Глава седьмая

Герцог прибыл в жуткой суматохе в пятницу вечером с гостями из Нью-Йорка.

— Важные гости, — бросил он Инге. В те выходные я находилась в задней части дома, и мне не удалось взглянуть на ее мужа. Я только слышала его громкий голос, чиханье и хриплый смех курильщика. Я радовалась тому, что Наджент отправила меня на кухню к Истер, а сама ушла в воскресенье утром в церковь с сестрами-хорватками. Инга каталась верхом со своим инструктором. И я вскочила, услышав звон колокольчика с нижнего этажа.

— Это Паджетт-старший, — недовольно проворчала Истер. — Сходи узнай, чего ему нужно.

Я спустилась в своем переднике вниз, на новую для меня территорию, представляя нижний этаж сырым подвалом с крысами и скелетами. Но там располагались гостиная и игровая комната с бильярдным столом — огромным, как телега для сена. Красные кожаные кресла стояли возле камина, со стен таращились лосиные головы. Повсюду стояли латунные плевательницы. Фишки и карты горкой лежали на комоде. Я свернула не туда и оказалась в винном погребе. Колокольчик зазвонил снова, и я прошла в конец коридора, дойдя до рабочих кабинетов: в воскресенье они пустовали. За ними находилось святилище герцога Джерома Паджетта, дверь была приоткрыта.

Он говорил по телефону и пальцем сделал мне знак подождать. Я стояла снаружи, наблюдая за ним. У герцога была большая седая голова. Жесткие щеточки бровей возвышались над очками, цеплявшимися за выдающиеся уши, напоминающие лопасти пропеллера. В зубах под роскошными усами была зажата сигарета. Дымок кружился над трубкой, в которую герцог громко выражал свое возмущение:

— Как, черт возьми, вы собираетесь осуществить поставку в Кливленд к октябрю, если железная дорога до сих пор не готова? Решите вопрос, полковник. Велите этим свиньям уняться, а то только пьянствовать умеют. Разместите их в палатках. Не замерзнут, они же теплокровные. Черт подери, Боулз. Если не сможете уладить вопрос, я решу его без вас. Выгоните бунтарей из города. В десять часов здесь. Да, в «Лосином роге».

Что он имел в виду, велев выгнать бунтарей из города? Речь шла про Лонагана? Или про отца?

Мистер Паджетт бросил трубку.

— Проклятье.

— Вы звонили наверх, сэр?

Он вздрогнул.

— Ты не та девчонка из Богемии, как там ее зовут?

— Нет, сэр. Я Сильви Пеллетье, секретарь миссис Паджетт.

— Что ж, рад знакомству, мисс Пеллетье. — Он вытянул руки, растопырил пальцы и похрустел костяшками. — Отзывы о тебе исключительно положительные. Супруга довольна. Продолжай так же хорошо работать, и я тебя отблагодарю. — По-виргински мягкие гласные в его речи звучали очень приятно для уха. — Пожалуйста, попроси Истер подать мне завтрак. А в полдень подать обед на трех человек. Спасибо.

— Он просит завтрак, — сказала я, вернувшись в кухню.

Истер все еще выглядела сердитой, она взбивала яйца и нарезала зелень, громко стуча ножом. Когда я прошла у нее за спиной, чтобы поставить на стол поднос, она сделала нечто поразившее меня. Не забуду этого до конца дней. Она откашлялась в ладонь. Потом стряхнула струйку слюны прямо во взбитые яйца и яростно взболтала их вилкой. Она не знала, что я за ней наблюдаю. Может, мне показалось? Я не верила своим глазам. Она встряхнула сковородку и влила в нее яйца, добавила чеддер и выложила золотистый омлет на тарелку, украсив петрушкой и ломтиком апельсина, нарезанным в форме цветка.

— Держи, — сказала она с довольным видом. — Особое блюдо для герцога.

Я отнесла поднос вниз, опасаясь споткнуться после пережитого волнения. Я ничего еще не смыслила в мести и не знала причин поступка Истер. Но с того утра стала пристальнее за ней наблюдать, чтобы все разузнать.

Мистер Паджетт занимался делами, разложив перед носом бумаги. Пока я наливала кофе, он встал и, читая документ, прошел в угол комнаты. Там он сдвинул красную штору, и за ней появилась тяжелая стальная дверь, окрашенная в черный цвет. На двери красовался золотой герб в виде дерущихся львов на щите. В центре двери виднелся хитроумный замок. Он рассеянно покрутил диск, потом остановился и заметил мое присутствие.

— На этом все, — улыбнулся он, отпуская меня. — Премного благодарен.

Был ли он добр? Он казался таким, когда тихо присвистывал вполголоса. Он сказал, что отзывы обо мне положительные, и этим начал мне нравиться. Но я не посмела бы ни слова сказать о подпорченной яичнице. Ни ему, ни самой Истер.

Вместо этого я спросила ее о металлической двери:

— Куда она ведет?

— К деньгам, конечно, милочка, — ответила Истер. — Этот сейф из стали и бетона. Туда не проникнуть, разве что с помощью динамита.

