— Запускаем.

— Перерыв на обед! — наконец объявил Гарольд половине девушек. — Через час смените напарниц.

Но Маб хотелось не еды, а свежего воздуха. Девушки из Морского корпуса потянулись к киоску за чаем, а Маб просто повалилась на заросший травой берег озера. В ушах звенело после четырех часов издаваемого «Агги» шума, исколотые пальцы щипало. Она закурила сигарету и достала новую книгу, но ее хватило лишь минут на пять. В этом месяце Безумные Шляпники выбрали для обсуждения томик стихов. Книга лаконично и угрожающе называлась «Увязшие» — это была поэзия из окопов Великой войны, — а пятистопные ямбы выстукивали тот же ритм, что и барабаны «бомбы».

— Нет уж, спасибо, — произнесла она вслух, отбрасывая книгу в траву.

— Мне эта книга тоже не очень нравится, — раздался у нее за спиной мужской голос.

Откинув голову, Маб разглядела измятый костюм и широкое лицо с улыбчивыми морщинками. Где-то она его уже видела…

— Когда мы с вами впервые встретились, было очень темно, — пояснил он с улыбкой. — Вы сменили мне колесо посреди полночной дороги. Надеюсь, туфли пришлись вам впору?

— Отлично подошли, благодарю вас. — Маб улыбнулась в ответ, вспомнив, кто это такой. Правда, его имя по-прежнему от нее ускользало. — Вам вовсе необязательно было их присылать.

— Не стоит благодарности.

— У вас случайно не найдется сигареты? — У Маб осталась всего одна, и она сильно подозревала, что будет очень в ней нуждаться в конце смены. Он достал портсигар. — Я думала, вы не работаете в БП, — добавила она.

— Ну да, я работаю в Лондоне. Меня сюда прислали по кое-какому делу.

В министерстве иностранных дел? А то и в МИ-5? Тут периодически появлялись безымянные посланцы из Лондона с кожаными папками для документов и спецталонами на бензин. Маб оценивающе разглядывала этого шатена, а он молча созерцал озеро. Хорошая обувь, серебряный портсигар, довольно приятная улыбка. Как же его зовут? Она не хотела признаваться, что напрочь забыла.

— Не любите поэзию? — спросила она, кивая на брошенный томик.

Он неопределенно пожал плечами.

— Фрэнсис Грей не то чтобы плох, — сказала Маб. Образованным мужчинам из Лондона нравились девушки, способные говорить о метафорах и сравнениях, просто надо было казаться немного менее осведомленной, чем они. — Взять хотя бы это: «Колючих звезд на небесах не счесть» — хорошо ведь сказано. Просто тема довольно банальна. Ну согласитесь, сравнивать окопы с жертвенником как-то не особо оригинально, правда?

— Избито, — согласился он. И снова умолк.

— В этом месяце книжку Грея обсуждают Безумные Шляпники, — снова попыталась завязать разговор Маб. — Так называется литературный кружок БП. — Он ответил ей еще одной из своих приятных улыбок, но продолжал молчать. Язык проглотил, что ли? Маб решила, что все равно ничего не добьется, и загасила сигарету. — Боюсь, мой перерыв на чай подошел к концу.

— Вам действительно не нравится поэзия Грея? — спросил безымянный шатен. — Или вы просто шутите?

— Не скажу, что совершенно не нравится, но до Уилфреда Оуэна ему далеко. Не его вина — он ведь, кажется, был еще совсем ребенком, когда это написал? — Из тех мальчишек, которые прибавили себе лет и попали в армию слишком рано, припомнила Маб обрывки биографии автора. Она поднялась на ноги и запихнула книгу в сумочку. — Я, например, понятия не имела о поэзии в семнадцать.

— Шестнадцать.

— Простите?

— Ему было шестнадцать. Послушайте, а вы не согласились бы сходить со мной поесть карри, когда у вас в следующий раз будет увольнение? Я знаю очень приличный индийский ресторан в Лондоне.

— Обожаю карри! (Маб не ела его никогда в жизни.)

Он смотрел на нее снизу вверх с легкой улыбкой и, казалось, совершенно не стеснялся того, что она была на полголовы выше. Странно, обычно коротышки вели себя иначе.

— Когда у вас ближайший выходной, мисс Чурт?

— В понедельник. И мне очень стыдно, но я никак не припомню вашего имени. — Маб действительно было неловко в этом признаться.

— Фрэнсис Грей, — сказал он, приподнимая шляпу. — Сотрудник министерства иностранных дел и посредственный поэт, к вашим услугам.

Глава 17

...

ИЗ «БЛЕЯНЬЯ БЛЕТЧЛИ». МАРТ 1941 ГОДА

Поскольку редакция ББ не осмеливается написать ни слова о недавних слухах на тему ожидаемых событий в Средиземном море, получается, что главная новость недели — таракан, обнаруженный в пудинге, который в столовой подали ночной смене…

— Матушка, я ведь опоздаю…

— Не потрудишься ли намочить мне еще одно полотенце, я положу на лоб… Словно клинья в виски вбивают…

Миссис Финч лежала с закрытыми глазами в затемненной комнате. Бетт понеслась за полотенцем.

