— Сильви? — В руках она несла чемодан и поставила его на тротуар, чтобы меня обнять. — Я надеялась встретить тебя! Не хочешь подработать летом?

— У меня есть работа в газете.

— Да, но это настоящая вишенка. Это увлекательно! Должность в шато!

— В «Лосином роге»?

— Мистер Боулз спрашивал, не хочу ли я поработать секретаршей графини. Ей нужен помощник, говорящий по-французски. А он знает, что я немного «парль». Но я не могу принять предложение — выхожу замуж! — Она мило сморщила носик.

— Поздравляю! — сказала я так, словно она выиграла приз.

— Так что мадам графине нужна помощница на лето. Ее постоянной секретарше пришлось внезапно уехать. И я подумала о тебе, Сильви.

— Обо мне?

— Ты говоришь по-французски куда mieux que moi [Лучше, чем я (фр.).]. Графиня из Бельгии. Почерк у тебя аккуратный. Платит она пять долларов в неделю! Плюс проживание и питание.

— Мне придется… жить там?

— Да! — она просияла. — Я рассказала о тебе полковнику Боулзу. Что ты parles français и какая ты хорошая ученица и тихая девочка. Беги в контору компании и спроси там. Au revoir!

Больше я никогда не видела мисс Гейдж, но всякий раз, услышав слово «простушка», вспоминаю ее и размышляю о последствиях той случайной встречи.

В конторе компании полковник Боулз восседал за столом и вбивал цифры в счетную машинку.

— Меня послала мисс Гейдж, — представилась я. — Насчет должности секретаря в «Лосином роге».

— Минутку, — он продолжал нажимать клавиши, даже не потрудившись взглянуть на меня. Я наблюдала за ним, смахивая пылинки с рукава. Телосложение у него было как у располневшего атлета, пиджак плотно сидел на плечах, волосы и усы припорошены сединой. Наконец он отодвинулся от стола и закинул локти за голову, устало улыбаясь. Он казался обычным человеком, не производил впечатление жестокосердного, каким оказался впоследствии. Сама жестокость оказалась обыденным явлением.

— Миссис Паджетт нужен на лето помощник, говорящий по-французски, — сказал он, приставив ладонь к уху. — Послушаем, как вы говорите.

— Mes parents sont de Québec et j’ai parlé français toute ma vie [Мои родители из Квебека, и я говорю по-французски всю жизнь (фр.).].

— Очень хорошо, — он был впечатлен. — Знаете, я провел в юности очень счастливый год в Париже. Но не понимаю канадскую версию языка, ха-ха. Песцовый французский, кажется, так его называют? Вы умеете печатать?

— Да. — «Я из числа печатающих песцов». — Мисс Редмонд из газеты научила меня.

— Хм. — Брови его выгнулись. — Редмонд-социалистка. Что ж, это не важно. А ваш отец — Пеллетье, что работает машинистом на каменоломнях?

— Да, сэр. Он старший механик.

— Что ж, не думаю, что в городке по первому требованию найдется куча народу, которая может «парле-ву», — заметил он. — Если вам интересна эта должность…

— Интересна. Спасибо, сэр.

— Миссис Паджетт — очаровательная леди. Масса энергии! И ее маленькие затеи отнимают кучу моего времени. Постарайтесь изо всех сил отвлекать ее, сможете? — Он захихикал. — Если вы ей понравитесь, она может взять вас с собой куда угодно. От старой доброй Виргинии до самого Парижа. Или займет вас на своем новом проекте по созданию социологического отдела.

— Спасибо, сэр. Сделаю все возможное, чтобы заслужить ее одобрение.

— Хочу вас предупредить, что работа эта требует деликатности. И если вас наймут, вам придется распрощаться с мисс Редмонд и ее газетой. И никаких слухов. Вам придется уважать право ваших нанимателей на личные тайны. Если нарушите это обязательство, последует наказание.

— Да, сэр.

— Приступаете в понедельник.

— Ты будешь жить у них? — с подозрением спросила мама.

— Да, так мне сказали.

— Ты будешь femme de chambre? Горничной?

— Полковник сказал, что секретарем.

Мы не могли вообразить, что у секретаря за обязанности. Может, помогать укладывать волосы, как камеристка. Распаковывать багаж, развешивать платья, застегивать украшения, раскладывать на тарелки пирожные или что там ест comptess Belgique [Бельгийская графиня (фр.).].

— Они слопают тебя на обед, — воскликнула мисс Редмонд. — А ведь я только тебя всему научила!

— Простите, — повинилась я, сделав печальное лицо. Вы ведь не предложите мне жить в замке. — Это всего на восемь недель. За пять долларов в неделю. Плюс проживание и питание.

— Да уж, мне тут крыть нечем, — с отвращением пробормотала она. — Значит, ты меня бросаешь, чтобы упасть в объятия правящего класса.

— Я смогу вернуться в сентябре, если вы согласитесь взять меня назад. Как только графиня уедет — куда она там обычно уезжает.

— Пф, она не настоящая графиня.

— Как же нет, настоящая, — возразила я.

К. Т. фыркнула.

