Глава 10

Сесилия

Подъехав, вижу припаркованную у дома «Ауди», вид которой для меня как гром среди ясного неба. Я оставила ее в прошлом. Похоже, мои попытки убежать от жизни, которую вела год назад, безуспешны.

Сегодня в кафе я уморила заботой и заговорила до смерти каждого посетителя, задавшись целью вернуться к прежней рутине. Когда клиентов стало поменьше, выдраила каждый уголок в ресторане, чтобы отвертеться от Мариссы и ее расспросов. Сегодня утром я почти сбежала, оставив Тобиаса без машины, на произвол судьбы, чтобы попытаться разложить мысли по полочкам.

Выхожу из «Камаро» и, обозрев «Ауди», смотрю на дом, в котором стоит мертвенная тишина, задаваясь вопросом, чем Тобиас занимается.

— Ты как будто не рада ее видеть. — Душа уходит в пятки, и я поворачиваюсь, увидев стоящего в метре от меня Тобиаса. Черная футболка облегает сильный торс, по вискам стекают капли пота.

— А может, ты не хотела заходить в дом, думая, что я там. — Он наклоняет голову, смотря на меня со скепсисом. Его привлекательная внешность так и манит. — Так в чем дело, Сесилия? — От слышимого в его голосе огорчения зарубцевавшиеся раны на сердце снова готовы открыться. — Перестань поедать меня глазами и скажи, в чем дело? Ты не рада машине или перспективе встретиться со мной в этом доме?

— Что?

— Ты меня слышала. — Рванув вперед, Тобиас останавливается передо мной, вторгаясь в мое личное пространство. Я никогда не умела ему противостоять, а уж делать вид, что меня не влечет к нему, и вовсе смешно. Он и сам это прекрасно понимает.

— Я дважды за сегодняшний день выходил на пробежку. Ты не единственная, кто испытывает эти чувства. — Тобиас смотрит на машину. — Мы можем от нее избавиться, но это я отобрал у тебя эту машину, так что подумал, что мне же и стоит ее вернуть.

— Я просто удивилась — и только. Не рассчитывала снова ее увидеть.

— Верно, — печально бурчит он.

Тобиас обходит меня, и я хватаю его за руку. Насторожившись, он останавливается и смотрит на меня янтарными глазами.

— Я люблю эту машину, — честно признаюсь, но мы оба понимаем, что я говорю вовсе не о машине. — Просто я… — Начинаю злиться, и Тобиас с легкостью замечает охватившее меня возмущение.

— Готова поговорить? — Он поворачивается и придвигается, вынуждая меня сделать шаг назад. — Поругаться? — Еще один шаг. По Тобиасу вообще не видно, что он устал, хотя только что пробежал несколько километров. Он наклоняется ко мне, как истинный хищник, и все мои органы чувств захватывает едва уловимый пряно-цитрусовый аромат. — Потрахаться?

Я молчу, и он понуро опускает плечи. Целует меня в висок, а потом, наклонившись, шепчет:

— Значит, дам тебе время. Это все, что у нас есть, Сесилия. — Напомнив, он уходит в дом.

Глава 11

Сесилия

— Выглядит клево, — стоя у меня за спиной, делится мнением Марисса, когда прикрепляю искусственную паутину скотчем в углу окна. Отхожу назад и любуюсь результатом, а потом, довольная ходом работы, оглядываю кафе. Покончив с утренней суматохой, нам с Мариссой удалось преобразить кафе с помощью украшений к Хэллоуину. Несколько преждевременно, ведь до праздника еще несколько недель, но мне нужно было отвлечься.

— Вроде симпатично, — соглашаюсь я.

Я и представить не могла, что стану владелицей ресторана, но, признаюсь, управлять подобным заведением приятно. Я бы и сама стала завсегдатаем такого местечка. В читательском уголке вокруг уютно горящего камина расположились люди. Погода сейчас стоит неизменно прохладная, а листья на древних дубах на другом конце парковки стремительно меняют цвет на тыквенно-оранжевый и красно-желтый, предвещая скорый приход осени. Сезона, к которому я раньше испытывала отвращение, потому как не хотела, чтобы заканчивалось судьбоносное лето.

— Итак, — резко говорит Марисса. — Я сделаю нам по латте, а ты расскажешь, какого черта тут происходит. Я и так долго терпела.

Стоит ей произнести эти слова, как на парковку въезжает школьный автобус, и к кафе бежит толпа детишек.

— Вот черт, — замечает Марисса. — Ты знала, что они приедут?

— Понятия не имела, — отвечаю, захваченная врасплох, как и Тобиас, который тоже заезжает на парковку и переводит внимание с меня на целый автобус детей, гурьбой идущих к нам. Когда Тобиас подходит к двери, рукава у него уже закатаны. Он подмигивает Мариссе, а потом наклоняется ко мне и быстро целует в губы.

— Просто скажи, чем помочь.

Хаос. Самый настоящий хаос — вот как я бы описала следующий час. За каждым столиком сидят школьники, а за ними присматривают несколько учителей, у которых, кажется, вот-вот лопнет терпение. После утренней суеты я отпустила третью официантку, шум стоит оглушительный, но мне, Мариссе и неожиданному помощнику — Тобиасу вполне неплохо удается быстро управляться с заказами. Тобиас носится по залу с корзиной, собирает тарелки так, словно работа превыше всего, убирает, если что-то проливают, и принимает заказы у пары запоздавших клиентов, которые заходят отобедать.

