— Пусть вырабатывает характер, — резко ответила Маб. — Попытайся моя мать напасть на меня вот так в моем возрасте, уж я бы ей показала.

— Но она — не ты, королева Маб. В жизни не видала более полного и безнадежного воплощения Фанни Прайс. (Маб вопросительно хмыкнула.) Ну, помнишь, та тряпка, героиня «Мэнсфилд-парка»? Выглядит как чучело и мешает людям развлекаться. Только не говори, что ты не читала Остен…

Бетт не стала дожидаться, что будет дальше, и проковыляла в свою комнату. От этого нового унижения она вспыхнула и снова расплакалась. Какой глупой, какой жалкой она себе казалась — поверила, что если девушки из Блетчли-Парка бросили ей пару добрых слов, как кость собаке, это значит, она им хоть чуточку нравится. Еще глупее и жальче было думать, что если кирпичный особняк неподалеку стал центром военной деятельности, ее жизнь изменится. В жизни Бетт ничего не изменится. Никогда.

Глава 9

Когда июнь плавно перетек в июль, Озла поняла, что у нее руки чешутся взяться за какое-нибудь дело. Работа постоянно шла в лихорадочном ритме, однако в интеллектуальном смысле она оставалась на уровне игры в крестики-нолики. «Мне нужна задача, — подумала Озла, помогая мисс Синьярд записывать незнакомые немецкие коды, определять которые предстояло уже другому отделу. — Точнее, она мне понадобится, когда я вернусь в дневную смену…» Смена с девяти утра до четырех была еще ничего, но когда выпадала очередь работать с четырех до полуночи, Озле стоило большого труда не скатиться в полное уныние. Одно дело ввалиться домой за полночь, потому что ты веселилась в «Кафе де Пари», и совсем другое — в изнеможении упасть на кровать в час ночи, после того как допоздна занималась подготовкой на случай вражеского вторжения.

— Мы планируем организовать мобильный отдел ГШКШ, — деловито, без сантиментов сообщила девушкам из своего отдела мисс Синьярд. — Сотрудницы отдела немецкого флота, которых для этого отберут, получат специальные паспорта, чтобы быть наготове сорваться с места в любой момент.

«А потом окопаться на холмах и продолжать сопротивление, когда все здесь оккупируют немцы», — подумала Озла, ощущая мерзкий ком в желудке. До сих пор она довольно отвлеченно размышляла о возможной оккупации своей родины, словно о черной туче, маячившей где-то далеко на горизонте, однако сейчас видеть, как всерьез готовятся к тому дню, когда немецкие танки покатятся по улицам Блетчли…

Сообщи мисс Синьярд эту новость в дневную смену, Озла, пожалуй, гордо вскинула бы голову и подумала: «Не нужен нам никакой мобильный отдел ГШКШ, не побежим мы на холмы, потому что ты никогда не сможешь высадиться на наш остров, герр Гитлер. Только через мой труп и трупы всех прочих жителей Британии!»

Но в жутковатой атмосфере душной темной ночи объявление мисс Синьярд и то, что оно предполагало, просочилось в душу Озлы, как медленный яд. Если уже готовят документы и отдают приказы, значит, немецкого вторжения ожидают со дня на день.

«Дорогой Филипп, если от меня вдруг перестанут приходить письма…»

— По крайней мере, нас пока не посылают в ночную смену, — зевнула одна из коллег Озлы, заметив, что та давно молчит. — А вот наши умники трудятся еще и с полуночи до девяти утра, потому что в полночь фрицы меняют все шифры и настройки.

— Интересно, как они это делают — в смысле, шифры взламывают? — И может ли она, Озла, этому научиться, если добьется перевода от подшивок и дыроколов на работу посложнее? Такую, где ее ум будет слишком занят делом, чтобы переживать из-за вторжения. — У меня, конечно, и мысли нет спрашивать; капитан Деннистон наверняка велит затащить меня за особняк и расстрелять за такое. Но все равно ведь любопытно. Должно быть, эти парни ужасно умные.

— А там не только парни.

«Вот так новость!» — подумала Озла.

— У Нокса в отделе хватает и девушек, — продолжала соседка. — Знаешь флигелек около конюшен? Его называют гаремом, потому что Нокс старается брать к себе исключительно женщин.

— Дай угадаю — все как на подбор красотки, и всем меньше двадцати? — Спасибо, должность такого рода Озлу не привлекала, как бы она ни стремилась к по-настоящему полезной работе.

— Вовсе нет, совсем не тот случай. Помню, Хинсли бесился с месяц назад, потому что Нокс забрал к себе девушку с хорошим немецким, а Хинсли рассчитывал заполучить ее в наш отдел. Джейн ее зовут. Так вот, видала я эту Джейн, у нее нос как у утки. Человек, который стремится набить свой отдел красотками, в жизни бы ее не отобрал. Зато она умная. Умные девушки попадают к Дилли Ноксу. Понятия не имею, чем они там занимаются.

Это было характерно для Парка: сплетни текли рекой, но никто ничего не знал наверняка.

