Однако быть с Джилл так, как это происходило сейчас, означало не просто любить и быть любимым. Почти всю свою жизнь до этого Дик ощущал в душе некую пустоту, порожденную постоянными мыслями о собственном несовершенстве и невостребованности. Любовь к Джилл и чувство самой Джилл к нему заполнили эту пустоту. Дик чувствовал себя так, словно разрозненные половинки его души наконец-то воссоединились.

Раньше он всегда стремился первым порвать с женщиной, причем сделать это как можно раньше, однако теперь все было иначе. Путешествие в Уэльс было и горьким, и сладким, и Дик попеременно приходил то в отчаяние, то в восторг, что в конце концов не на шутку обеспокоило верного Рокко, хотя он и сам переживал бурный и нежный роман с Диной, чему Дик отчасти завидовал. Дик не сомневался, что его бойкий дружок уже успел разделить ложе с прекрасной итальянкой, пока они гостили в Хаммерсгейте, Джилл тоже знала об этом, хотя и отказывалась говорить на эту тему. Впрочем, Рокко и Дина не были скованы никакими предрассудками, так что их отношениям развиваться было намного проще.

Что же до Дины – девушка была эмигранткой и жила в доме Уилбери, однако это не могло помешать ей соединиться со своим избранником. Иное дело Джилл.

Дик попросту не позволял себе думать об этом, как и о том, что Джейк Уилбери, наверное, уже идет по их следу.

Дорогу в Уэльс Дик знал достаточно хорошо, Джилл тоже знала эти места. Дику показалось удивительным то обстоятельство, что родовые земли Уилбери граничили с землями одного из братьев Дика. Странно было думать о том, что и в прошлом они могли бы встречаться с Джилл и ее семьей, скажем, во время выездов в город Кардиган. И вообще, сложись жизнь Дика по-иному, они бы были добрыми соседями…

Они направлялись на юг. Из Йорка доехали до Оффы, пересекли границу Уэльса и через горы Абериствит выбрались на побережье, откуда их путь лежал в тот самый Кардиган, или, как Джилл называла его по-гэльски, Абертейфи.

Сама Джилл Уилбери очень переменилась с тех пор, как они пересекли границу Уэльса. Стала спокойнее и веселее, увереннее, словно родная земля питала ее душу и тело. Только здесь Дик понял, что Джилл была истинной валлийкой буквально во всем. Добрая старая Англия осталась позади, на этой земле царили иные законы, иные верования, иные обычаи, и Джилл Уилбери была здесь воистину дома.

Дик ни разу не слышал, как Джилл говорит на родном языке. Впервые он услышал это в небольшой деревушке, когда они достигли горы Бервин и искали ночлег. Джилл больше часа проговорила со стариками в деревне, расспрашивая их о Сайрусе Берке, Марке Боумене и готовящемся аукционе, на котором Бер намеревался выставить кольцо Уилбери. Дик стоял поодаль, слушая и безмолвно восхищаясь.

Лицо девушки разрумянилось, руки порхали, словно легкие птицы. Она живо и страстно объясняла пожилым крестьянам обстоятельства, приведшие путников в Уэльс, но делала это со всем уважением и почтением, какое и нужно оказывать старым людям. Крестьяне сразу признали в просто одетой девушке наследницу знатнейшей уэльской династии и оказали ей полагающиеся почести. Дика представили в качестве мужа Джилл, Рокко и Дина выступали в привычной роли слуг.

Дик преуспел, играя роль властного английского лорда. Крестьяне поглядывали на него без особой симпатии, зато Джилл откровенно жалели. В этих краях с давних времен не редкостью были насильственные браки между знатными валлийками и английским лордами. Честно говоря, Дик чувствовал себя так, словно машина времени перенесла его в Средневековье.

После разговора с крестьянами Джилл вернулась немного встревоженной, но довольной. Сайрус Берк, как она и предполагала, объявлялся в этих краях и направлялся именно туда, где и собирались его искать Уилбери, но вот человека, похожего по описанию на Марка Боумена, здесь не видели. Почему-то именно Марк Боумен волновал Джилл больше всего, хотя Дик и уверял ее, что справится с субтильным и избалованным хлыщом одной левой.

