— Я полагала, мы будем собирать «спитфайры» и флиртовать с пилотами, — разочарованно бросила стоявшая за верстаком напротив нее Салли, — а не сверлить, сверлить да сверлить без конца.

На дворе был канун Нового года.

— Не ныть! — отозвался проходивший мимо инструктор. — Идет война!

Озла успела заметить — теперь все, чуть что, поминали войну. Молоко закончилось? Идет война! На чулке затяжка? Так война же идет!

— Ой, только не говорите, что вас самого не мутит от этой мерзости, — пробормотала Салли, стуча по лежавшему перед ней листу дюраля.

Озла с ненавистью посмотрела на свой. Дюралем обшивали «харрикейны», на которых летали пилоты Королевских ВВС (если они вообще куда-то летали — казалось, на этой войне ничего не происходит). Последние два месяца Озла училась сверлить дюраль, обрабатывать дюраль напильником, клепать дюраль… Металл сопротивлялся и плевал в нее тонко растертой пылью, застревавшей в волосах и в носу, после купания вода в ванне была серой. Кто бы подумал, что можно настолько невзлюбить самый обычный металлический сплав.

— Надеюсь, ты спасешь жизнь какому-нибудь красавчику-пилоту, когда тебя наконец-то пришпилят к боку «харрикейна», — обратилась она к листу дюраля, направляя на него сверло, как ковбой из вестерна — револьвер.

— Слава богу, хоть на Новый год выходной, — простонала Салли, когда стрелки часов доползли до шести и поток работниц направился к дверям. — Ты какое платье привезла?

— Зеленое атласное. Я быстренько его накину в мамином номере в «Кларидже» [«Кларидж» — фешенебельный отель в центре Лондона.].

— А она тебя уже простила за побег из Монреаля?

— Более-менее. Она сейчас всем довольна, поскольку нашла себе нового поклонника.

Озле хотелось надеяться, что поклонник не станет однажды ее четвертым по счету отчимом.

— Кстати, о поклонниках! Я пообещала одному бесподобному парню познакомить его с тобой. — Салли лукаво посмотрела на Озлу. — Он то что надо.

— Надеюсь, брюнет? Блондинам доверять нельзя.

Все еще смеясь, они выбежали из заводских ворот и понеслись к дороге. Когда получаешь один выходной раз в восемь дней, глупо терять драгоценное время, возвращаясь на квартиру. На этот раз им удалось поймать попутку до самого Лондона. Фары старенького «алвиса» были прикрыты чехлами с прорезями — светомаскировка, — а двое лейтенантов на переднем сиденье оказались уже здорово поддатыми. К «Клариджу» они подкатили, распевая «Можно всё» [Anything Goes — песня Коула Портера, написанная в 1934 году для одноименного мюзикла.] в четыре глотки. Салли задержалась у машины, флиртуя с лейтенантами, а Озла взлетела вверх по ступенькам и поздоровалась со швейцаром, который уже много лет был для нее чем-то вроде дворецкого, дядюшки и личного секретаря в одном лице:

— Здравствуйте, мистер Гиббс!

— Добрый вечер, мисс Кендалл. Вы приехали вместе с мисс Нортон? О ней справлялся лорд Хартингтон.

— Салли устроила мне свидание с парнем, — сказала Озла, понизив голос. — Она вам случайно не намекнула, кто это?

— Вы верно угадали — намекнула. Он ожидает вас в главном салоне. Одет в форму кадета Военно-морского флота. Передать ему, что вы спуститесь через час, когда переоденетесь? — проницательно добавил швейцар.

— Нет уж, если я ему не понравлюсь в спецовке, то и наряжаться ради него не стоит.

Подбежала Салли и начала расспрашивать Гиббса о Билли Хартингтоне. Озла неторопливо направилась в вестибюль. Приятно было шествовать в замызганной спецовке по мраморному полу, отделанному в стиле ар-деко, и ловить на себе возмущенные взгляды мужчин во фраках и женщин в атласных вечерних нарядах. «Ну смотрите, смотрите же на меня! — хотелось ей закричать. — Я только что с восьмичасовой смены на самолетостроительном заводе. И теперь я отправлюсь в “Кафе де Пари“ отплясывать конгу до рассвета. Посмотрите на меня! Я Озла Кендалл, мне восемнадцать, и я наконец-то приношу пользу».

Он стоял у барной стойки, спиной к залу и к ней, — форму морского кадета заметить было нетрудно, а вот лица не разглядеть.

— Это случайно не с вами мне устроили свидание? — поинтересовалась она, обращаясь к его великолепным плечам. — Во всяком случае, так сказал мистер Гиббс, а если вы хоть раз были в «Кларидже», то знаете, что мистер Гиббс никогда не ошибается.

Он обернулся, и первой мыслью Озлы было: «Салли, змея ты эдакая, могла бы и предупредить!» Хотя нет, это была уже вторая мысль.

А первая — она знает, кто перед ней, хотя они никогда прежде не встречались. Его имя то и дело мелькало в «Татлере» и «Байстэндере»; она знала, из какой он семьи и кем приходится британскому королю. Знала, что они ровесники, что он кадет в Дартмуте и что по требованию короля вернулся в Британию из Афин, как только началась война.

— Вы, должно быть, Озла Кендалл, — сказал принц Филипп Греческий.

