнулся. — Но надо ли было убивать его?

— Да, — отрезал я.

Было время, когда меня выворачивало от подобного. Когда я боялся использовать магию против кого-либо. Когда смерть била по мне так же сильно, как и по тем, кого я убивал. Но теперь меня это почти не задевало.

— Ну и ладно. Отличная работа. Очень… — он сделал паузу, словно подыскивая слово, — смертоносно. Смертельно.

Я чуть было не закатил глаза.

— Ага.

Настороженные взгляды провожали нас, пока мы возвращались в замок. До этого зрители, может, и не знали, кто я такой, но теперь точно догадались. Я слышал, как они перешептывались, глядя мне в спину.

Конец ознакомительного фрагмента