Глава седьмая

Миссис Даффи

Близились сумерки, энергичные городские лошади тащили наш омнибус Гарлемской линии по оживленным, полным люда улицам. Мы радовались толпам, цоканью копыт по булыжной мостовой, сугробам, позолоченным желтым светом фонарей, аромату горячей кукурузы, мешавшемуся с запахом навоза. Крики торговцев рыбой и устриц звучали рваной музыкой родного дома, по обе стороны нависали четырех-, а то и пятиэтажные громадины. Окна в домах горели, как глаза кошки, готовой броситься на нас и проглотить, точно мышей. Я задрожала в своем благотворительном пальто.

— Замерзла? — спросил Чарли.

— Нет.

Он обнял меня за плечи, словно я была его младшей сестрой, и я промолчала. Может, это и вправду химическое воздействие, как говорила миссис Дикс? Мы вылезли из омнибуса на Чамберс-стрит и двинулись на восток. Чарли шагал размашисто, руки в карманах, глаза шныряют по сторонам. Пройдя несколько кварталов, свернули на Черри-стрит, на которую я теперь смотрела как-то иначе, словно со стыдом. Соседние с нашим домом кургузые строения походили, как и говорили мистер Брейс и мистер Дикс, на разваливающиеся нужники, средоточия заразы, повсюду валялся всяческий мусор, который жильцы выбрасывали прямо из окон. Со всех сторон неслись пьяные крики. Усатая старуха с трубкой в зубах зло уставилась на нас и протянула руку, требуя подаяния — как и я совсем в недавнем прошлом. И как, наверное, в скором будущем. Нищета — моя судьба, это я знала точно. Серебряные монеты в кармане жгли мне пальцы. Местная шпана, дымя папиросами, исподлобья изучала нас с Чарли — вот-вот набросятся. Мы для них чужаки.

А вот и дом 128. Грязным проулком мы пробрались к дворовому флигелю. Вонь, стоявшая на лестнице, едва не сшибла меня с ног. Я дома. Ужас привкусом мела осел во рту. В конце этой лестницы ждет мама. Но ждет ли? Я до тошноты страшилась, что ее нет, меня трясло от мысли, что я ей скажу, почему явилась без сестры и без брата. Мы поднялись на три этажа, и я, обмирая, постучала в дверь.

— Чего? — Дверь открыл мужчина. Подтяжки свисали с пояса, рубашка расстегнута, открывая волосатую грудь. Это был он, пьяница и мерзавец Майкл Даффи. Тетя Нэнси, его жена и сестра моего отца, к этому времени должна уже была родить. — Кого там еще несет?

— Экси, — сказала я и, поскольку он меня так и не узнал, добавила: — Мэри — моя мама.

— Однорукая баба, что ль?

— Да. Другую руку она потеряла.

— А не надо совать куда не след. — Даффи загоготал и оглядел меня с головы до ног: — О, не замарашка больше, да? Выросла и чистюля. Я тебя и не признал.

Из темноты выступил Чарли.

— А это что еще за детина?

— Просто Чарли, — сказала я.

— Просто Чарли пожрать просто не дали. — И Даффи снова загоготал. От него несло перегаром. — И чего ему надо тута?

— Моя мама здесь? Она будет рада меня видеть.

— Ну что ж, устроим посиделки. Ладно, давайте по стаканчику, — с явной неохотой пригласил нас Даффи.

В полутьме комната показалась мне еще ободраннее, чем раньше. В углу громоздились какие-то бочонки и стулья, с потолка свисали кастрюльки и корзины. На малярных козлах спали двое. Я узнала Кевина Даффи с женой.

— Мэри! — гаркнул Майкл. — Тут твоя упрямица заявилась. Старшая то есть.

Из задней комнаты — совсем как в моих мечтах — вышла мама, щурясь от яркого света. Темные волосы не причесаны, платье слишком низко расстегнуто. И рука только одна. Новая не выросла, как я надеялась в глубине души. Мама увидела меня, и лицо ее осветилось и одновременно сморщилось.

— Мама!

— О, — она ринулась ко мне с каким-то клекотом, — о, Экси! — Мама обняла меня единственной рукой, кудахча, курлыча, второй рукав скрывал культю. — Я думала, что потеряла тебя навсегда. Mavourneen machree. Отрезанный ломоть, отрезанный ломоть.

Я обхватила ее за талию, положила голову на плечо. Ее тело раздалось, и мне стало ясно, что она потеряла не только руку. Талия тоже куда-то делась, на ее месте торчал живот. Я показала на него глазами, и мама, пугливо оглянувшись, незаметно кивнула. Мы обошлись без слов. Молчание было красноречивее, я уже знала — все и ничего. Ну что ж. Главное, я дома, с мамой. Никаких других мыслей у меня не было.

— Мамочка, мамочка, — повторяла я снова и снова. От нее пахло капустой и пивом. Никаких парижских духов, да они ей и не нравились никогда. Я прижималась к маме, впитывала ее голос, сладость ее объятий… И тут вспомнила про Чарли.

Обернулась:

— Чарли, это моя мама.

— Привет, Чарли, — улыбнулась мама, а Чарли вдруг покраснел. — Ты такой славный.

