Мой идентификатор также не сработал на этих дверях, но Кэррин, очевидно, ждала меня, потому что двери распахнулись, и я увидела, что она стоит на пороге.
— Доброе утро, Пейдж, — тепло поприветствовала она меня. — Не хочешь присоединиться ко мне в моем кабинете?
Я не очень-то хотела. Я хотела бы подойти к своему компьютеру и просмотреть несколько жалоб. Я подумала, что если бы я сегодня утром поудаляла несколько фотографий интимных мест и немного пропаганды расизма, то смогла бы обрести душевное равновесие. Но не могла же я сказать ей этого.
— Это было бы здорово. Я кое-что придумала.
— Я уверена, что так и есть, — согласилась она.
— Ты… ты знала, что я приду? — Я не могла ее не спросить.
Она слабо улыбнулась.
— Я включила твой идентификатор в список запрещенных к проходу, — призналась она, имея в виду тот код, который Pictey присваивал людям, которые были уволены или признаны неуравновешенными при обследовании на психическое здоровье. — Но не потому, что ты для кого-то опасна, — быстро добавила она, — а потому, что хотела знать, когда ты придешь. Быть предупрежденной и все такое. — Ее улыбка была на удивление непринужденная. — Моя работа, помни, состоит в том, чтобы поддерживать тебя. Иногда мы не делаем выбор, который соответствует нашим интересам. Иногда мы можем даже навредить сами себе, несмотря на лучшие намерения.
Я закатила глаза.
— Я никому не причиняла вреда. Я просто пыталась понять, что пошло не так, вот и все.
Кэррин вздохнула.
— Давай поговорим в моем кабинете.
Ее глаза скользнули в сторону, как будто она искала кого-то, кто мог бы услышать. Я последовала за ней в кабинет и почувствовала себя странно дезориентированной. Неужели я узнала о Джессике только в пятницу? С тех пор я безуспешно пыталась не копать глубже в онлайн-жизнь моей сестры. Я нашла ее детские фотографии, которые моя мама загрузила много лет назад, посмотрела видео с ее первым сольным концертом, сделала ряд обоснованных предположений о ее подростковом возрасте, совершила виртуальную экскурсию по квартире на Airbnb, в которой она останавливалась в прошлом году, и прочитала все ее онлайн-отзывы. Включая восторг от чего-то под названием «Волшебная палочка для волос» с заголовком «Биббити-Боббити-ДУ»!
Я еще не придумала, как позвонить ей и поздороваться.
Как только я села, Кэррин начала:
«Я просто хочу подчеркнуть, не только с юридической точки зрения, но также и с психологической, что Pictey не сделал ничего плохого в этой ситуации и ты тоже. Крик твоей сестры о помощи не входил в твои обязанности. То, что она разместила это на нашей платформе, — печальное совпадение. И есть сотни различных способов, которыми этот пост мог быть истолкован. Жалоба пользователя, которую ты увидела — а я посмотрела ее со всех сторон — в лучшем случае была неубедительной, и то, как мы здесь работаем, страхует от многого и иногда дает гарантии, и все же, даже если бы мы каким-то образом улавливали каждый момент отчаяния в нашем маленьком уголке Интернета, даже если бы мы отправляли экстренные службы в каждом подобном случае, этого было бы недостаточно для некоторых людей. Мы не можем помешать кому-то покончить с собой. Никто не может, если человек настроен решительно. И ты должна усвоить более важный факт: самоубийство — это череда событий, состояний здоровья и личных ситуаций. Это не результат какого-то одного инцидента. Это одна из величайших печалей общества, но, безусловно, несправедливо возлагать ответственность за нее на код мобильного приложения.
Я кивала на все это, потому что за последние три дня я несколько раз разговаривала сама с собой и об этом же.
И все же я все еще уверена, что могла бы все изменить.
— Дело не в том, что я не понимаю всего того, что ты рассказала, — начала я. — Я просто заинтересована в том, чтобы изменить расстановку сил.
Кэррин откинулась назад.
— Это потрясающе с твоей стороны, — проговорила она. — Просто супер круто. Проблема в том, что ты не можешь сделать это прямо сейчас.
— Почему нет? Разве мне повредит немного работы над кодом за моим столом? — спросила я.
— Это может причинить тебе боль, Пейдж. Ты упала в обморок от паники три дня назад, и теперь, похоже, демонстрируешь чувство вины выжившего. Тебе нужно время, чтобы все это обдумать, прежде чем ты снова ринешься в бой.
— Это не настоящая причина, — отмахнулась я. — Если бы ты просто беспокоилась о чувстве вины выжившего, ты бы даже не рассказала мне о самоубийстве. Я бы ни за что не узнала об этом. Дело в судебном процессе.
Она сделала паузу. Начала что-то говорить, но потом остановила себя.
— Но моя сестра не умерла, — заметила я. — Разве это не сокращает ущерб? — Кэррин молчала, но внимательно наблюдала за мной.
— Коллективный иск, — добавила я.
Кэррин положила руки на стол, мягко, медленно, будто погружалась в аккорд фортепианного ноктюрна.
— Пейдж, — начала она. — Ты поделилась со мной тем, что не очень близка с семьей матери. Мы не хотим… подливать масла в огонь.
Я закатила глаза.
— Моя мама не пойдет на такое. Она даже не скажет ни единой живой душе, что именно произошло. Она бы никогда не позволила, чтобы это стало достоянием общественности. — Когда то же самое случилось со мной, она даже не произносила слова «попытка самоубийства», даже после того, как соседи начали болтать. Она назвала это «маленьким несчастным случаем с Пейдж». Если она вообще это как-то называла.
Кэррин покачала головой.
— Я не могу прокомментировать это, Пейдж, даже если бы захотела. И я не хочу этого делать, потому что моя миссия здесь проста: я здесь для того, чтобы поддерживать и защищать нашу команду. Это означает, что я хочу помочь тебе правильно воспринять эти события. И пребывание здесь, в этом офисе, обдумывание тех идей, которые у тебя возникают, не способствует твоему здоровью. Тебе нужно пойти домой, погрузиться в книги и фильмы и, если ты чувствуешь себя готовой, провести время со своей большой семьей. Обратись к своим ценностям и прими решение о том, хочешь ли ты вернуться сюда или пришло время перейти в другой отдел. Ты преуспеваешь в программировании, а здесь его почти нет. Может быть, ты будешь счастливее где-нибудь в другом месте.
Конец ознакомительного фрагмента
