— Ваши квартирантки уже приехали? — поинтересовался у Бетт начальник почтового отделения. — Знаете, среди них попадаются особы со странностями. К примеру, миссис Боуден с постоялого двора «Баранья лопатка» досталась компания кембриджских профессоров — шастают туда-сюда и днем и ночью, никак не успокоятся! Думаю, вашей матери такое не понравится, а?

Он подождал ответа, но Бетт не сумела выдавить ни слова и лишь кивнула.

— Что-то не так с этой младшей дочкой Финчей, — прошептал начальник почты своему помощнику, как только Бетт отвернулась.

Она расслышала его слова и залилась румянцем. Почему, ну почему у нее не получается просто нормально разговаривать с людьми? Мало того, что она плохо соображает (Бетт хорошо это знала), но неужели надо быть еще и такой неловкой и стеснительной? Другие девушки, даже самые глупые, почему-то могли смотреть людям в глаза, когда к ним обращались. Одно дело быть тихоней, и совсем другое — замирать в присутствии людей, как перепуганный кролик. Но Бетт ничего не могла с собой поделать.

Она прибежала домой как раз вовремя, чтобы снять с плиты закипевший чайник. По крайней мере, Финчам пообещали, что к ним подселят девушек, а не мужчин. Если бы жизнь была романом, загадочные квартиранты оказались бы удалыми неженатыми красавцами, которые немедленно стали бы бороться за руку Бетт. Ничего ужаснее Бетт представить себе не могла.

— Бетт! — рассеянно позвал сидевший в кресле с кроссвордом мистер Финч. — «Пресноводная рыба из семейства карповых», шесть букв.

Бетт снова перекинула косу через плечо и стала накрывать стол к чаю.

— «Карась», — ответила она.

— А я думал, «плотва».

— «Плотва» даст «о» в колонке 17 по вертикали. — Бетт потянулась за чайником. Перед глазами у нее стоял кроссворд, на который она едва бросила взгляд нынче утром, раскладывая газету для отца рядом с его тарелкой. — А 17 по вертикали — «шифр».

— 17 по вертикали: «Система условных знаков для тайного письма», четыре буквы. И верно, «шифр». — Отец улыбнулся. — И как тебе это удается?

«Единственный мой талант», — с горечью подумала Бетт. Она не умела готовить, вязать, беседовать с гостями — зато ровно за восемь минут могла решить воскресный кроссворд без единой ошибки!

— «Определение человека, которому ничто не удается, которого преследуют неудачи», двенадцать букв, — начал было отец, но, прежде чем она успела ответить «незадачливый», за дверью послышались шаги и грохот чемоданов возвестил о прибытии квартиранток.

Мистер Финч придержал для них дверь. Миссис Финч кинулась вниз по лестнице, как хорек в кроличью нору. Пока Бетт управлялась с чайником, все уже начали представляться друг другу. Две девушки, явно моложе Бетт, вошли в сияющую чистотой кухню, и там сразу стало тесно. Обе брюнетки, но этим их сходство исчерпывалось. Одна — настоящая красавица, с ямочками на щеках, в пальто с меховой оторочкой — весело болтала с явно аристократическим выговором. Вторая была высокой, около шести футов, со строгими чертами лица, безупречно нанесенной губной помадой и черными бровями, изогнутыми как кавалерийские сабли. Сердце Бетт упало. Девушки оказались как раз из тех, рядом с которыми она чувствовала себя неловкой, тупой и — ну да, лучше и не скажешь — незадачливой.

— Очень приятно, — процедила сквозь поджатые губы миссис Финч, — принимать вас в моем доме.

Она смерила взглядом высокую брюнетку, которая холодно уставилась на нее в ответ. «Кокотка» — Бетт была уверена, что именно это думает мать. Насчет той, что с ямочками, пока было непонятно, а девушка с изогнутыми бровями наверняка получила этикетку «кокотка» еще прежде, чем успела произнести хоть слово.