Ночью они сидели у огня и пили из жестяных кружек вкуснейший вересковый мед. Джилл хмурилась, Дик восторгался нежным и пряным вкусом напитка. Неожиданно девушка промолвила:

– Он наверняка в Уэльсе! Не станет он откладывать встречу с Берком, зная, что я у тебя под присмотром.

Дик осушил третий кубок и облизал губы.

– А может, он решил сначала удостовериться, что я держу свое слово и после того, как получил его деньги?

– Даже если и так, он все равно должен был уже направиться в Уэльс. Наверняка он здесь, и не говори мне ничего! Но вот каким образом могло случиться так, что в здешних краях никто не слышал о таком приметном чужаке? Он же вечно выряжен, словно павлин!

– Может, он уже на юге? Тогда понятно, почему о нем никто не слышал. Скорее всего, Марк Боумен просто миновал все эти маленькие бедные деревушки. Сайрус Берк – другое дело. Он известный в Уэльсе человек, к тому же после кражи кольца он находится здесь уже довольно давно. Молва о нем распространится куда быстрее, чем о каком-то странном чужаке.

Джилл нехотя кивнула.

– Да. Похоже, ты прав. Возможно, в Абертейфи мы узнаем побольше. Я не успокоюсь, пока не разузнаю в точности, где сейчас Марк Боумен. Ты все еще считаешь его трусом и дураком, но к тому же он еще и злодей с черной душой, и ты имел возможность убедиться, что он не остановится и перед убийством.

Дик подбросил ветку в костер и протянул:

– Признаться, он меня удивил. И все же, каким бы негодяем он ни был, в его планы уже вкралась ошибка. Он не знает, что мы вместе и заодно, да и не слишком заботится об этом. Если таким же образом он будет действовать и против Сайруса Берка, то сам загонит себя в ловушку.

А уж тогда, моя королева, я, Дик Аллен, разберусь с Марком Боуменом.

Этой ночью в маленьком крестьянском доме невозможно было уснуть. Что-то сгустилось в воздухе, казалось, потрескивают невидимые искры, и странная, темная сила накрывает бедную лачугу. Джилл не спала. Она сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, и что-то заунывно напевала по-гэльски. Дик был так околдован и возбужден этой странной и дикой мелодией, что не удержался и обнял девушку. Непонятные напевы сводили его с ума. Джилл быстро поняла, что с ним происходит, и с тех пор подобное повторялось каждую ночь, доставляя Дику невыразимое блаженство. Он таял при звуках голоса Джилл, незнакомые гортанные слова возбуждали его сильнее, чем нежные прикосновения ее пальцев, и Дик полностью отдался во власть валлийской колдуньи.

Хотя Джилл все еще оставалась девственницей, в искусстве обольщения она весьма преуспела. Той самой первой их ночью в Хаммерсгейте она была ученицей, а Дик – наставником, но теперь многое изменилось. Молодой человек был поражен, как быстро и сильно пробудилась в ней женщина, причем женщина страстная и нежная. Джилл словно стремилась за несколько дней научиться всему тому, чему сам Дик научился за годы. К счастью, она была способной ученицей.

К несчастью – слишком способной. Используя свои новые знания, она превращала сильного насмешливого мужчину в бессловесного раба, готового исполнять все ее желания и целовать следы ее ног.

Пройдут годы, и Дик по-прежнему будет поражаться тому, что не взял ее в первую же ночь. И во вторую. И в третью. Видит Бог, сама Джилл этому не препятствовала. Она слишком твердо вбила себе в голову, что не выйдет замуж, а потому собственное девичество не имело в ее глазах никакой ценности. Джилл всеми силами стремилась к тому, чтобы Дик окончательно потерял рассудок и наконец-то овладел ею, но молодой человек держался – хотя и из последних сил. Возможно, эти силы ему придавала память о маленькой Элизабет, несчастной, опозоренной сестренке Элизабет, чьи слезы разрывали его сердце и по сию пору. Он не мог так поступить с Джилл, тем более невыносима была ему мысль о том, что она может забеременеть, и тогда воспоминания об их любви превратятся для нее в вечный кошмар.

