— Беспокойство по поводу некоторых его мутных мыслей и действий нарастало так, что я уже не могла закрывать на него глаза, — ответила фейри. — Рубезаль использовал чай вовсе не с целью заставить тех, кого он стремился убедить, задуматься. Не с целью ослабить их тревогу и страх. Он использовал наш отвар, чтобы подавить мысли и убеждения в мозгах Бродяг и внедрить собственные планы как факт.

Правда вызвала у меня отвращение — особенно если учесть, что я сама стала жертвой этого напитка.

— Сколько у него твоей крови?

— Недавно он взял свежей. Силой. Достаточно для победы, если вы об этом. Те, кто под его началом, упиваются чаем уже так долго, что дозаправка им нужна очень редко. Лишь раз в пять-десять лет. Он мог бы держать их в плену столетиями.

Проклятье.

— Важно, чтобы он больше ее не получил.

Как ради блага этой фейри, так и ради нашего. Ради всеобщего блага, если уж начистоту. Кто знает, что предпочли бы Бродяги, если б не чай и арфа Руби? У воинов его армии тоже промыты мозги. Капитально. Пойманные в ловушку, вынужденные нести ответственность за последствия действий, которые выбрал за них кто-то другой.

Я провела по лицу ладонью.

Блин. Ну и как теперь отправлять войска их убивать?

— Знаете, — произнесла женщина тихо. — Если я чему и научилась рядом с Рубезалем, так это тому, что нужно следить не за мыслями, а за тем, как их обладатель относится к другим. Вот она, настоящая подсказка. В этом и есть разница между вами и гигантом, который стремится свергнуть вас с трона.

Да пусть заполучит и трон, и квадратную задницу в придачу.

Вот только я ни за что не позволю ему навредить придворным фейри — как бы я ни была согласна с ним, что необходимо смягчить самые жестокие грани нашего древнего общества. И теперь передо мной стояла задача спасти его армию от их предводителя.

Резко встав, я побродила туда-сюда перед круглым столом. Затем остановилась рядом с фейри и вздернула подбородок.

— Мне нужно все, что у тебя есть на Рубезаля. Что он задумал? Когда нанесет удар? В чем его слабость?

Лицо беловолосой посуровело.

— Я расскажу все это и даже больше. С удовольствием.

Зная ее историю, я даже не сомневалась.

Двери с грохотом распахнулись, и у меня екнуло сердце — в тронный зал вошел Фаолан с мечом у бедра. Мы не виделись неделю, и Лан был тоже облачен в легкую броню, пусть и другую, но на этом сходства заканчивались. С каждым пружинящим шагом он источал чувственное обаяние. А от необузданной энергетики плохого парня и вкраплений тьмы в его высоком, подтянутом теле сердца бились чаще и за километр. Мое вообще бешено колотилось. Хотелось крепко обнять Лана и больше никогда не отпускать. Меня убивало то, что мы вынуждены хранить свои чувства в тайне. Дворы не поймут, что Неблагая часть во мне сводит на нет строгие законы, их разделяющие. Болезненная, тянущая тяжесть внутри подсказывала, что они, вероятно, не поймут никогда, и, честно говоря, я понятия не имела, что делать в этом случае. Уверена, Лан задавался тем же вопросом, однако поговорить, находясь при разных дворах, было почти нереально. Может, скоро мы получим шанс побыть вместе, наедине, часик-другой.

Темные глаза осмотрели зал, затем, будто примагниченные, остановились на мне.

— Армия изгоев, — произнес Лан, пинком захлопнув двери.

Я дождалась, когда он подойдет, упиваясь уверенностью его походки, напряженной сосредоточенностью его лица. Вот кто нужен мне рядом.

— Да. Было отправлено официальное послание, — я указала на беловолосую фейри. — И ты как раз вовремя, чтобы услышать больше.

Фаолан резко остановился, вперившись в женщину хмурым взглядом.

— Ты.

— Я, — сухо отозвалась та. — А ты, слышала, нынче регент Неблагих.

Пропустив ее слова мимо ушей, Лан вновь перевел взгляд на меня.

— Она читает мысли, Алли.

И не только, но я предпочла пока оставить эти сведения при себе.

— И поэтому для нас она — отличный помощник, поскольку провела рядом с Руби многие годы, не думаешь?

Лан скрестил руки на груди.

— Вот и узнаем.

— Да, — сказала я ему с нотками раздражения в голосе. — Я узнаю. А ты можешь присоединиться к обсуждению. Была бы признательна за твой в него вклад.

Тьма во взгляде Лана немного рассеялась. Он опустил руки.

— Приношу извинения. Посланник знал только то, что у ваших покоев совершено покушение на убийство и на Унимаке разбивает лагерь армия.

Ах, он волновался.

— Прощен. И я в порядке, как видишь. Я услышала звон мечей, ничего больше.

