— Если вы согласитесь перейти на Джайлза, о королева фей…

— Спенсер! [Английский поэт XVI века Эдмунд Спенсер, автор поэмы «Королева фей».] Хорошо, договорились.

Маб вручила ему коробку с карандашами и всякой всячиной и огляделась. В этой комнате тоже было душно и тесно. Над столами склонились мужчины, повсюду разбросаны клочки бумаги, огрызки карандашей и запутанные полосы бумажной ленты с напечатанными на них буквами. Сосредоточенность прямо-таки висела в воздухе — равно как и облако табачного дыма. Все курили, невнятно бормотали под нос и что-то записывали. Казалось, еще немного — и они сорвутся. И вообще они выглядели так, будто свалились с другой планеты.

Но Маб была готова спорить на что угодно — это и есть те самые мозговитые ребята, которые ежедневно взламывают ключи к шифрам… И все как один выпускники Кембриджа или Оксфорда, в этом она тоже не сомневалась. Сердце учащенно забилось. В Шордиче-то людей с высшим образованием раз-два и обчелся.

Конечно, то, что парень закончил хороший университет, вовсе не значило, что и человек он хороший. Кому об этом и знать, как не Маб. Она оттолкнула подальше то воспоминание, прежде чем оно снова застынет ледяным комом в животе, — вон отсюда, убирайся, черт тебя подери — и улыбнулась комнате, битком набитой потенциальными мужьями.

«Один, пусть хоть один из вас окажется не только образованным и воспитанным, но и приличным человеком, и я буду не я, если не стану ему такой женой, о какой он и мечтать не смел».

— А как у вас здесь принято развлекаться после смены? — с ослепительной улыбкой спросила Маб у Джайлза.

— О, у нас столько клубов и кружков — не перечесть. Шотландские танцы, шахматы…

— Пляски и игральные доски не для меня, — отмахнулась Маб. — А книги вам нравятся? Мы с Озлой Кендалл решили основать литературный кружок.

— Обожаю хорошие истории. Я весь ваш!

«Может, так оно и есть», — подумала Маб, только что выдумавшая этот кружок. У нее в районе парней на такое не подманишь, зато здешняя компания…

— Первое заседание в следующее воскресенье. Приводите ребят. — Она еще раз улыбнулась всей комнате и вернулась к своему «Тайпексу».

— Я полностью разбита, — простонала Озла, когда долгожданное воскресенье наконец наступило. — Работа сама по себе вроде не тяжелая, но такое чувство, что с каждым днем мы пашем вдвое быстрее.

— В моем корпусе та же история. — В мирное время лихорадочный ритм работы заставил бы Маб задуматься, не стоит ли перевестись в другое место, но шла война, и приходилось терпеть. Она подняла руку с зажатой в ней щеткой и занялась прической. — Хоть в этот вечер не думай о работе. Пора повеселиться.

Первое заседание литературного кружка Блетчли-Парка должно было состояться в «Бараньей лопатке»: Джайлз сказал, что тамошнюю жареную рыбу с картошкой фри нельзя обойти вниманием, а после бесконечных рагу миссис Финч, свинцовой тяжестью оседавших в желудке, такая еда казалась просто пищей богов.

— Кстати, одного парня я пригласила специально для тебя, — весело сообщила Озла. Она тоже старалась оставить позади прошедшую неделю, которая, казалось, тянулась целую вечность, а вместе с ней войну и прочие неприятные темы. — Он из Восьмого корпуса и просто неотразим. В жизни не видала таких высоких мужчин, словно специально создан для жены ростом в шесть футов. Выйдешь за него и сможешь спокойно носить каблуки.

— Проблема не в тех мужчинах, которые ниже меня ростом, а в тех, кому неприятно это осознавать.

— В таком случае как насчет Джайлза? Он слишком большой шутник, чтобы переживать из-за чего бы то ни было, а уж тем более из-за женщин высокого роста.

— Что-то мне подсказывает, Джайлз из тех, кто никогда не женится, — ухмыльнулась Маб. — Впрочем, посмотрим после сегодняшнего заседания. Что хорошо в свиданиях со здешними мужчинами — им не разрешается, как обычно, нудеть о своей работе, и они волей-неволей вынуждены болтать о книгах или о погоде.

