– Мне не до тебя! – сердито бросил Джейк.

Алан покаянно вздохнул и проблеял:

– Джейк, боюсь, это еще не все.

– Что еще? Моя сестра сбежала из Глен Таррана?

– Да, а откуда ты знаешь? Только что приехал Майлз, из замка. Она и секретарша исчезли. Мне очень жаль, Джейк…

– Но каким образом…

– Известно только, что они уехали на мотоцикле…

– Что-о? Она не умеет…

Дик расхохотался.

– Извини, но я ее научил. Что ж, зато у тебя одной проблемой меньше, Джейк.

– Какой же, черт возьми?!

– Не надо сторожить родную сестру, вот какой. Признайся, ведь в глубине души тебе было стыдно?

Алан смерил Дика неодобрительным взглядом и вновь повернулся к Джейку.

– Погоню за ними послали немедленно, но неожиданно густой туман застлал все вокруг, и людям пришлось вернуться. Впрочем, они даже Глен Тарран отыскали не сразу, такой был туман. Майлз взял машину и поехал за нами.

Джейк в ярости кусал губы. Дик невинно осведомился:

– Проблема, да? Что же теперь делать – спешить к Элизабет или гнаться за Джилл? Не хотел бы я выбирать.

– Тебе и не придется. Тебя ждет тюрьма.

– Хорошо, но у меня есть идея, где могут быть Джилл и Дина.

Джейк помедлил, а затем резким взмахом руки отослал Алана, чему тот был не особенно рад.

– Ты все равно отправишься в тюрьму, учти это! Даже если все скажешь.

– Не сомневаюсь в этом. Я же не собирался торговаться. Я просто волнуюсь за Джилл. Нехорошо двум девушкам гонять на мотоцикле по всей стране без охраны.

Джейк неожиданно длинно и цветисто выругался, повергнув Дика в искреннее изумление. Он не предполагал, что молодой лорд Уилбери употребляет подобные выражения где-то, кроме футбольного поля. Затем Джейк посмотрел на Дика так, словно хотел задушить его на месте, и прошипел:

– Ты любишь Джилл?

– Да, люблю.

– Так вот учти, ты никогда не получишь ее.

Дик спокойно кивнул.

– Я это знаю. Ты можешь спокойно жениться на моей сестре. За тобой – имя и репутация. Я лишен подобной привилегии. За мной лишь моя любовь к Джилл. Но вот что я тебе скажу, сэр Джейк Уилбери. Если только я буду на свободе, я женюсь на твоей сестре, и мне плевать на тебя, твою семью, всех святых на небесах и лондонскую полицию. Ты меня знаешь.

– О да, я тебя знаю! И моя полоумная сестричка клянется, что выйдет за тебя, точно так же наплевав на всех и вся. Ее я тоже знаю, поэтому верю, что такое может случиться. Несмотря ни на что.

– Видишь ли, Джейк, любовь страшная штука. Она не страшится законов земных, потому что живет по закону небесному. Мне жаль, что так вышло, но я сказал тебе правду.

Джейк вздохнул.

– Что ж, тогда скажи, где мне искать сестру.

Я беспокоюсь за нее.

Дик допил пиво и потянулся.

– Прежде всего ты должен направиться к леди Юнис Белфор, хозяйке Хаммерсгейта. Вообще-то это моя сестра, и Джилл, скорее всего, спешит к ней. А уж потом они вместе отправятся к моей матери. И оттуда ты Джилл нипочем не заберешь!

Они с Джилл поженились и уехали жить в свой дом, небольшой, но красивый, стоящий на высоком белом утесе над самым морем…

У них родились дети. Мальчишки и девчонки, озорные и симпатичные, с золотыми волосами и темно-серыми глазами…

Они смеялись и носились повсюду – шумные, веселые, счастливые, журчащие, словно маленькие родники…

И они жили долго-долго, до самой смерти, а потом и еще один день…

Дик Аллен проснулся резко, как от толчка, и увидел, что рассвет заливает жиденьким серым светом его камеру. Дик провел дрожащей рукой по лбу.