Что заставило меня задуматься — что же это, собственно, было — предупреждение от духов или, возможно, от моей сестры?

Мы оба сели, и я подалась вперед, к фейри-мистику.

— Расскажи нам все.

Она бросила взгляд на Лана, и я как никогда сильно позавидовала ее способности читать мысли. Как же часто мне хотелось узнать, что у Лана на уме. В Андерхилл я перестала беспокоиться о стенах, которыми он ограждал себя, — так много их он, казалось, разрушил, — но чувства подсказывали: между нами возводятся новые стены. Неудивительно, ведь Лан вернулся к Неблагому двору и опять столкнулся с ужасами и болью своего прошлого.

— Меня не было на Унимаке, когда армия изгоев оказалась здесь в последний раз, — медленно произнесла фейри. — Но я слышала подробные рассказы тех, кого вам не удалось схватить. Рубезаль перенес вас куда-то из боя после того, как натравил своих детей, чтобы истощить вашу мощь.

Ага, что-то в этом роде.

— Признаю, я понятия не имею, как его победить. Его сила куда больше моей.

Он старше меня на столетия и в совершенстве владеет всеми своими дарами.

— Вам не удастся это сделать, пока он так силен, — пробормотала фейри, — Но есть то, что поможет его одолеть. Однако заполучить эту вещь почти так же трудно, как с ним сразиться.

Я вскинула бровь.

— Трудно — мое второе имя. Так что это за вещь?

Меня осенило еще до того, как я закончила фразу, но фейри опередила:

— То, что изначально помогло Рубезалю изготовить чай. Его арфа. — Лицо фейри помрачнело. — Заполучите арфу — и половину его силы.

4

Я стояла в тронном зале наедине с Ланом. Наконец-то. Я отправила фейри-мистика — как оказалось, ее звали Элва — с Цинт, чтобы та привела себя в порядок и обустроилась. И с двумя стражниками у двери, на всякий.

— Ты готова доверять фейри, которая считаные минуты назад была у Рубезаля под крылышком? — спросил Фаолан. — Это неразумно, Сиротка, а ты, если память мне не изменяет, далеко не глупа.

— Двусмысленные комплименты, уже? Хочешь, чтобы я вся растеклась? — я смерила Лана взглядом.

— Ничуть, — он чопорно поклонился в пояс.

Протянув руку, я схватила Фаолана за ухо и заставила его выпрямиться.

— Брось это, Лан.

Он поморщился, когда я для пущей убедительности выкрутила ему ухо, но сопротивляться не стал. Еще неделю назад он поступил бы иначе. Но сейчас он не швырнул меня к стене, не вжал меня в нее всем телом, заставляя задыхаться от желания.

Стены. Я и забыла, как сильно ненавидела его стены. Когда-то я думала, что как только они опустятся, все будет кончено. Что у нас с ним всегда все будет хорошо.

— Ваше величество, — пробормотал Фаолан, подтверждая мои страхи.

Внутри меня зародилась глубокая боль, стирая воодушевление, которое я испытала, увидев Лана в тронном зале. Впервые после битвы мы остались вдвоем, а он возвращался к старым привычкам. Тем, которые он приобрел, переживая боль, которую ему причиняли родители и другие фейри. Вообще почти все, кроме меня. Лан прятался за ролью, которую я ему дала, пытаясь навести порядок в своей проклятой голове.

Королева и регент.

Благая и Неблагой.

Запретный плод.

Все это имело для Лана какое-то огромное значение. Если уж начистоту, то и для меня тоже немалое. Я уже задавалась вопросом, сумеют ли когда-то дворы понять, кто мы такие, чем мы отличаемся. Я понимала, что момент для такого признания нужно будет тщательно подгадать. Но меня это не вводило в такой грандиозный ступор, как Лана.

Глупая девчонка. С чего ты взяла, что на этот раз для него все будет по-другому?

И дело в том, что… стены, которые Лан возводил, рушились в свое время. Даже я не обладала силой ему помочь.

Я отпустила Фаолана, чувствуя, как между нами зияет глубокая пропасть — его заслуга, — и мне было куда больнее, чем в первый раз, потому что в Андерхилл мы были так открыты друг другу.

Хриплым, сдавленным голосом я выдавила из себя слова, которые нужно было произнести. План, который я не раскрыла бы больше никому.

— Нужно собрать маленький и надежный отряд, пусть они проникнут в лагерь Рубезаля. Как бы я ни сомневалась в Элве, я согласна, что арфа — это ключ. Нам нужно ее заполучить.

Я отошла от Лана к ближайшему окну.

Чем больше народу мы пошлем на задание, тем больше шанс, что их поймают… и заставят выпить чай Рубезаля. Потому что я уверена: гигант не станет их убивать. Зачем, когда можно переманить их на свою сторону, преумножить свою армию?

Рубезаль их украдет, как вор, что забрался в сад и срывает излюбленные цветы. Как я могла это предотвратить?