— И даже, страшно подумать, время от времени приходится задать девушке пару вопросов о ней самой, — с озорной улыбкой добавила Озла, помахивая сумочкой из крокодиловой кожи. — Пойдешь к Финчам, переодеться?

— Ага. Надену свое красное ситцевое.

— И будешь смотреться шикарно. А я, наверное, не стану заморачиваться с переодеванием. Явлюсь разлохмаченная, в чернильных пятнах — никто внимания на меня не обратит, когда увидят, как ты вплываешь в двери.

«Озла может хоть в болото окунуться, и все равно на нее будут восхищенно глазеть», — подумала Маб. Даже после долгой смены Озла выглядела очаровательно растрепанной, а не всклокоченной и изможденной. Легко можно было бы невзлюбить ее за это, но у Маб почему-то не получалось. Ну как можно невзлюбить девушку, которая подыскивает мужчин ростом выше шести футов для коллекции потенциальных женихов другой девушки?

— А вот и вы, — констатировала миссис Финч, заметив Маб за дверью отдраенной до блеска кухни. — Работаете в воскресный день, как я погляжу?

— Когда идет война, не до отдыха, миссис Ф, — отмахнулась Маб, пытаясь проскользнуть мимо квартирной хозяйки. Однако та встала на ее пути.

— Ну хоть намекните, чем вы там занимаетесь? — проговорила она со смешком. — Ума не приложу, что это за работа скрывается за воротами Парка…

— Уверяю вас, это так скучно, что и говорить не о чем.

— Но мне-то вы можете доверять! — Миссис Финч явно не собиралась отступать. Хотя ее голос и звучал ласково, в глазах появился опасный блеск. — Хоть намекните. Я вам за это отсыплю чуть побольше сахара с карточек.

— Благодарю, не нужно, — холодно ответила Маб.

— Ах, какая осторожность. — Миссис Финч потрепала Маб по плечу. Нехороший блеск в ее глазах усилился, но с дороги она все-таки ушла.

Маб закатила глаза, глядя на ее удалявшуюся спину. Она не замечала сидевшую в углу кухни с миской нечищеного гороха бесцветную дочку миссис Финч, пока та не подала голос — тихо, почти неслышно:

— Просто скажите матушке что-нибудь, что угодно, иначе она не отстанет.

Маб посмотрела на девушку. Не такая уж и юная, как могло показаться на первый взгляд. Ей было двадцать четыре, и в свободное от беготни по материнским поручениям время она трудилась в Женской волонтерской службе. Но из-за бесцветной кожи, которая немедленно краснела по всякому поводу, и вечно опущенных глаз она казалась совсем еще девчонкой.

— Я здесь не для того, чтобы удовлетворять любопытство твоей матери, Бесс, — отрезала Маб, не скрывая раздражения.

Девушка залилась вишневым румянцем.

— Бетт, — почти беззвучно поправила она.

Она лущила горох, сжавшись, будто щенок, жалкий вид которого так и подзуживает людей определенного склада дать ему пинка. Когда Бетт встала, чтобы отнести миску с горохом к буфету, от Маб не укрылось, что карман ее юбки топорщится из-за спрятанной там книжки.

— Дочитала уже «Ярмарку тщеславия»? — спросила она.

Бетт вздрогнула и стала теребить кончик косы.

— Вы ведь не сказали матушке, правда?

— Да за кого ты меня…

Маб проглотила возмущенную тираду. В ее возрасте уже пора бы перестать извиняться перед матерью за библиотечную книгу. «Отрасти себе характер, — хотелось сказать Маб. — А заодно ополосни волосы водой с лимоном и научись смотреть людям в глаза». Чего Маб совершенно не выносила, так это женщин-тряпок. Женщины в ее семье не были идеалом — да что там, большинство были жесткими, бессердечными бабами, — но, по крайней мере, тряпкой ни одну из них не назовешь.

Бетт вернулась за кухонный стол. Вероятно, она так и собиралась просидеть там до позднего вечера, пока мать не отправит ее спать.

— Иди за своим пыльником, Бетт, — неожиданно для себя произнесла Маб.

— Ч-что?

— Сходи за пыльником, пока я буду переодеваться. Пойдешь со мной на первое заседание литературного кружка Блетчли-Парка.