— Не будь дурой. Эта французская бабенка — охотница за деньгами, подцепившая старика, заманив его якобы аристократическими сиськами, когда тот путешествовал по Бельгии. Он не распознал бы настоящую графиню, даже ткнув ей в лицо свои бубенчики. Что он, впрочем, и делает.

Я покраснела от этих непристойностей и больше не задавала вопросов. Но тут К. Т. разглядела в ситуации плюсы и смягчилась.

— Прости меня, юная Сильви. Меня занесло. Возвращайся к К. Т., когда графиня Фифи бросит тебя на обочине дороге, как груду мусора.

— Надеюсь, я вам еще пригожусь.

— Мне пригодится тот, кто станет приносить мне истории из замка. Сделаешь это? Сможешь разнюхивать и докладывать мне?

— Попытаюсь, — ответила я, не забывая о данном мной ранее обещании хранить секреты и о грозящем мне за его нарушение наказании.

— Пригласи меня как-нибудь в шато на вечеринку с шампанским. Надену свои жемчуга.

Стопка моих жалких нарядов уместилась в мешок из-под муки. Ночнушка, запасное платье, черные фильдеперсовые чулки, нижнее белье и шерстяной кардиган. Чистая записная книжка. Я планировала записывать все происходящее, не для «Мунстоун сити рекорд», а для себя.

— Увидимся, сеструха, — напутствовал Генри. — Напиши, если выскочишь замуж.

— Э нет, не выскакивай замуж, — возразил отец.

— Не возлагай на эту работу слишком больших надежд, — предупредила мама.

Но мои надежды уже взмыли в небеса, так высоко, что там даже дышалось с трудом. Я ехала в замок встретиться с графиней. Мне доведется взглянуть на самого герцога и встретиться с его странным отпрыском Джей-Си.

Если вы ей понравитесь, она может взять вас с собой куда угодно. От старой доброй Виргинии до самого Парижа.

Что я знала о Париже? Для меня это слово означало романтику и легкость — все, чего у нас не было и о чем я так мечтала. Пять долларов в неделю — шаг в правильном направлении.

Часть вторая. Сладкие грезы и трепет

Дом рабочего человека может быть таким же счастливым и идеальным местом, как дом богача. И хотя красивая архитектура, роскошная мебель, элегантные украшения играют существенную роль в создании привлекательности жилища… настоящим раем его может сделать дух радости, сердечности, дружелюбия и самопожертвования.

Рабочий поселок и завод, социологический отдел Колорадской топливно-металлургической компании

Глава пятая

Особняк «Лосиный рог» выглядел как дракон, окна походили на горящие глаза. Он расправил свои крылья и присел у подножия горы Розовый Рассвет. Дом построили из серого гранита с колоннами из мрамора, башенками, островерхими крышами и эркерными окнами с переплетами. Из четырех каменных труб подымался дымок. Дом окружали лужайки и сады. Рядом располагались оранжерея, домик привратника, конюшни и конуры для собак. Длинная подъездная дорожка вилась между рычащими каменными львами на мраморных опорах. Дремлющий привратник не заметил мою худую фигурку с уложенными в прическу косичками и мешком одежды в руках.

У величественной парадной двери на меня пустыми глазами уставилась колотушка в форме бородатого мужчины с кольцом в носу. «Обойди дом, найди вход для слуг», — словно говорила она железным ртом. Позади дома был двор для экипажей и гаргульи извергали воду в поилку для лошадей. Я потянула за веревку колокольчика и ждала: во рту пересохло от волнения.

— Слушаю? — на звонок ответил темнокожий мужчина: седые волосы его были коротко пострижены.

Я раньше не встречала негров. От удивления я пристально уставилась на него и начала заикаться.

— М-мне назначили встречу с миссис Паджетт. Меня зовут Сильви Пеллетье.

— А меня, — сказал он, вежливо улыбаясь, — мистер Джон Грейди. Входите, мисс Пеллетье. Я найду миссис Грейди.

Он проводил меня в кухню и вышел через двустворчатую дверь, открывавшуюся в обе стороны. На вид ему было лет пятьдесят, и, отняв это число от сегодняшней даты 1907, я невольно задалась вопросом, родился ли он рабом. Нелепо было думать так о джентльмене в дорогом костюме с белым воротничком и манжетами. Рабы, о которых шла речь на скудных уроках истории, были оборванцами в лохмотьях, распевавшими песни при луне. Эти беспокойные мысли, как и все связанное с новым миром «Лосиного рога», вызывали у меня тревогу.

Кухня ввергла меня в трепет. Очаг в ней был такой огромный, что я могла поместиться там в полный рост. На стенах висели шкафчики, повсюду стояли витрины со стеклянными дверцами, раковина была фарфоровая, а еще имелась странная штуковина с рукояткой, непонятного назначения. То ли для отжимания белья, то ли для изготовления колбасы. Что находилось во всех этих ящичках, оставалось только догадываться. Столовое серебро, мясо, шоколад и шматы масла. Дублоны. На массивной плите с шестью горелками шипели два горшка. Духовок было две. На столешнице теснились стеклянные и жестяные банки с разной снедью. На некоторых были надписи: «Мука», «Сахар».