— Треклятая рвань выставляет нас в плохом свете! — ругается Билли, смотря что-то по телевизору, и я подскакиваю, начиная пробивать чеки, чтобы школьники, которых прибыл целый автобус, побыстрее покинули кафе.

— Билли, — выговариваю ему я, — здесь дети. Следи, пожалуйста, за языком.

— Извини. — Он смотрит на оскорбленную женщину в ближайшей кабинке. — Прошу прощения, мэм.

В ответ на его извинение она презрительно фыркает, и Билли незамедлительно обижается:

— Леди, поживете лет семьдесят и можете говорить все, что, черт возьми, захотите.

С оскорбленной миной она бросает взгляд на меня, давая понять, что поведение Билли на моей совести.

— Я хочу получить счет.

Женщина подхватывает сумочку и начинает выводить своего мальчика из кабинки.

— Мэм, мне так жаль, — встреваю в разговор, протягивая ей чек. — Вы почти ничего не съели. Я бы с радостью компенсировала вам неудобства ужином.

— Мы не вернемся, — огрызается женщина, с намеком протягивая чек обратно.

У ее столика появляется Тобиас, и я тут же замечаю, как меняется ее поза, когда она окидывает его взглядом.

— Хотите, я упакую ваш обед?

Она бесстыдно раздевает его глазами и отвечает:

— Это… мило с вашей стороны. Спасибо?..

— Тобиас. Avec plaisir, salope [С удовольствием, стерва (фр.)].

Я давлюсь смехом.

— О, как красиво звучит. Это на французском?

— Да. Извините, иногда забываю английский, — медленно произносит он, прикидываясь невинным иностранцем. Пару секунд любуюсь им, стоящим посреди кафе в простой одежде. Когда Трэвис звонит, Тобиас, вздернув подбородок и понимающе улыбнувшись, кивает за мое плечо.

— Заказ готов, босс.

Прищурившись, смотрю на Тобиаса.

— Я в курсе, Француз. Когда закончишь тут, нужно будет убрать с третьего и шестого столиков.

— Как пожелаешь, — уступает он.

Отворачиваюсь, чтобы принять очередной заказ, но останавливаюсь, услышав его пылкое:

— О, Сесилия?

Оглядываюсь и вижу в его глазах теплящийся огонь посреди надоедливого смеха и шума в кафе.

— Да?

— Je n’aime pas me réveiller sans toi. Je préférerais de loin me réveiller en toi [Мне не нравится просыпаться без тебя. Я бы предпочел просыпаться в твоих объятиях (фр.)].

— Вы опять перешли на французский, — ворчит женщина. — Знаете, очень грубо говорить на языке, который остальные не понимают.

Тобиас продолжает смотреть на меня, не обращая внимания на эту важничающую стерву.

— Tu as l’air un peu stressée. Je peux t’aider à te détendre. Avec ma langue, et ta chatte [Ты кажешься несколько напряженной. Я могу помочь тебе расслабиться. Языком у тебя между ног (фр.)].

Открыв рот, пытаюсь скрыть потрясение.

— As-tu perdu la tête? [Из ума выжил? (фр.)]

— Pas ce que tu avais en tête? Après tu décideras où ira ma langue [А ты не это имела в виду? Тогда сама решишь, куда отправится мой язык (фр.)].

— Обсудим это до…

— Так вы упакуете нашу еду? — вмешивается женщина, разозлившись, что я отвлекла на себя все внимание.

Ее мальчик, которому на вид лет семь-восемь, выкарабкивается из кабинки и с интересом наблюдает за нашим разговором. Тобиас наклоняется и что-то ему шепчет, а мальчик хихикает и с идеальной точностью повторяет за ним.

— Le pleck, le spit.

Запрокидываю голову и смеюсь. Неужели я столь давно так же поддразнивала Тобиаса у бассейна в доме отца? Тогда мы с Тобиасом были не в ладах, противились нашему влечению, отрицали, что нас тянет друг к другу и чувствовали между нами накал. Когда мы были порознь, казалось, что прошла целая вечность с того момента, но теперь Тобиас стоит так близко, и все представляется совсем иначе.

— Tu m’as manqué, mon trésor [Я скучал по тебе, мое сокровище (фр.)].

От искренности в его голосе и выразительности взгляда сердце в груди бешено стучит, а перед глазами мелькают картинки из прошлого: как Тобиас подъезжает к дому отца, и я оказываюсь в его объятиях, жарко целуя. Дни и недели, когда мы крали мгновения, время, когда выпустили свои желания на волю и не таясь любили друг друга, не признаваясь в чувствах вслух. За спиной кто-то разбивает тарелку, и чары между нами развеиваются.

— Вы только что научили моего сына какому-то французскому ругательству?

Терпение Тобиаса на исходе, и он молча берет с ее стола полную тарелку.

— Я этим займусь.

Когда он уходит, женщина смотрит на меня с подозрением.

— Похоже, английский ему дается очень неплохо.