Да, если бы Тилли только знала, что мы праздновали.

Музыка сначала притихла, потом и вовсе остановилась.

Сай лениво потянулся, повернулся на бок и встретился взглядом с четырьмя дородными, очень серьезными мужчинами.

— Тилли, звони в полицию!

— Боюсь, это невозможно, Сай.

— Как же так, почему нет?

— Эти люди пришли сюда, чтобы помочь тебе. Доверься мне, Сай. Ты ведь знаешь, что я лучше знаю, что тебе нужно.

* * *

Когда эти странные люди появились в его квартире, Сай представил себе подвалы с пыточными камерами, дома для душевнобольных, безликих охранников, прогуливающихся снаружи темных камер. Он и не предполагал, что будет сидеть за столом напротив Кристиана Ринни, основателя и исполнительного председателя Центиллиона, за кружкой белого чая.

— Ты подошел очень близко, — сказал Ринн. Ему было около сорока лет, он выглядел здоровым и полным сил.

Сай подумал: Наверное, так выглядит мужская версия Тилли.

Тот улыбнулся:

— Ближе, чем кто-либо еще.

— Что же нас выдало? — спросила Дженни.

Она сидела слева от Сая, и Сай взял ее за руку. Они переплели пальцы, пытаясь придать мужества друг другу.

— Его телефон, когда он первый раз пришел к тебе.

— Это невозможно. Я экранировала его. Вы не могли ничего записать.

— Но ты оставила его на столе, где включился акселерометр. Он определял и записывал вибрации стола, когда ты печатала. Нажатие каждой клавиши на клавиатуре имеет свои характерные особенности, поэтому можно реконструировать набранный текст исключительно по последовательности вибраций. Это старая технология, которую мы разработали для борьбы с террористами и наркоторговцами.

Дженни тихо все проклинала, а Сай понял, что до этих самых пор он так и не поверил до конца в причины паранойи Дженни.

— Но потом я даже не приносил свой телефон.

— Да, но нам он уже не был нужен. После того, как Тилли определила, что печатает Дженни, были задействованы нужные алгоритмы, и мы выделили ресурсы, чтобы наблюдать за вами. Мы припарковали автомобиль для отслеживания пробок в одном квартале от вас и направили лазерный луч на окно Дженни. Этого было достаточно, чтобы записывать ваши разговоры по вибрации стекла.

— Вы очень страшный человек, мистер Ринн, — сказал Сай. — И очень подлый.

Ринн оставил этот выпад без внимания.

— Думаю, что ты изменишь свое мнение в конце нашей беседы. Центиллион не единственная компания, которая следила за вами.

Пальцы Дженни стиснули ладонь Сая:

— Отпустите его. Я вам нужна, а он совсем ничего не знает.

Ринн покачал головой и виновато улыбнулся:

— Сай, а ты хоть понимаешь, что Дженни переехала в соседнюю с тобой квартиру за неделю до того, как мы наняли Чапмана Сингха представлять нас в суде против соцсети «Делимся-со-всеми»?

Сай не понимал, к чему клонит Ринн, но чувствовал, что ему не понравится то, что он сейчас узнает. Он хотел попросить Ринна заткнуться, но попридержал язык.

— А… Тебя съедает любопытство? Ты не можешь сопротивляться прелести получения новой информации. Если это возможно, ты всегда хочешь узнать что-то новое; это наши врожденные, «прошитые» в нас свойства. И точно по тому же принципу работает Центиллион.

— Не верь ничему, что он говорит, — прошептала Дженни.

— Ты, наверное, удивишься, если я скажу, что еще у пяти других помощников юристов в твоей фирме в то же самое время появились новые соседи? Тебя, наверное, удивит, что все эти новые соседи поклялись уничтожить Центиллион, как и твоя Дженни? Тилли очень хорошо улавливает характерные признаки.

Сердце Сая забилось быстрее. Он повернулся к Дженни.

— Это правда? Ты с самого начала планировала использовать меня? Ты познакомилась со мной, чтобы я помог заразить систему вирусом?

Дженни отвернулась.