– Странные сны я видел этой ночью. Словно я какой-нибудь пророк Авраам…

– Авраам? Кто это еще такой?

Над Диком вдруг возникло лицо. Оно было очень красивым и каким-то… не очень человеческим. Удлиненные черты, высокие скулы, чуть заостренные уши. Ярко-голубые веселые глаза. Белая, словно снег, борода. И широкая улыбка.

Дик отпрянул от неожиданности.

– Кто вы?

Незнакомец выпрямился и оказался очень высоким, худощавым стариком с широкими плечами. Одет он был в элегантнейший шерстяной костюм, из кармана торчал накрахмаленный платок и почему-то пробирка…

– Я – лорд Кларенс Уилбери. А ты, насколько я знаю, Ричард Аллен, а никакой не Авраам.

Неожиданно старец хихикнул, а Дик глупо таращился на него, всерьез опасаясь за свой разум.

– Кларенс… Уилбери?.. О, вы дядя Джилл! Что с Джилл? Она здорова? Она в безопасности? Она в Лондоне?

Кларенс ласково потрепал молодого человека по плечу.

– Пока нет. Но я пришел по ее просьбе. Ты отправишься со мной в Уилбери-хаус.

– Но меня должны судить! Я же ее похитил! Я очень рад, что вы здесь, честно говоря, потому что мне хотелось извиниться…

Кларенс Уилбери засвистал бодрый мотивчик и отправился в обход по тесной камере, с искренним интересом оглядывая скудную обстановку.

Дик осторожно потряс головой и тихонько ущипнул себя, чтобы проверить, закончился его сон или еще нет. Удостоверившись, что не спит, Дик вскочил и последовал за дядюшкой Джилл. Он схватил старика за руку и очень тихо произнес:

– Милорд, я боюсь, вы не все поняли… Я похитил вашу племянницу. Забрал ее с собой против ее воли и протащил через половину Англии. Это преступление, и за него полагается пожизненное заключение!

– Ну да, ну да, мой дорогой, как же, как же, я знаю! Помню, еще при Иакове предлагали за такое казнить, но я тогда их отговорил… Однако дело в том, что Джилл страшно рассердится на меня, если я позволю свершиться такому… хм… нехорошему делу. И не надо извиняться. То, что между вами произошло, в сущности самое обычное дело. Мы знали об этом с самого начала. Наконец-то ты здесь, и мы можем отправиться в Уилбери-хаус. Сестры – мои сестры, я имею в виду, – не могут дождаться встречи с тобой. Они так счастливы, глупые болтушки, что я едва уговорил их не тащиться прямо в Ньюгейт, а дождаться нас дома. Кроме того, не надо расстраивать бедную девочку. Джилл, да-да, Джилл. Пусть ее думает, что это она все устроила. Ей будет приятно. Она всегда терпеть не могла, когда мы все знали заранее. Думаю, ты понимаешь, о чем я. Ты ведь успел хорошо ее узнать.

– Д-да… конечно…

– Хороший мальчик! Пошли, покончим поскорее с твоим освобождением. Это такая скучища! Правда, я не удивлюсь, если Хелен уже все сделала. Она всегда была такая быстрая… Немного похожа на Джилл. Доброе сердце и масса решительности.

Дик, чувствуя легкое головокружение, последовал за Кларенсом Уилбери.

При первом же взгляде на Хелен Уилбери Дик отчетливо понял, что если кто и может добиться от полицейских в участке Ньюгейт, чтобы они за здорово живешь выпустили опасного преступника, то это только такая женщина.

Брюнетка с зелеными глазами и высокой грудью, вся в черном шелке, Хелен была из тех женщин, от которых мужчине очень трудно отвести взгляд. Красавица, причем красавица, прекрасно знающая об этом. От нее так и била во все стороны чувственность. Зеленые глаза обещали райское наслаждение тому, кто решится утонуть в их загадочной глубине.

