Я встала и прошла через весь офис. Мне показалось, что несколько пар глаз следили за мной. Я подозреваю, что люди в этом офисе смотрят на все в мире и мысленно щелкают «Да» или «Нет». Я стараюсь не обращать внимания на их взгляды. Кабинет Кэррин расположен в углу рядом с уборными. Я могла бы пойти и туда, что необычного в пользовании уборной? Я почти собралась так и поступать, но любопытство пересилило.

— Хорошо, — произнесла я, входя в кабинет Кэррин. — Ты победила.

Кэррин разговаривала по телефону, который был подключен к стене. То, что она пользовалась проводным телефоном, так раздражало! Я сочувствовала ее коллегам-менеджерам среднего звена, которым, вероятно, пришлось обзавестись офисным телефоном, чтобы она могла позвонить им по нему. Ее стационарный компьютер с удобной клавиатурой находился всего в двух дюймах от нее. Она могла бы написать им в чат, или позвонить по Zoom, или отправить письмо на электронную почту. Почему она всегда настаивала на навязчивом, нарушающем границы телефонном разговоре?

— Хорошо. Что ж, похоже, мы готовы это сделать, — сказала она в трубку. Я постучала в дверной косяк и жестом попросила ее повесить трубку.

— Хорошо, — сказала она, делая мне небольшой жест рукой, ладонью вверх, боком, что, я думаю, означало «входи, садись». — Правильно, правильно. Я вас услышала, — ответила она, хотя я сижу здесь и жду, и это меня она должна слушать. — Я, разумеется, понимаю, о чем вы говорите, — добавила она.

Я закатила глаза и скрестила руки на груди, потому что она, вероятно, должна быть экспертом по языку тела. Она заметила это и сделала мне небольшую гримасу, которую я даже не хочу интерпретировать.

— Я ценю ваше время, — убеждала она, и я понадеялась, что она обращалась ко мне. — Мы вернемся к этому позже, чтобы я могла сделать первый шаг, — продолжила она. Это она говорила в телефон, я совершенно уверена. — До свидания. Ага. Спасибо.

— Вот видишь, — заметила я, когда она наконец положила трубку на рычаг. — Если ты не будешь звонить, то не увязнешь в разговоре. — Я уже пыталась объяснять ей это раньше.

— Я просто люблю хорошую беседу, — ответила она мне. — И для меня легче понять другого человека и выразить свою мысль словами. Это более личное, ты же знаешь. Если бы я могла просто встать и пойти в офис Говарда, я бы так и сделала, но для этого потребовался бы билет на самолет.

— Почему ты разговаривала с Говардом? — спросила я. — Говард — наш главный операционный директор [ Главный операционный директор — аналог исполнительного директора в России.]. Он находится на вершине блок-схемы по безопасности, и он невероятный человек. Я даже была немного разочарована, узнав, что он тоже пользуется телефоном.

— По той же причине, по которой я с тобой разговариваю, — пояснила Кэррин. — особенный случай.

— Ты имеешь в виду какую-то картинку или текст, — предположила я.

— Да.

— Эскалация — то, что происходит, если пропустить что-то жуткое. Я пропустила что-то?

— Нет, ты этого не делала.

— Я могла что-то упустить. Через мои руки проходят тысячи странностей. Постоянно. Каждый день, — заметила я.

— И всякий раз, когда я спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь, ты делишься лишь своим желанием покинуть мой офис, — ответила она с улыбкой. — Так что я не буду спрашивать тебя об этом сегодня. Вместо этого я спрошу, было ли что-нибудь запоминающееся во вчерашних постах.

В памяти всплыл вчерашний день.

— Ну, был пенис, который программа распознавания лиц приняла за человека. Не то чтобы очень тревожно. На двенадцатилетнего подростка была совершена крупная атака с нескольких учетных записей, которая соответствовала определению кибербуллинга. Я стерла все это и сделала четыре предупреждения о соблюдения правил. Была еще какая-то детская порнография, но я сделала все отчеты для ФБР по поводу этого, — вспомнила я. Я ненавижу детскую порнографию, которая обычно сопровождается адским количеством дополнительной бумажной работы. — Был еще закодированный разговор о межштатных продажах оружия. Сначала я подумала, что на самом деле они говорят о кокаине. Но потом все прояснилось. Похоже, наркоторговцы все-таки умнее торговцев оружием.

— Звучит как вполне обычный день, — согласилась она. — Что-нибудь еще?

Я задумалась.

— Да нет. Все как всегда. Соски, угрозы, какие-то фальшивые новости.

Кэррин на мгновение замолкла.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что увидела, — сказала она и протянула мне листок бумаги.

— Ты можешь просто показать мне на мониторе, — раздраженно заметила я ей. — Тебе не обязательно все распечатывать.

— Иногда это помогает мне, — ответила она.