— Но теперь мне действительно пора…

— Что ж, и на том спасибо, Бетан, — простонала мать. — Я понимаю, для матери у тебя времени нет… Но так горько, когда тебя бросают одну…

К тому времени, когда ей удалось наконец освободиться, Бетт чуть не плакала от досады. Она поспешно натянула кофту. Отец укоризненно покачал головой:

— На работу уходишь? А кто же приготовит матери чашку чаю?

«Ты и сам мог бы поставить чайник на плиту», — не сдержавшись, подумала Бетт, выбегая из дома. Однако когда она ворвалась в Коттедж, восклицая: «Простите, я опоздала, простите…» — досада и гнев успели испариться, а мозг очистился от всего лишнего. Удивительно, как быстро это теперь происходило: за время, которое требовалось Бетт, чтобы добежать от двери дома до двери Коттеджа, ее мышление запирало за совсем другой дверью все, что касалось дома. Там оно и дожидалось ее возвращения.

— До полуночи у нас будет не хватать рук, — сказала Пегги из-за соседнего стола. — Джин свалилась с гриппом, Дилли снова ругается с Деннистоном, так что налегай.

Бетт достала свою таблицу крибов и карманный итальянский словарь, теребя кончик косы. Что-то назревало в Средиземном море — возможно, важное. Как жаль, что итальянские флотские сообщения так сложно зашифрованы, да и немногочисленны, едва есть за что ухватиться… Разложив родды, Бетт легко взломала пару донесений, но вздохнула при виде следующей выуженной из лотка бумаги. Сообщение было коротким, а с короткими всегда приходилось долго возиться. Лишь в десять вечера она ощутила победный «щелк!». Обычно она не вчитывалась в расшифрованные строчки — там было что-то написано по-итальянски, а она не знала языка, — но на этот раз содержание оказалось вполне понятным.

— Пегги, — похолодев, прошептала Бетт.

Пегги подошла. И застыла, прочитав нацарапанный карандашом перевод.

— «Сегодня, 25 марта 1941, день минус три». — Каждое слово будто жалило губы Бетт. Она подняла глаза на Пегги: — Что должно произойти через три дня?

— Мы завалены срочной работой. — Бетт заставила себя смотреть прямо в глаза начальнику Восьмого корпуса. — Пришлите всех, без кого можете обойтись.

В Коттедже Пегги тут же заняла телефон. Она позвонила Дилли, вызвала, несмотря на грипп, Джин, вызвала всю их команду, а Бетт отправила в Восьмой корпус за подкреплением, заявив: «Они то и дело одалживают наших, пусть теперь окажут услугу нам». В другое время Бетт топталась бы на пороге, сгорая от смущения, не в силах выдавить ни слова, но в мыслях она так и не вышла из вращающейся спирали кода, той, которая вытягивала ее из нескладной, неловкой повседневной Бетт.

— Пожалуйста…. — добавила она.

— А, чтоб вас… — Начальник корпуса подавил пару неучтивых выражений. — Забирайте Гарри Зарба, а больше никого отдать не могу.

Бетт кивнула. Обхватив себя руками — весенняя ночь была зябкой, — она дождалась, пока в дверь не протолкнулся Гарри в одной рубашке.

— Привет, — весело сказал он. — Нужна помощь с перепиской макаронников? Мне можно говорить «макаронники», — пояснил он, заметив, как поморщилась Бетт. — Меня самого нередко так обзывают — спасибо, хоть не черномазым. Когда у тебя кожа чуть темнее мучного клейстера и ты живешь в доброй старой Англии, это неизбежно. Возьми-ка. — Он собирался влезть в свой не слишком респектабельный пиджак, но вместо этого набросил его на плечи Бетт. Та попыталась отказаться, но он и слушать не стал. — А что за спешка в отделе Дилли?

Пока они шли по темной усадьбе, Бетт объяснила, в чем дело. Она привыкла видеть Гарри на встречах Безумных Шляпников, там он был расслабленным и насмешливым, лежал, опершись на локти, на влажной траве у озера или поедал гренки, роняя крошки на страницы книг. Но во время смены в БП он оказался совсем другим — сосредоточенным, собранным. Внимательно выслушав Бетт, он выразительно приподнял брови.

При словах «Сегодня день минус три» Гарри негромко присвистнул и прибавил шагу — чтобы поспеть за ним, Бетт пришлось почти бежать. Входя в Коттедж, он вынужден был пригнуться под низкой притолокой. Пегги резко кому-то выговаривала в телефонную трубку:

— Мне плевать, даже если твой нос течет, как Темза, немедленно возвращайся на работу!

— Так это и есть знаменитый гарем? — Гарри обвел взглядом помещение, возвышаясь среди стоявших впритык рабочих столов, как взъерошенный великан. — Тогда Хью Александер должен мне два пенса — он бился об заклад, что у вас тут зеркала и элегантно меблированные уборные. Где я могу пристроиться? Похоже, скоро здесь станет тесно.