Раньше Дику всегда удавалось сдержаться в последний момент и не оставить свою очередную любовницу с ребенком под сердцем, но теперь он слишком хорошо понимал, что с Джилл сдержаться не сможет. Он слишком любил ее и желал всем сердцем, душой и телом. Лучше уж пусть все идет, как идет. Их ласки были жаркими и страстными, но продолжали оставаться в сущности невинными. Преуспевшая в любовной науке Джилл больше не позволяла своему мужчине страдать от боли, но Дик по-прежнему не обладал ею до конца.

Кардиган был одним из древнейших и богатейших городов Уэльса. Здесь был огромный порт, в годы войны принимавший даже тяжелые крейсеры и миноносцы. Торговля со всем миром не затихала здесь никогда. В городе всегда было полно иностранцев, тысячи языков и наречий бурлили и журчали на старинных, мощенных булыжником улицах, и деньги рекой текли в казну Англии, ибо английская корона с давних пор подчинила себе гордый край колдунов и вещуний, древний Уэльс.

Когда-то валлийцам запрещалось жить в торговом центре города. Джилл объяснила Дику, что это было сделано по приказу короля Генриха после подавления восстания Оуэна Глендоуэра. Голос девушки гневно звенел, когда она рассказывала о бесчинствах, творимых англичанами на этой земле, и Дику пришлось напомнить ей, что семья Уилбери владеет громадными богатствами и землями не только в Уэльсе, но и в Англии, а кроме того, на дворе двадцатый век.

В этот момент они вместе ехали на велосипеде, но при этих словах Джилл ухитрилась развернуться к Дику почти полностью.

– В Лондоне нам ПРИХОДИТСЯ жить, потому что там мы ведем все свои дела, но наш настоящий дом здесь! Здесь живет сердце Уилбери, от века и навсегда!

– А далеко ваше поместье от Кардигана? Ты сказала, это в Дыффеде?

– Да, недалеко от Пресилли. Наш замок называется Глен Тарран – Жемчужина в Скалах. Мы будем проезжать его, когда спустимся ниже по побережью.

Дик не стал спрашивать Джилл, не хочет ли она остановиться на некоторое время в родном доме – это было бы слишком опасно, учитывая Марка Боумена, висящего у них на хвосте, и оба это понимали. Поэтому теперь предстояло подумать, где можно оставить Джилл и Дину, пока сам Дик вместе с Рокко отправятся искать Сайруса Берка.

О полиции Дик, честно говоря, больше не особенно задумывался. Главным образом потому, что Джилл теперь ехала с ним абсолютно по доброй воле, а характер у Дика был устроен так, что он никогда не держал в голове прошлое. Ведь он похитил девушек в Лондоне, неделю назад, а сейчас они где? Вот то-то. Кроме того, подумать и так было о чем: надо держать ухо востро, чтобы не пропустить людей Боумена, а там дойдет дело и до появления Джейка Уилбери, причем последнюю встречу следовало по возможности сохранить от Джилл в секрете. Хорошо бы увезти ее на это время вместе с возвращенным кольцом именно в Глен Тарран, даже если девушка будет противиться.

– Покажешь мне замок? Он ведь должен быть очень древним…

– Да, по человеческим меркам. Но я не обещаю, что смогу показать его. Глен Тарран не всегда видно человеческим глазом.

– Не всегда видно?

Джилл смутилась.

– Это не так просто объяснить. Обычно замок прекрасно виден с довольно большого расстояния, но иногда… Иногда его трудно найти. В этой части Уэльса… гм… странная погода! Неожиданно налетает туман, а потом так же неожиданно рассеивается.

– Туман, в котором может потеряться целый замок?

– Ну… да.

– Видимо, потому он и сохранился с древних времен. – Дик говорил довольно сухо. – Это очень удобно во время войны, например. Раз – и нет замка. Два – вот он появился.

– Думаешь, я тоже верю в магию? Это не магия. Просто так иногда… получается.

– Конечно! Никакой магии.

Дик усмехнулся, расслышав нотки неуверенности в голосе Джилл. Так бывало каждый раз, когда она чувствовала, что он не верит ее попыткам объяснить все странности, происходящие с ее удивительной семейкой.