— Ужасно здорово, что нас сюда распределили, — восхищенно щебетала девушка с ямочками, восторженно хлопая завитыми ресницами. — Приличных людей сразу видно, не правда ли? Стоило мне поглядеть на ваш роскошный огород…

Бетт заметила, что мать тает перед мейфэрским выговором гостьи.

— Надеюсь, вам здесь будет чрезвычайно комфортно, — сказала миссис Финч, пытаясь подавить свой северный акцент. — Мы отвели вам комнату на втором этаже, рядом со спальней моей дочери. Сортир — простите, уборная — располагается в задней части огорода.

— На улице? — Та брюнетка, что миниатюрнее, была шокирована.

Высокая взглянула на нее с усмешкой:

— Ничего, Озла Кендалл, привыкнешь. Лично я еще никогда не жила в квартире с отдельной уборной.

— Ой, молчи уж, королева Маб!

Миссис Финч нахмурилась.

— А чем это вы, барышни, намерены заниматься в Блетчли-Парке? — поинтересовалась она.

— Бумажной работой, — легко ответила Озла. — Тоска зеленая…

Мать Бетт нахмурилась еще сильнее, но оставила вопросы до поры до времени.

— Свет тушить в десять. Горячая ванна по понедельникам, и прошу не разлеживаться в воде. У нас имеется телефон, — в голосе миссис Финч звучала гордость: здесь телефон был всего в нескольких домах, — но он лишь для важных переговоров. Пройдемте наверх…

Покинутая новыми домочадцами кухня показалась Бетт гулкой и пустой. Отец, который ни слова не сказал после первых приветствий, вернулся в кресло к своей газете. Глубоко задумавшись, Бетт уставилась на чайный поднос, машинально расправляя передник.

— Бетан! — Миссис Финч снова появилась на кухне. — Не стой как истукан, отнеси наверх чай.

Бетт с облегчением сбежала, радуясь, что ей не придется выслушивать, как мать перемывает косточки квартиранткам, что та, несомненно, намеревалась сделать. Она остановилась у двери гостевой комнаты, собираясь с духом, прежде чем постучать. Изнутри доносилось шуршание — вероятно, девушки распаковывали чемоданы — и голоса.

— Всего одна ванна в неделю? — с нескрываемым презрением произнесла Маб. — Скупердяйство какое-то. Я ведь не прошу горячей воды, хватит с меня и холодной, но хочу иметь возможность вымыть голову при необходимости.

— По крайней мере, нам достался умывальник… О, привет еще раз! — воскликнула Озла Кендалл, заметив входящую Бетт. — Чай! Как здорово, ты просто прелесть.

Бетт не помнила, чтобы ее кто-нибудь еще называл прелестью.

— Я пойду, — пробормотала она, но вдруг заметила, как из чемодана достают экземпляр «Ярмарки тщеславия», и, не удержавшись, воскликнула: — Ой! Это очень хорошая книжка.

— Ты ее читала?

Бетт вспыхнула до корней волос.

— Только не говорите матушке.

— Ну что ты, даже и не думала! — Озла взяла скон с фарфоровой тарелки из воскресного сервиза миссис Финч, но все же не лучшего, не парадного. — Я вообще считаю, что матерям нужно рассказывать не больше трети из того, чем занимаешься. Устраивайся с нами, поболтаем.

Сама не понимая, как это произошло, Бетт оказалась сидящей на краешке кровати Озлы. Общим разговором это трудно было назвать, она-то едва произнесла пару слов, а новые девушки тараторили о Теккерее и обсуждали, не основать ли им литературный кружок. Но они то и дело улыбались ей и подбадривали взглядами. Если подумать, не так уж и неловко ей было в их присутствии.

Не далее как этим утром Бетт прочла в «Ярмарке тщеславия»: «Разве в жизни всякого из нас не встречаются коротенькие главы, кажущиеся сущим пустяком, но воздействующие на весь дальнейший ход событий?» [Перевод М. А. Дьяконова.]

Пока еще трудно было судить… но как знать — быть может, именно одна из этих глав и началась в ее жизни.