В данный момент в них тонули абсолютно все имеющиеся в наличии констебли и два инспектора, собравшиеся в полицейском участке. Они обступили Хелен с выражением счастливого идиотизма на лицах и болтали без умолку какую-то чушь.

Не обращая на них ни малейшего внимания, Хелен устремилась навстречу вошедшим, и Дик подивился плавности ее походки.

– Вот и вы, мистер Ричард Аллен. Я уж начала волноваться, что вы не придете. Сержант, мой дядя должен подписать какие-то бумаги, так давайте их побыстрее!

Дик в жизни бы не поверил, что из Ньюгейта можно выйти так быстро и просто, но уже через несколько минут он садился в тот самый лимузин, который в свое время увозил их с Джилл из Лондона. Шофер Джон почтительно прикрыл за ними дверцу и уселся за руль. Не хватало только Рокко да Джилл с Диной.

Неделю спустя, когда Дик Аллен уже устал мотаться по огромному дому и изучил все его укромные уголки, научил тетушек Джилл играть в бур-козла и восемнадцать раз обыграл дядю Фреда в шахматы, Кларенс Уилбери вызвал его в свой кабинет. Дик остановился в дверях и вопросительно посмотрел на патриарха семьи Уилбери. Дядя Кларенс – в шортах и веселенькой гавайской рубахе – смешивал коктейли.

– Заходи, пророк Авраам. Сегодня пришли все бумаги – ты окончательно чист перед законом. Все обвинения сняты. Начальник полиции привез бумаги лично. Ох, забавное у него было лицо…

– Как вы это делаете, дядя Кларенс? Я имею в виду, Хелен и вы, тогда в участке… Это гипноз, да?

– Гипноз – это в цирке Чинизелли… Впрочем, Чинизелли уже умер. Не думай, Хелен ничего такого не делала. Просто… понимаешь, в глубине души все люди хорошие и хотят абсолютно правильных вещей. Хелен – ну и я, разумеется, – мы умеем подтолкнуть людей в правильном направлении. И они делают то, чего на самом деле и хотели с самого начала.

– То есть начальник полиции с самого начала хотел меня отпустить?

– Выходит да. Но я тебя позвал не за тем, чтобы давать тебе объяснения, а вот тебе кое-что объяснить все равно придется, мой друг. Сядь же и не маячь, ибо мои колени уже не так крепки, как твои.

Неожиданно Дику стало страшно. Неужели вот сейчас и настанет настоящий миг разлуки с Джилл? Что тогда? Вернуться к прежней жизни? Но это невозможно…

Вопрос Кларенса прозвучал неожиданно и резко:

– Ты любишь Джилл?

Дик не сомневался ни секунды.

– Да. Я люблю ее всей душой, и если это не любовь, то я уж и не знаю, какова она на самом деле. Это пытка, слаще которой нет, и мука, и тревога, и болезнь, и безумие, и блаженство, и счастье…

Кларенс рассмеялся.

– Со времен Барда не слыхал лучшего определения любви! Но с чего вдруг? Наша Джилли не красавица, а ты, честно тебе скажу, парень хоть куда и мог бы выбрать любую. Хелен рассказала мне, что ты за мужчина.

– Правда?

Дик чуть не рассердился на Хелен, но вовремя вспомнил, как они посмотрели друг на друга при первой встрече. Без сомнения, она знала мужчин так же хорошо, как он сам знал женщин, так что ничего удивительного в ее словах не было.

– Клянусь, я не знаю, как это случилось, но любовь поселилась в моем сердце, и ее оттуда не вытравить ничем. Я пытался, честное слово, пытался, потому что знал, что нам с Джилл нельзя быть вместе… И я не принуждал ее ни к чему.

– А поподробнее не расскажешь?

