Князь хрипло рассмеялся и взмахнул перепончатой рукой. Изображение в зеркале подернулось рябью и сменилось на кислую мину Черной Герран. Она опустилась на стул, чувствуя облегчение от того, что Шемхарай оставил ее в покое.

Князь Шемхарай жаждал крови и душ, питающих его нескончаемую войну с другими влиятельными силами Хеллрата, и благодаря этому им было легко манипулировать. Однако теперь, когда пришло время отдать ему обещанное, у Черной Герран на уме было совсем другое.

Беременность многое усложняла. Об этом не знал никто, кроме нее, и хотя пока она не ощущала и намека на материнский инстинкт, все равно приходилось думать о будущем без жестоких войн. Она была слепа, так долго поглощена местью и завоеванием и не размышляла о том, что будет после победы. Чем она займется, став императрицей Эссорана? Смертной правительницей мира, который станет подножным кормом для демонов Хеллрата…

Она сидела во тьме в шатре главнокомандующего, держала кубок с остывающей кровью и вслушивалась в зловещую музыку последних часов осады. Далекие выкрики умирающих уже лишились прежнего великолепия, ожидание грядущей победы почти не радовало сердце Герран. Весь Эссоран сверкающим бриллиантом лежал на ее ладони… а она ничего не испытывала. Она просто делала что должна. Жестокий мир Крусибла никогда не знал силы, подобной ей, но все это теперь выглядело таким мелким.

А за тонкими красными стенами шатра ее армия всю ночь продолжала вести огонь, раздавался тяжелый стук катапульт, свист горящих ядер, летящих сквозь тьму. Треск и грохот магии и победные вопли обезумевших от крови бойцов. Они не могли дождаться рассвета, ведь он нес смерть, славу и золото.

Черная Герран скривилась и опрокинула кубок. Кровь на землю не пролилась — ее подхватила темнейшая тень, выскользнувшая из-под кресла. Невидимые языки вылакали кровь, темнота содрогалась от наслаждения.

Черная Герран опустила взгляд на живую тьму, сгустившуюся у ее ног, — любимых демониц-теней, вызванных ее магией, порождением преисподней. Они были ее доверенными служанками, взращены ее кровью и силой, хотя прочие обитатели Хеллрата считали их слабыми. Но в отличие от смертных сил, они никогда не обратятся против нее. Только им одним она доверяла — в этом мире или в ином. Демоницы поглаживали и успокаивали ее, радуясь, что могущественный князь отвел свой горящий взгляд от этого места.

— Что за высокомерный болван! — проворчала Черная Герран.

Миг спустя она хлопнула зеркалом по столу, и оно разлетелось осколками.

— Я заслуживаю большего, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Проклинаю Шемхарая и сделку с ним. Я заслуживаю большего, чем вечное служение его целям. Как и вы, мои темные сестры. Не тревожьтесь, я сумею сделать так, что он никогда не отыщет нас.

Демоницы-тени притихли, потрясенные тем, что их кровавая сестра смогла отринуть соглашение и предать столь великую и страшную силу.

Она зашептала о том, что ждет впереди, и о планах на лучшую жизнь, которые уже начали осуществляться.

Они понимали. Они боялись. Но все же доверяли ей.

На мгновение Черная Герран вспомнила обо всех своих военачальниках, о любовнике Амаддене и его сестре Мейвен.

— Да пошли они все, — сказала она.

Демоницы-тени обступили ее. Когда тени растаяли, просочились в щели в земле, от их грозной повелительницы и следа не осталось.

А ее боевые военачальники, закаленные пятью годами сражений, собирали силы раздираемой склоками армии, продолжали осаду, не зная, что покинуты командующим на пороге великой победы.

Часть первая

Гроза надвигается

Сорок лет спустя

Глава 1

Мелкий бес пригнул рогатую голову и пополз меж камней, недовольно шипя, когда острые ледяные края вонзались под чешую и кололи ноги. Он выбрал подходящее место, откуда была хорошо видна убогая человечья деревня с крытыми соломой домишками, приютившаяся внизу, в устье скованной зимой долины. Бес устроился поудобнее, дрожа от холода, укутался в свои кожистые крылья, чтобы сохранить скудные остатки тепла, и собрался следить за деревней.

Холод постепенно истощал его адский жар. Внимание начинало рассеиваться, и беса клонило в сон. Мембраны век опускались, глаза затягивало пеленой. Но страх вернулся и красным когтем царапнул внутри, куснул за руку. Бес зашипел от боли, его кровь задымилась, падая на обледеневшие камни.