– Я уверен, что ваш замок исчезает именно благодаря капризам погоды. Ты замечала, что близ Пресилли всегда дует ветер? Это не слишком на руку туману…

Джилл нахмурилась и уже набрала воздуха в грудь, но тут Дик не выдержал, расхохотался и крепко поцеловал девушку в румяную щеку.

А потом вкрадчиво прошептал на ухо:

– Когда-нибудь я заставлю тебя поверить в магию!

– Никогда! Что ты делаешь?! Дик!!!

И она рассмеялась, почувствовав, как его сильные пальцы скользнули ей под плащ…

Ее хорошее настроение держалось до тех пор, пока они не достигли убежища, которое Дик считал самым безопасным для того, чтобы спрятаться и от Боумена, и от Джейка Уилбери. Однако Джилл явно не разделяла его уверенности. Огромные серые глаза расширились, и девушка прошептала:

– О нет. Только не здесь.

– Именно здесь! Места лучше не найти.

Он ссадил Джилл с велосипеда и немедленно обнял ее, потому что она собиралась опять спорить. Показались и воркующие голубки – Рокко и Дина.

Дик наклонился к Джилл и очень серьезно сказал:

– Это единственное убежище, где мы можем не бояться ни Боумена, ни Джейка. Марк Боумен высидел полчаса в пабе «У Меган», в Лондоне, но здесь, у Жозефины, он не продержался бы и минуты. Кстати жаль, я бы посмотрел, как он сражается с девочками мамаши Жози, когда они все явятся к нему… на консумацию.

Джилл возмущенно выпрямилась, стараясь не смотреть на изображение полуобнаженной красотки, болтающееся над входом в стрип-бар.

– Я и шагу внутрь не сделаю! Все, хватит! Мы с Диной по твоей милости ночевали в притоне, в лесу, в товарном вагоне, но в борделе я не останусь!

Дик спокойно заметил:

– Другого места нет. А это – не настоящий бордель, и здесь вовсе не так ужасно, как тебе кажется. Я провел здесь не одну ночь и знаю, что говорю. Тут чисто, тепло и сухо, а постели чистые.

– О да! Не сомневаюсь, что ты тщательно проверил все до единой. Ни одну не пропустил.

Дик ухмыльнулся. В голосе Джилл звучала ревность, и это приятно щекотало его самолюбие. Аллен повернулся и обнял девушку за талию, несмотря на все ее протесты и сердитое фырканье, а затем поцеловал в губы и сказал:

– Я не отрицаю некоторую справедливость твоих слов, но клянусь, что отныне буду спать лишь в одной постели и только с одной девушкой, чей язычок острее кинжала, а характеру может позавидовать любой футболист. Кроме того, сдается мне, эта девушка даст сто очков вперед любой из девчонок Жозефины по части того, чем занимаются мужчина и женщина в одной постели…

– Дик!

Она еле сдерживала смех и потому отчаянно хмурилась, но на Дика это не действовало. Он подмигнул ей и жарко выдохнул в ухо:

– Может, научишь их паре штучек?

Джилл рассмеялась.

– Ты истинный бес, Дик Аллен! Но в бордель я все же не пойду.

– Посмотрим, мисс Уилбери!

С этими словами Дик вскинул на плечо рюкзак и направился к двери.

Он все-таки затащил ее внутрь, причем сделал это отнюдь не силой. Просто ей самой стало стыдно стоять посреди бела дня на оживленной улице прямо напротив стрип-бара. Джилл в отчаянии подумала – несколько наивно, честно говоря, – что люди примут ее за одну из здешних танцовщиц, и потому все же решилась войти. Дик встретил ее ехидным смешком.

Потом несладко пришлось уже ему. Едва Дик Аллен переступил порог полутемного зала, с подиума раздались визг, смех и вопли радости. Полуодетые, ярко накрашенные женщины гурьбой высыпали из-за кулис и из гримерок и повисли на шее у Дика и Рокко. Джилл и Дина еле успели отскочить в сторону, и теперь с живейшим интересом наблюдали, как их возлюбленные получают сотни поцелуев и выслушивают тысячи нежных и не вполне пристойных слов и предложений. Нельзя сказать, чтобы мужчинам это не понравилось…

– Дик! Я так ждала!..

– Рокко, я умирала без твоего…

– Дик, почему так долго?..