— Правда? — растерянно отозвалась она, с трудом удерживаясь от желания поправить волосы. Знай она заранее, что идет на свидание с принцем, то уж нашла бы минутку, чтобы вычесать из кудрей дюралевую стружку.

— Во всяком случае, мистер Гиббс сказал, что вы примерно сейчас и подойдете. А ведь мистер Гиббс никогда не ошибается.

Принц прислонился к барной стойке — золотистый загар, волосы сияют, как новенькая монета, прямой взгляд синих-пресиних глаз. Хорошенько рассмотрев грязную спецовку Озлы, он улыбнулся. «О боже, — подумала она. — Вот так улыбка!»

— Сногсшибательный наряд, — заметил он. — Так вот что носят все девушки в нынешнем сезоне?

— В нынешнем сезоне это носит Озла Кендалл, — парировала она, вставая в позу, достойную обложки модного журнала, и отгоняя мысли о лежащем на дне сумки зеленом атласе. — Меня нельзя запереть в слабой ограде местных обычаев! [Измененная цитата из пьесы Шекспира «Генрих V» (пер. Е. Бируковой).]

— «Генрих Пятый», — немедленно отреагировал он.

— Ого, я вижу, в Шекспире вы разбираетесь.

— Немного пришлось подучить в Гордонстауне. — Он кивнул бармену, и у локтя Озлы появился широкий бокал исходящего пеной шампанского. — В свободное от походов и парусных гонок время.

— Даже не сомневалась, что вы моряк.

— Почему это?

— Вы ведь вылитый викинг — должно быть, пришлось немало поработать веслами. У вас случайно не припаркована за углом ладья?

— Увы, всего лишь «воксхолл» моего дяди Дикки, как ни жаль мне вас разочаровывать.

— Вижу, вы уже подружились, — рассмеялась Салли, внезапно оказавшаяся рядом. — Оз, наш с тобой общий крестный (она подразумевала лорда Маунтбеттена) по совместительству приходится Филу дядюшкой. Дядя Дикки сказал, что Фил абсолютно никого не знает в Лондоне, и попросил познакомить его с приличной девушкой, которая покажет ему тут все.

— Приличная девушка, — пробурчала Озла в бокал с шампанским. — Нет ничего зануднее, чем когда тебя называют приличной.

— Я вас вовсе не считаю приличной, — возразил принц.

— Да вы мастер делать комплименты! — Озла откинула голову назад. — А кем же вы меня считаете?

— Вы самая хорошенькая девушка в спецовке, которую я встречал в своей жизни.

— И это вы еще не видели, как я клепаю швы.

— С удовольствием посмотрю, принцесса.

— Так мы идем на танцы или как? — нетерпеливо спросила Салли. — Пошли наверх, Оз, пора переодеваться!

Принцу Филиппу, похоже, пришла в голову идея.

— А если я брошу вам вызов… — начал он.

— Берегитесь! — перебила его Озла. — Предупреждаю, этим меня не испугать.

— Озла никогда не отступает, — подтвердила Салли. — В пансионе мисс Фентон старшие девочки подбили ее подсыпать чесоточный порошок директрисе в панталоны.

Ухмыляющийся Филипп воззрился на Озлу с высоты своих шести футов:

— И вы это сделали?

— Естественно. Заодно украла ее пояс для чулок, забралась на крышу часовни и подвесила его на кресте. Ну и скандал же она закатила. А в чем состоит ваш вызов?

— Пойдите на танцы в том, в чем вы сейчас, — подначил ее принц. — Не переодевайтесь в свой атлас или что там у вас в сумке.

— Принято! — Озла залпом допила шампанское, и троица, смеясь, выкатились из главного салона.

Мистер Гиббс подмигнул Озле, открывая перед ней двери. Она вдохнула полной грудью ледяную звездную ночь — благодаря затемнению над Лондоном теперь действительно можно было разглядеть звезды — и посмотрела через плечо на принца Филиппа, который тоже остановился, запрокинув голову. В ее венах заиграло шампанское, и она спросила, потянувшись к сумке:

— Но их-то мне можно надеть? — В руке болталась пара зеленых атласных сандалий со стразами. — Как-никак принцесса не может плясать конгу без своих хрустальных туфелек.

— Пожалуй, да. — Принц Филипп забрал у нее сандалии и переместил ее руку на свое плечо. — Держитесь, не упадите…

Опустившись на одно колено прямо на ступеньках «Клариджа», он расшнуровал ботинки Озлы, дождался, пока она выпростала из них ноги, затем стянул с нее шерстяные носки и обул ее голые ступни в атласные сандалии — одну, вторую. В лунном свете его загорелые пальцы, касавшиеся ее белых щиколоток, казались совсем темными. Наконец он поднял к ней полуприкрытые веками глаза.

— Ну-ну, — ухмыльнулась ему Озла. — И много девушек уже удостоились этого трюка, господин моряк?

Он тоже рассмеялся, не сумев сохранить на своем лице серьезное выражение, и так хохотал, что чуть не потерял равновесие. На мгновение его голова коснулась колена Озлы, и она дотронулась до его блестящей шевелюры. Теплые пальцы Филиппа все еще держали ее за щиколотку. Ночь была холодная. Озла заметила, как таращатся прохожие на девушку в спецовке на ступеньках лучшей гостиницы Мейфэра и мужчину в морской форме, преклонившего перед ней колено, и шутливо шлепнула Филиппа по плечу.