Настала полночь, и под безоблачным темным небом зевающая Озла вышла из Четвертого корпуса. Дешифровщики и переводчики спешили домой, а на их места заступали другие растрепанные ученые и девушки в крепдешиновых платьях. Им предстояла ненавистная ночная смена, и они уже сейчас выглядели измученными.

— Если миссис Ф снова постучится к нам в шесть утра, я ей устрою, — проворчала Маб, догоняя Озлу на тропинке. — Мне надо как следует выспаться. Перед завтрашней сменой меня пригласил на обед Эндрю Кемптон.

— Это какой же по счету мужчина зовет тебя на свидание, королева Маб? Третий?

— Четвертый. — Маб не хвасталась, просто выдавала информацию. — Родился в Уитстейбле, изучал немецкую философию в Кембридже, родители умерли…

— Заодно уж пощупай ему бабки и проверь зубы. А на восхитительного Гарри Зарба ты тоже нацелилась?

— Он женат, — с досадой признала Маб. — По крайней мере, сразу об этом сказал. Большинство мужчин сообщают, что женаты, только после того, как уже попытались получить от тебя сама знаешь что.

— Женат, какая жалость. У вас бы родились самые высокие в мире дети. — Разговоры о браке навели Озлу на мысли о вечной старой деве в доме Финчей. После ночных леденящих кровь размышлений о предстоящем вторжении ей еще сильнее захотелось взяться за какую-нибудь задачу. — Надо как-то помочь Бетт. Кошмарная миссис Финч совершенно ее застращала.

— Невозможно помочь человеку, который отказывается сам себе помогать. С того вечера на литературном кружке она на нас глаз не смеет поднять.

Озла была вполне уверена, что после того вечера — прошло уже две недели — видела синяки на предплечье Бетт, с внутренней стороны. Такие отметины получаются, когда сильные пальцы щиплют нежную кожу на сгибе локтя, будто птица клюет спелую сливу. Как внести в унылую жизнь Бетт немного радости и развлечений, не прогневив ее мать, — вот задача, которой стоило заняться.

Озла и Маб уже вошли в поселок Блетчли и свернули за угол — они шагали посередине дороги, чтобы избежать грязи в выбоинах по краям, — когда за спиной у них вспыхнули автомобильные фары. Взвизгнув, Озла прыгнула в придорожные кусты, а Маб, оступившись, очутилась в глубокой луже. Автомобиль со скрежетом затормозил. Из кабины выскочил водитель.

— С вами все в порядке? — Крепко сбитый, с непокрытой головой мужчина. При свете фар он легко извлек Озлу из куста. — Я вас заметил лишь на повороте.

— Отчасти мы и сами виноваты, — признала Озла, переводя дыхание. — Маб?..

Ее подруга с трудом встала на ноги. Озла сочувственно поморщилась. В направленном вниз свете прикрытых шторками фар [В целях противовоздушного затемнения в военные годы предписывалось прикрывать все фары и ручные фонарики своеобразными «жалюзи», которые пропускали лишь узкие полоски света, направленные вниз. В результате сильно выросло число дорожных происшествий.] можно было разглядеть, что накрахмаленное ситцевое платье Маб заляпано грязью от ворота до края подола. Девушка наклонилась, сняла левую туфлю и изучила сломанный каблук. Даже в темноте Озла увидела, как омрачилось ее лицо. Как бы ни уставала на работе Маб, она каждый вечер начищала перед сном свои дешевые туфли, добиваясь зеркального блеска, будто они куплены на Бонд-стрит [Бонд-стрит — улица в центре Лондона, известная роскошными магазинами одежды, обуви и ювелирных украшений.].

— Я уверена, что каблук можно починить… — начала Озла, но лицо Маб уже разгладилось. Она размахнулась и метнула испорченную туфлю прямо в грудь едва не сбившего их мужчины.

— Только последний идиот входит в поворот на такой скорости! — заорала она. — Ослеп ты, что ли, ненормальный придурок?

— Судя по всему, да, — согласился мужчина, на лету поймав туфлю. На полголовы ниже Маб, на лоб падает рыжеватая челка. Он заслонил глаза ладонью от света и посмотрел на нее: — Приношу свои извинения.

— Надо все-таки признать, что мы шли прямо посередине дороги, — справедливости ради заметила Озла, но Маб, стоя одной ногой в грязной жиже, продолжала на чем свет стоит поносить незнакомца. Он не возражал и слушал скорее восхищенно, чем возмущенно.

— Да еще и покрышку себе пробили, — закончила Маб, окинув автомобиль испепеляющим взглядом. — Теперь вам придется лезть в болото и менять колесо.

— Если бы умел, непременно полез бы, — ответил незнакомец. — Оставлю машину здесь и пойду на станцию. Вы не в курсе, поезда еще ходят в этом часу?

Маб скрестила руки на груди. Ее щеки все еще горели от возмущения.

— Проще поменять, если у вас найдутся инструменты.

— Не имею ни малейшего понятия, как это делается.

Сдернув уцелевшую туфлю, Маб решительно сунула ее незнакомцу, в одних чулках прошлепала по грязи к багажнику и подняла крышку.