Дик долго молчал, а потом заговорил медленно, старательно подбирая слова:

– Вот вы говорите, Джилл не красавица. Наверное, это и так. Но она умна, она решительна, она… она совсем не такая, как прочие женщины! Она – словно огромный бриллиант в россыпи мелких камней. Она – как ваш Камень Силы… Знаете, милорд, я прожил плохую жизнь. Может, я вообще самый плохой человек на этом свете. Но женщины всегда любили меня. За смазливую внешность, за приятные манеры, за смех, за любовные ласки… Я всегда мог иметь любую, какую захочу, потому что они сами кидались мне под ноги. Правда, и бросали меня так же легко. Ни одна не хотела остаться со мной навсегда. Да и муж из меня… Мошенник – не слишком выгодная партия, хотя мои родители знатные люди. Я всегда был любовником, за это меня и ценили женщины. Мужчина, которого хотят.

С Джилл все получилось иначе. – Дик усмехнулся своим воспоминаниям и отхлебнул из бокала. – Она меня терпеть не могла с самого начала, и уж как я ни старался, ничего не выходило. Вначале презирала, и я ее понимаю. Ведь я увез ее силой. Тогда она меня, пожалуй, даже ненавидела.

Кларенс подал голос:

– Но потом она сменила гнев на милость?

– Что-то вроде того. Да только к тому времени я уже влюбился в нее по уши. А потому все ей про себя рассказал. Все, не скрывая ничего. А она не плюнула мне в лицо, не отвернулась. Она… она полюбила меня. И тогда я понял, что не могу больше сдерживать себя. Но знал, что должен. Сэр, это была пытка! Единственное, что меня может оправдать, так это то, что никакого урона ее чести я не причинил. Я клянусь вам в этом. Ее муж ни в чем ее не сможет обвинить.

Дик залпом допил коктейль, потому что в горле неожиданно стало горько и сухо при мысли о том, что Джилл может принадлежать другому.

– Ну, деточка, это уж какой-то прямо бред. Ты сам себя не сможешь ни в чем обвинить – так, что ли?

– Я негодяй! Я преступник! Вы просто ничего обо мне не знаете! Я не могу быть ее мужем, милорд!

– Так же ты думал, когда понял, что Джилл полюбила тебя?

– Да.

– Тогда ты просто дурачок. Ну ладно, это потом.

Дик с некоторой опаской смотрел на веселого старца, гадая, не впал ли тот в неожиданное помешательство и не ляжет ли его болезнь еще одной ношей на плечи Джилл.

– Сэр, успокойтесь. Я буду рад исполнить все, что вы скажете, только не шумите так и успокойтесь, прошу вас.

– Не успокоюсь! Ты хочешь взять Джилл в жены?!

Дик встал и сказал спокойно и тихо:

– Больше всего на свете. Больше чем остаться в живых и на свободе, больше… Больше всего. Но и вы, и я знаем, что это невозможно.

– Ну и дурак ты, мой дорогой! Единственное, что для этого требуется, так это представить тебя в свете по всем правилам. Думаю, ты, как человек к высшему свету привычный, не угоришь от смущения и не станешь есть руками. Опыт у тебя богатый, а обаяния море. Джилл позаботится обо всем остальном. И не серди дядю!

В результате Джилл Уилбери приехала совершенно неожиданно. Дик стоял у окна и ошеломленно наблюдал, как она во весь опор влетает на широкий двор Уилбери-хауса верхом на мотоцикле. Золотые волосы были распущены и развевались по ветру, вместо юбки на ней были кожаные брюки в обтяжку, а на загорелом и чуть обветренном лице играла счастливейшая и прекраснейшая из улыбок. Она спрыгнула с громадного железного коня и стремглав взлетела по широкой лестнице к дверям.

В этот момент Дик опомнился и бросился ей навстречу. Они столкнулись в центре огромного холла, и Дик Аллен заключил возлюбленную в самые крепкие и самые нежные на земле объятия.

– Слава богу, ты здесь! Со мной!

– Дик, я так…

Он не дал ей договорить, прильнув яростным и страстным поцелуем к смеющимся губам. Лишь через некоторое время, когда кончился воздух в легких, они отпрянули друг от друга, и Джилл прошептала, не сводя с Дика глаз:

– О, Дик, прости. Я сильно задержалась, но у меня было много дел.