Но, как мне предстояло узнать, имелся более простой способ войти. С первого раза, как я его увидела, я грезила об этом сейфе. Несомненно, там хранились горы золотых слитков и драгоценностей, как в пещере Али-Бабы и сорока разбойников.

Через час Истер отправила меня вниз забрать поднос. Герцог разговаривал с полковником Боулзом и еще одним человеком — Джуно Тарбушем, начальником каменоломни. Тот приоделся по такому случаю, нацепив жилет и галстук.

— Ваш сын прекрасно работает, — пробормотал Тарбуш голосом таким же масляным, как и его волосы. — Парни в каменоломне обожают Джаспера.

— Он там не для того, чтобы заводить приятелей, — заметил герцог.

— Ну, он любит поболтать, — ухмыльнулся Тарбуш. — Он же юный профессор.

— Сделай все возможное, чтобы излечить его от этого, — велел герцог.

— Мы вобьем каплю здравого смысла ему в голову, — заверил Тарбуш.

— Когда дойдет до вбивания здравомыслия в головы, — рассмеялся Боулз, — буду знать, к кому обратиться.

— Ко мне, — подтвердил Тарбуш, — а я обращусь к «пинкертонам».

— Лучшее агентство в США для найма мускулистых ребят, — согласился Боулз.

Герцог Паджетт изучил тыльную сторону своих пухлых пальцев.

— Никто из этих профсоюзных мерзавцев и на минуту не задержится в городе, всем ясно? — Он повернулся ко мне.

Я чуть не подпрыгнула от мысли, что он заметил мое волнение при упоминании «пинкертонов» и профсоюзных мерзавцев. Что, если мой отец в опасности? Мне хотелось предупредить его или рассказать все К. Т. Но я не могла позволить себе потерять пять долларов в неделю. Я оказалась в ловушке родственных чувств и привязанностей.

— Нельзя ли принести джентльменам еще кофе? — спросил герцог.

— О, боншуур, Сильви, — произнес, сияя, Боулз. — Комент аллей ву? [Как дела? (искаж. фр.)]

— Bien, merci [Спасибо, хорошо (фр.).]. Спасибо, сэр.

Герцог рассмеялся.

— Ох уж эти девчонки. Жена не может без своих французских мадемуазелей.

— Моя жена заговорит до смерти даже слона, — заявил полковник.

— И у моей в подругах целая стая говорливых гусынь, отвечаю, — поддержал Тарбуш.

Мужчины громко расхохотались. Я разливала кофе и раздумывала, что произойдет, если случайно пролить кипящую жидкость им на брюки. Представляю, как они вскочат и загогочут, словно стая гусынь. Зернышко негодования во мне росло.

На следующий день я печатала корреспонденцию Инги в оранжерее.

— Юная леди! Неужели необходимо производить столь адский шум? — в дверях появился герцог с сигаретой в зубах.

— Простите, сэр, я печатала…

Он потер голову и сунул сигарету в горшок с папоротником.

— Извините мою вспыльчивость, мисс. Я переутомился. — Он удалился с жидкой улыбочкой на лице.

— Где же мне печатать? — спросила я позже Ингу.

— Не обращай внимания, — ответила она. — Он надолго не задержится. И потом, он всегда в своей конторе на шлифовальной фабрике. Он очень озабочен финансами. И к тому же железная дорога не готова, и он не доволен. Шуми пока хочешь.

— Сколько хочешь, — поправила я.

В огромном доме стояла обволакивающая тишина, прорезаемая лишь звуком колокольчика, когда вызывали слуг, приглушенными шагами в задней части дома и бренчанием пианино Инги. В Картонном дворце ночью слышался только легкий ветер, возня животных на улице, а еще смех из мужской половины, где садовники пили виски. Доносившиеся оттуда запах табака и звон гитары наполняли темноту ощущением одиночества. Я с нетерпением ждала, когда можно будет вернуться на кухню, где я по вечерам помогала Истер Грейди, к лязгу кастрюль и грому посуды.

Правду говоря, она помогала мне больше. В то лето она научила меня печь разные вкусности. Научила готовить такие блюда, как свиной студень с кукурузной мукой, пирог со сладким картофелем, ветчину с густой подливкой, устричную начинку. Эти рецепты помогали мне почувствовать себя американкой, хотя Истер показала мне и как готовить рыбу en croûte [В тесте (фр.).], как делать roux [Смесь жира с мукой для приготовления соуса.] — французские блюда, о которых я раньше не слышала, для которых требовалась недельная порция масла. От Истер я узнала о том, что еду можно украшать.

— Вкус лучше, если вид красивый, — объяснила она.

— Откуда ты все это узнала? — восхищенно спросила я.

— От старой женщины из Гваделупы, что работала в Белль-Глейд, пока не хлопнулась замертво возле плиты. Дедуля генерал Паджетт заявил, что она умерла, взбивая сливки, но это случилось оттого, что он собственноручно взбил ей спину хлыстом. — Она рассекла дыню пополам огромным ножом.