Сорок лет минуло с тех пор, как в последний раз Черная Герран вызывала его из уютного жара Хеллрата, тем не менее ужас беса был сейчас так же свеж, как тогда. Никакие доброжелательные слова не могли скрыть ее жестокости и амбиций, не меньших, чем у самого князя Хеллратского, а бес был не дурак. Он-то знал, что создания куда более могущественные, чем он, подвели когда-то Черную Герран. Им досталась судьба гораздо страшнее смерти, а вернее, они по сей день ее принимали.

Притаившись, бес наблюдал с высоты, невидимый для людского слабого зрения. После долгих часов темноты начинало подниматься солнце внешнего мира. Когда стали появляться первые люди, за которыми ему велено было шпионить, бес прищурил проницательные глазки. Сперва он испытывал лишь презрение, но по мере приближения людей начал чувствовать силу, которой они обладали. Задрожали рога, когти вгрызлись в камень. Улетучились все мысли о сне. Но бес старался оставаться как можно более незаметным.

Принц Сокол и его люди маршем шли на юг мимо заснеженной каменной пирамиды, воздвигнутой им много лет назад. Он почти забыл это место. Груда камней отмечала могильник, куда он сбросил бандитов — жалкие остатки разбитой армии Черной Герран. Он сам рыл эту яму и укладывал камни, теми же руками, которыми рубил врагов. Воспоминание об отлично сделанном деле подняло ему настроение.

С рассветом он въехал на окраину Борраха по нетронутой белизне снега в фут глубиной, восседая на горделивом боевом коне белой масти. Принц носил сверкающие серебряные доспехи, а позолоченное кованое забрало шлема напоминало о его хищном тезке. Глаза принца, сферы священного золотого огня, больше не были человеческими. Он — избранник Богини, несущий свет и святую истину.

Он привстал в седле, изучая убогую деревню внизу. Снегопад, последний этой зимой, начал утихать. Принц велел своим людям приступать к зачистке, и его дыхание затуманило ледяной воздух.

С флангов принца окружали три посвященных рыцаря-инквизитора, три носителя величайшего благословения Светлейшей. Три их белых коня были братьями могучего жеребца принца. А Великий инквизитор Маллеус, с суровыми чертами лица и бритой головой, возглавлял колонну из ста пеших воинов, в безмолвии марширующих вниз по склону холма. Горделивый знаменосец высоко держал эмблему Богини — золотое солнце с лучами на белом фоне. Рядом с ним, бормоча молитвы, двигался десяток жрецов в белых одеждах, бритых наголо и невозмутимых.

Они шли сквозь утренний туман, и восходящее над холмами солнце заливало красным белый мех и серебряные доспехи. Пехотинцы молча окружили дремлющую деревню и по двое направились к двери каждой лачуги. Кулаки в перчатках сжимали готовую к бою сталь. Взгляды воинов, ожидавших последней команды, были обращены к инквизиторам и божественному правителю.

Принц Сокол окинул взглядом крытые соломой лачуги язычников и печально покачал головой. Его меч взметнулся и опустился, блеснув алым в лучах рассвета. Его люди начали ломать двери. Там, где было закрыто накрепко, использовали топоры.

Деревенские жители громко кричали — их вытаскивали из постелей на площадь. С них сдирали одеяла и мех и уколом меча заставляли опуститься на колени на промерзшую землю. В одном доме раздались лязг мечей и крики, и оттуда вывалились два пехотинца — один без руки, а другой с разбитым лицом. Вслед за ними в дверной проем, бешено размахивая топором, с воплем выбежал дородный крестьянин, весь покрытый шрамами — следами множества битв.

Принц Сокол поморщился и, направив на него острие клинка, возгласил:

— О Светлейшая, великая и могущественная! Порази же этого прислужника зла.

Разъяренный и готовый убить крестьянин обратил на него гневный взгляд.

С острия клинка сорвался золотой огонь и прожег в груди варвара отверстие размером с кулак. Крестьянин рухнул на снег с зияющей дырой на месте сердца.

Все посвященные рыцари имели способность разить врагов, управляя крошечной частью обжигающей силы Светлейшей, но принц Сокол владел чем-то большим, нежели простой инквизитор. Он гордился тем, что стал Ее избранником, Ее стражем, Ее возлюбленным.

Это неприглядное зрелище положило конец всякому сопротивлению. Принц со свитой, пришпорив коней, поскакали на площадь, куда согнали крестьян. Пехотинцы кланялись проезжающим всадникам, опустив глаза.

— Что тебе от нас надо? — спросила одна старуха, полураздетая и дрожащая от зимнего холода. Она с вызовом смотрела на рыцарей в блестящих доспехах.

Великий инквизитор Маллеус поднял палец, и солдат ткнул старуху в живот древком копья. Взвыв от боли, она свалилась наземь, и Маллеус взглянул на нее сверху вниз.

— Обращайся к его святейшеству, только когда тебя спросят, тварь.