— Как скажешь, — отмахнулась я и взяла в руки лист бумаги. Это сообщение с жалобой, датированное вчерашним днем. Я не узнала его, но в этом не было ничего необычного. Это из аккаунта популярного инфлюенсера — @Mia&Mike — и когда я посмотрела на него более внимательно, я увидела, что он находится в туманной области, которую мы называем «суицидальные намерения». «Суицидальные намерения» — упоминание о намерении совершить самоубийство в посте — мой кошмар кодирования. Даже с самым лучшим программным обеспечением для распознавания настроений, которое у нас есть, просто невозможно автоматически определить разницу между тем, что психиатры описывают как «крик о помощи», и пустой угрозой.

Я должна была понять.

— Это суицидальное намерение, — сказала я Кэррин. — Пункт седьмой, часть б. — Если на странице знаменитости возникают посты о суицидальном намерении, комментарий пользователя, опубликовавшего его, будет удален, а пользователь автоматически получит ссылки на ресурсы для предотвращения самоубийств по своему электронному адресу, указанному при регистрации.

— Пейдж, — тихо произнесла она. — Посмотри еще раз.

Я перечитала комментарий еще раз. На этот раз я заметила ник пользователя. @thatjessica17. В отличие от интерфейса нашего программного обеспечения, на этой распечатке была небольшая уменьшенная фотография пользователя. Я сразу узнала, кто это.

— Этот… этот аккаунт принадлежит Джессике Оданц? — спросила я, совершенно сбитая с толку. Моя сводная сестра — самый счастливый человек, которого я знала. Сейчас она заканчивала свой последний год в университете Боулдера. Ради всего святого, она в списке лучших! Спросить инфлюенсера, чувствовала ли она себя когда-нибудь так плохо, что хотела бы умереть, — это даже не похоже на нее. Это больше похоже на меня. Прежнюю меня.

Кэррин нахмурилась.

— Мне жаль это говорить. Прошлой ночью она пыталась покончить с собой. Но она жива… — тут же успокоила Кэррин меня. Я вздохнула с облегчением. «Она жива,» — повторила я себе, не нужно паниковать. Прежде всего, только без паники.

— Как я могла это пропустить? — спросила я. Мой голос прозвучал высоко и чересчур напряженно.

— Ты, должно быть, вышла из системы сразу после этого. Конси приняла этот комментарий, и, слава богу, она очень чувствительна по отношению к суицидальным намерениям. Она позвонила твоей сестре и, не получив ответа, позвонила 911.

Мое сердце, кажется, замерло.

— Пожалуйста, скажи, что моя сестра не пользовалась VPN, — попросила я. Виртуальную частную сеть можно использовать для подключения к прокси-серверам, что делает невозможным определение местонахождения того, откуда кто-то входит в систему. Это значит, что спасатели не смогли бы найти мою сестру.

— Просто обычный IP-адрес из ее комнаты в общежитии.

Я испытала минутное облегчение, но только на мгновение. Я вспомнила о дыхательной технике, о которой читала много лет назад. Вдохнуть четыре раза, четыре раза выдохнуть, вдохнуть четыре раза, четыре раза выдохнуть. Кэррин взяла желтый блокнот, в котором она нацарапала несколько заметок. Когда она прочитала их вслух, я застряла на выдохе, забывая о том, как вдыхать.

— Прибывшие на место спасатели обнаружили, что Джессика не реагирует на внешние раздражители после серьезной потери крови. Ее срочно доставили в адвентистскую больницу Биллмана, и она была госпитализирована. Еще раз, Пейдж, мне очень жаль.

Я тупо смотрела на стол между мной и Кэррин. Куча бумаг, желтый блокнот, этот дурацкий телефон. «Новейшее диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» лежало открытым на полу. На какой-то странный момент я задалась вопросом, как бы эта книга классифицировала меня. Полагаю, что мои симптомы сейчас такие: учащенное сердцебиение; учащенное дыхание; внезапное чувство отстраненности.

— Я ее почти не знаю. — Я поймала себя на том, что мой голос с каждым словом становился все более сдавленным. — Я вижу ее только раз в год. На каникулах.

— Даже если так, это должно быть шоком для тебя, — заметила Кэррин. Я попробовала другую технику релаксации, отмечая физические объекты, которые я видела в комнате. Лампа. Письменный стол. Стул. Предсмертная записка.

— Что меня шокирует, — тупо проговорила я, — так это то, что гиперактивное воображение Конси на этот раз действительно принесло какую-то пользу. — Конси звонила на 911 в каком-нибудь муниципалитете не реже одного раза в неделю. Диспетчеры всегда говорили ей, что это хорошо, когда она чересчур осторожна, а не наоборот. Но я видела статистику. Очень немногие самоубийства начинаются с публикации в социальных сетях.