– Правда? Любимая, я надеюсь, теперь все это позади, и такого никогда больше не будет, ибо я решил не расставаться с тобой ни на минуту ближайшие лет семьдесят. Мы поженимся, Джилл. Твои дяди так сказали, и тети твои так сказали, и кузина Хелен, даже она так сказала…

– Да знаю, знаю! А еще так сказали твой отец, твоя мать и леди Юнис, а в придачу к ним и все остальные твои братья и сестры – какая же у тебя большая и чудесная семья, любимый мой! Я так рада, что все они скоро соберутся вместе…

– Вместе?

– Ну да. Они уже в пути и скоро будут здесь. Я помчалась вперед, потому что больше не могла без тебя ни минуточки!

С этими словами Джилл прильнула к губам Дика, и мир на некоторое время услужливо приостановил свое вращение. Однако потом Дик немного помрачнел и пытливо посмотрел на любимую.

– Джилл, я не верю своим ушам. Они едут сюда? ВСЕ?

– Ну да, разве это не чудесно? Они едут на свадьбу. Понимаешь, сначала я была не уверена, что дядя Кларенс сможет вызволить тебя из Ньюгейта, потому что не знала, откажется ли от своих обвинений Джейк, и тогда твой отец послал своего поверенного прямо в Лондон, чтобы он тебя освободил под залог. Лорд Рендалл и сам порывался ехать, но я уговорила его остаться, потому что мне требовалась его помощь, чтобы все приготовить. Вскоре поверенный вернулся и сообщил, что ты уже давно на свободе и живешь в Уилбери-хаусе, и тогда твоя мама очень рассердилась и велела перестать валять дурака и провести в замок телефон, потому что на дворе не Средние века, а космическая эра… Ой, Дик, а видел бы ты, что это была за сцена, когда Джейк приехал! Лорд Рэндалл едва не убил его на месте! Он схватил двустволку и целился в Джейка, но леди Юнис заслонила собой Джейка, а он так и стоял на коленях перед лордом Рендаллом… и по щекам у него текли ВОТ ТАКУЩИЕ слезы, правда! Так вот, леди Юнис и твоя мама уговорили лорда Рендалла опомниться и не поддаваться гневу, и теперь – вот радость! Джейк и Элизабет обвенчались! Тетя Мэри и тетя Элли с ума сойдут от счастья!

Дик почувствовал, что голова у него кружится все сильнее, и был вынужден покрепче ухватить Джилл за плечи.

– Джейк и Элизабет обвенчались? Но как…

– И Рокко с Диной тоже. Мне жаль, что ты не видел их перед алтарем, но лорд Рендалл настоял, чтобы их обвенчали сразу после Джейка и Элизабет. Он сказал, что достаточно натерпелся – прости, любимый, это папа так сказал, не я! – вашей с Рокко глупости и теперь не позволит никому обвести его вокруг пальца. Но свадьбы без нас играть не стали, так что не сердись. Ой, Дик, как же все прекрасно и удивительно сложилось! Мы самые счастливые люди на земле, правда?

– Я-то без сомнения, но ты, Джилл! Ты все еще уверена, что хочешь этого? Хочешь стать моей женой? Я ведь… муж из меня может получиться никудышный.

Джилл обхватила ладонями смущенное и растерянное, такое красивое и такое любимое лицо, заглянула в перепуганные глаза отважного Дика Аллена и сказала:

– Я хочу. Я люблю тебя.

– Моя семья небось все тебе рассказала…

– Они так любят тебя, Дик, так любят и гордятся тобой! Они сказали мне, что я буду самой счастливой женой на свете, и, знаешь, я им верю. Твой отец рассказал мне и о поместье, и о доме, и о прочем твоем наследстве – почему ты сам ничего об этом не рассказывал?

– Я собирался. В тот день… у Жози… Просто мне не хотелось, чтобы ты думала, что выходишь за нищего бродягу и будешь жить в лачуге, как у Бостуика…

– Ох, Дик Аллен, с тобой я могла бы жить где угодно, но вот наши дети – они не должны расти в борделях и притонах!