– Рокко, ты же обещал…

– ТИХО!!!

Последний возглас принадлежал совсем особенной женщине. Она стояла на верхней ступеньке деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, и улыбалась.

Удивительно красивая, статная, полная, с ярко-рыжими волосами и пышной грудью, одетая шикарно, но крикливо, ближе к пятидесяти, но прекрасно сохранившаяся. Ярко накрашенные алой помадой чувственные губы улыбались. Джилл со стыдом и смущением заметила, что на женщине надета практически прозрачная шелковая блузка, расшитая золотыми и серебряными нитями. Сквозь тонкую ткань отчетливо проглядывали крупные темные соски, округлый живот и крутые бедра. Во взгляде женщины, брошенном на Дика, была такая явная похоть, что Джилл зарделась. Судя по всему, женщина не постеснялась бы раздеть парня при всех и немедленно отдаться ему прямо на полу.

Джилл осторожно взглянула на Дика, боясь увидеть нечто похожее и в его глазах, однако молодой человек спокойно и дружелюбно улыбался женщине, явно довольный этой встречей, но исключительно по-дружески. Джилл запаниковала. Как бы то ни было, эти двое наверняка были любовниками. Впрочем, вероятнее всего, ВСЕ женщины в этом заведении перебывали любовницами Дика Аллена, да и Рокко…

Словно почувствовав ее смущение, Дик обернулся и подмигнул ей. Джилл очень хотелось бежать отсюда, увести за собой Дика, но в этот момент женщина спустилась по ступенькам и направилась к ним, раскинув полные красивые руки в приветственном жесте.

– Дик, любовь моя! Что за чудесный подарок приготовила нам судьба! Я как раз думала о вас с Рокко. Давно вас не было, что-то около года, не так ли? Что ж, мы от души рады. Сегодня вечером вас обоих будет ждать новая программа, потом мы выпьем и наговоримся всласть, но сперва ты мой. Я сама устрою тебя поудобнее, чтобы ты мог отдохнуть после трудного путешествия.

– Э-э-э, Жози, детка, видишь ли… Боюсь, на этот раз мы прибыли несколько с иной целью. Джилл, позволь тебе представить…

Джилл не выдержала. С нее было достаточно. Она решительно схватила Дину за руку и бросилась вон из бара на залитую солнцем улицу. Дина не протестовала, ее личико побледнело, а в глазах сквозило явное отвращение. Бедная девушка и так пережила слишком много потрясений, но посещение практически настоящего борделя переполнило и ее чашу терпения.

– Все! С меня хватит! Затмение на меня нашло, не иначе. Стрип-бар! Нет, нам есть куда пойти. Мы отправимся к мистеру Тремэйну, нашему бывшему управляющему. Он, конечно, удивится, но с этим уже ничего не поделаешь. Он служил в замке сорок лет, и я не сомневаюсь, что у него мы найдем приют хотя бы ненадолго, а потом я возьму денег в банке, телеграфирую Джейку, и… и… Странно, что я не подумала об этом раньше! Давно надо было бросить этих развратных, наглых типов.

Дина только всхлипнула. Оклик Дика заставил Джилл ускорить шаг, но зато голос Рокко разом остановил любвеобильную итальянку, и она с мольбой посмотрела на Джилл. Та возмущенно процедила сквозь зубы:

– Не слушай этого проходимца! Видела, как на нем висли шлюхи? То-то!

Голос Дика послышался совсем близко.

– Все-таки ты самая упрямая женщина на свете, мисс Уилбери. Ну куда ты бежишь?

Джилл в ярости отшвырнула его руку и поспешила дальше.

– Ты вернешься назад со мной, хочешь ты этого или нет! – Теперь в голосе Дика прозвучал гнев.

– Счас, разбежался! Неужели ты думаешь, что я буду сидеть в уголке и смотреть, как вы с этой крашеной бабой обжимаетесь и пьете на брудершафт?

Впервые за все это время она увидела на скулах Дика румянец. Это было невероятно, непостижимо, но, кажется, он действительно смутился. В этот момент раздался яростный вопль Дины:

– Не прикасайся ко мне, ты… потаскун! Это после всего-то, что было, особенно после прошлой-то ночи?! Да ты… Да я…