— Одну минуточку, — раздался голос Даффи. — Придержи-ка лошадей, красотка. — Он откровенно разглядывал меня, закусив нижнюю губу, похожий на бойцового пса. — Я-то думал, ты в своих прериях, катаешься там ну что твой сыр в масле.

— Сыра там нет, — сказал Чарли.

— А тебя кто спрашивает? — рыкнул Даффи.

— Я спрашиваю, — сказала мама.

— Сука, — услышала я бормотание Даффи, — подстилка драная. — И прочие ласковости.

Мы с Чарли рассказали о своих невеселых приключениях.

— Жалость какая. — Мама всхлипнула и погладила меня по голове, нежно добавила по-ирландски: — Macushla machree.

Чарли отвернулся, и я подумала, что никто никогда не называл его ни мacushla, ни даже «милый».

— Я о вас все время думала, поверь, — сказала мама.

— Мы-то считали, что у вас там не жизнь, а малина, — встрял Даффи.

— Датч живет в большом доме, — сказала я, — там качели на крыльце, толпа служанок, и она накручивает волосы, чтоб они были как спиральки.

— Да что ты? — Глаза у мамы заблестели. — А наш малыш Джо?

Я не решилась сказать, что о Джо знаю лишь по рассказам.

— Он всегда бывает в церкви с семьей, которая его забрала. Они кормят его лакричными леденцами и носят на руках, точно призовую курицу.

— Главное, что детки мои в безопасности и сыты. Большего мне и не надо. В конце концов, ты теперь со мной, Экси.

— Эй, погоди, — снова сказал Даффи. — они что, здесь останутся?

— Господи, Майкл, это же моя дорогая дочка, моя Экси, я истосковалась по ней.

— А по этому бугаю тоже истосковалась? — заорал Даффи и ткнул пальцем в Чарли.

От его крика проснулись тетя Бернис и Кевин Даффи и уставились на нас, словно наблюдали за петушиным боем.

— Он не твой сын, Мэри, — прохрипел Кевин Даффи. Чарли переступил с ноги на ногу.

— Семья Малдун обязана принять его, — сказала я и сама удивилась. — У него ведь даже фамилии нет. Чарли Малдун — совсем неплохо.

— Не спеши, милая, — сказала мама. — Я же теперь миссис Даффи.

— Ага, новая миссис Даффи, — подала голос Бернис, жена Кевина.

— Тогда ты у нас старая, — сказал Кевин, и оба покатились со смеху.

А где же тетя Нэнси, жена Майкла Даффи? И что стряслось с ее малышом, моим маленьким кузеном? Мама прижала палец к губам, и до меня дошло, что Нэнс умерла и ее место в постели пьянчуги Майкла Даффи заняла мама. И вот сейчас мой новый отчим смотрит, как мама вынимает из буфета хлеб и предлагает мне и Чарли.

— А ну погодь! — прорычал Даффи, хватая маму за руку.

— Это же Экси. — Мама снова прижала меня к себе. — Майкл, они же такой путь проделали. И я уверена, что Общество помощи выдало им кое-какую денежку. Ведь так, Экси?

У Майкла вспыхнули глаза, когда я вытащила из кармана пальто две монеты. Мне не хотелось отдавать этому человеку свои деньги — внутри у меня все так и перевернулось, когда я увидела, как мама взъерошила этому негодяю волосы и что-то нежно заворковала на ухо. Но ей таки удалось его умаслить, он скрылся в задней комнате, и вскоре оттуда донесся его храп. Мы съели весь хлеб, но особо не насытились. Мама выделила Чарли место у печки, а меня забрала с собой к храпящему мистеру Даффи, уложила на матрасе в уголке, легла рядом со мной и накрыла нас обеих одеялом. Я спала, прижавшись к маме, которая всю ночь обнимала меня единственной своей рукой, и даже звериные рыки и хрипы отчима не заставили меня пожалеть, что я вернулась домой.

Когда я утром проснулась, мистер Даффи исчез.

— Мне он не по душе, — сказала я маме. — Да и тебе он никогда не нравился. Ты говорила, что он вошь.

— Но он женился на мне. На такой, какая есть. Ни на что не годной.

— А где тетя Нэнс? И ребеночек, которого она собиралась родить?

— Она умерла при родах, и ребенок тоже. — Голос у мамы был едва слышный, глаза устремлены вдаль, а рука поглаживала живот. — Майкл очень переживал.

— Ему не нравится Чарли.

— Этот паренек не может здесь остаться. Прости, милая. У нас — у Даффи — нет денег, чтоб прокормить его.

А у кого тут есть деньги? Если они не могут прокормить Чарли, то как они собирались поступить с Датч и Джо? И я вдруг осознала, что на свете остался только один человек по фамилии Малдун — я.

— Тебе придется уйти, — сказала мама Чарли, когда тот проснулся. — Мне так жаль.

— С тех пор как я перестал скитаться по коровьим тропам Рокфорда, штат Иллинойс, я не спал в условиях лучше, — сказал Чарли и криво усмехнулся.

Мама напоила его чаем, дала хлеба, ласково поговорила, все мы спустились по лестнице, миновали проулок и очутились на улице.