– Что ж, значит, мы будем жить в Уилбери-хаусе и Глен Тарране, как ты и привыкла.

– А как же твое поместье в Дербишире?

– Если отец согласится, я подарю его Рокко и Дине.

– Он согласится. Он очень рад нашей свадьбе, Дик. Знаешь, чудно это все. Мы были уверены, что нам не позволят быть вместе, а на самом деле все за нас счастливы. Настоящее чудо.

Дик нежно поцеловал сияющие серые глаза.

– Нет. Это не чудо. Это магия. Иначе как мог бродяга вроде меня найти себе настоящую королеву? Ты берешь в мужья сомнительную личность, Джилл Уилбери, но я люблю тебя всей душой, и так будет продолжаться вечно.

– И я тебя люблю. И ты никакая не сомнительная личность, Дик Аллен. Ты тот, кто взял в плен сначала меня, а потом мое сердце, ты тот, кто научил меня тысяче прекрасных вещей и подарил мне счастье, ты тот, кто научил меня верить в магию любви… Ты – бродяга и разбойник! МОЙ бродяга, МОЙ разбойник. Я люблю тебя.

И они обнялись, и губы их слились в самом крепком и самом сладком поцелуе, и все на свете было хорошо, потому что влюбленные наконец-то соединились, а значит, жизнь продолжалась.

Кларенс, Фердиад, Морриан и Эльфрида Уилбери, беловолосые и голубоглазые, статные и красивые, легконогие, словно лесные лани и независимые, словно дикие коты, а также их зеленоглазая племянница Хелен – все они стояли на самом верху широкой дубовой лестницы и от души веселились. Внизу, в холле, время остановилось для Джилл и Дика, и ничей взгляд не мог смутить или прервать влюбленных. Уилбери это знали, а потому переговаривались почти в полный голос.

– Элли, как они хороши, правда? Чудесная пара!

– Да, Мэри, они просто созданы друг для друга.

– Конечно, он единственный подходящий мужчина для нашей девочки. Они будут счастливы, я знаю.

– ВСЕ мы знаем, сестричка. Всегда знали.

– Фред, не будь занудой. Интересно, а Джейк не расстроится, когда узнает…

– Мэри!

– Кларенс, я просто размышляю вслух.

– Джейк не мог с самого начала. Он отличный парень, но слишком практичен. Джилл тоже была такой. Нет, не Джейку и не Джилл продолжить Дороги Древних…

– А Дик и не догадывается…

– Он догадается, Фред. Ему откроется Глен Тарран, и он догадается. Мальчику будет нелегко, но он научится.

– И он отлично играет в шахматы!

– И в бур-козла!

– И он знает, как крапить карты!

– Элли!

– Мэри!

– Девчонки!

– Дядечки и тетечки!!! Куда важнее, что Дика любит Джилл. Они будут счастливы. Я тоже ЗНАЮ. Надеюсь, когда-нибудь повезет и мне…

– Хелен?

– Да, дядя Кларенс?

– Тебе повезет. ОЧЕНЬ скоро. Потерпи.

– Я и терплю. Слушайте, почтенные родственники, гости уже практически въезжают на двор, а эти все стоят! Интересно, как они ухитряются дышать? Как вы думаете, это не очень шокирует родителей жениха?

– Хелен, не будь ведь… я хотела сказать, ехидной насмешницей. Дадим им еще минуточку. Какой счастливый конец у нашей истории, правда, Элли?

– Правда, Мэри.

Кларенс Уилбери поглядел на радостно всхлипывающих сестер, на брата Фреда, на красавицу Хелен, потом перевел взгляд на целующихся внизу Джилл Уилбери и Дика Аллена и торжественно изрек:

– Относительно счастья – не спорю! Но хотел бы заметить, что это далеко не конец! О нет! Я бы лично сказал, что это только начало! И какое замечательное начало!