— Они знали, что совершенно невозможно взломать наши системы снаружи, поэтому должны были тайно провести сюда троянского коня. Тебя использовали, Сай. Она со своими друзьями направляла тебя в нужное русло, водила за нос, заставляла делать те вещи, в которых обвиняла нас.

— Это не так, — сказала Дженни. — Сай, послушай, сначала, может, все так и начиналось. Но жизнь полна сюрпризов. Ты поразил меня, и это замечательно.

Сай отпустил руку Дженни и повернулся к Ринну.

— Возможно, они действительно использовали меня. Но они правы. Вы превратили мир в паноптикум, и все люди в нем — всего лишь послушные куклы, которых вы наклоняете сначала в эту сторону, потом в ту с единственной целью: заработать как можно больше денег.

— Ты ведь сам заметил, что мы удовлетворяем желания, это базовый двигатель любой коммерции.

— Но вы также удовлетворяете все темные человеческие страсти. — Он опять вспомнил заброшенные дома вдоль дороги, изрешеченные трещинами тротуары.

— Мы раскрываем только ту тьму, которая уже есть в людских душах, — сказал Ринн. — Дженни, видимо, не сказала тебе, сколько мы поймали распространителей детской порнографии, сколько спланированных убийств мы остановили и сколько выявили наркокартелей и террористов. Не говоря уже о диктаторах и авторитарных правителях, которых мы свергли, фильтруя их пропаганду и значительно усиливая голоса их оппонентов.

— Довольно этого лживого благородства, — сказала Дженни. — После свержения правительств вы и другие западные компании приходили в эти страны и зарабатывали деньги. Вы всего лишь пропагандисты иного рода: сделаем мир одноэтажным, превратим его в копию мещанской Америки, забитой до отказа супермаркетами.

— Легко быть циником, — заметил Ринн, — но я горжусь тем, что мы создали. Если для того, чтобы сделать мир лучше, необходим культурный империализм, то мы с радостью будем определять и компоновать доступную всему миру информацию, чтобы облагородить человечество.

— Почему бы вам просто не преподносить информацию нейтрально? Почему бы не вернуться к обычной поисковой системе? Зачем следить, зачем фильтровать? К чему все эти манипуляции? — спросил Сай.

— Нет никакого нейтрального преподнесения информации. Если кто-то спросит у Тилли имя кандидата, должна ли Тилли открыть официальный сайт кандидата или сайт с его критикой? Если кто-нибудь спросит Тилли о Тяньаньмэне, должна ли Тилли рассказывать о сотнях лет истории, связанной с этим местом, или просто рассказать о 4 июле 1989 года? Кнопка «Я доверяю тебе» — это очень тяжелая ответственность, к которой мы подходим максимально серьезно.

Центиллион занимается упорядочиванием информации, а это требует принятия решений, определения направлений и характеризуется врожденным субъективизмом. Что важно для тебя, что кажется тебе правдивым, совершенно не волнует других людей и не является правдой для них. Это зависит от суждений и рейтинга. Чтобы находить то, что имеет для тебя хоть какое-то значение, мы должны все о тебе знать. Это, в свою очередь, совершенно невозможно без тщательной фильтрации и обработки, того, что ты назвал манипулированием.

— Вы так говорите, будто по-другому нельзя.

— По-другому действительно нельзя. Думаешь, что уничтожение Центиллиона освободит тебя, что бы эта «свобода» ни значила. А я спрошу тебя, можешь ли ты рассказать о требованиях к организации нового бизнеса в штате Нью-Йорк?

Сай открыл рот и понял, что инстинктивно пытается обратиться за помощью Тилли. Он не стал ничего говорить.

— Какой номер телефона у твоей матери?

Сай захотел достать свой телефон, но остановил себя.

— Ну скажи мне тогда, что произошло вчера в мире? Какую книгу ты купил и с удовольствием прочитал три года назад? Когда стал встречаться со своей последней подругой?

Сай ничего не сказал.

— Видишь? Без Тилли ты не можешь делать свою работу, не можешь вспомнить ничего в своей жизни, не можешь даже позвонить матери. Теперь мы раса киборгов. Уже давно мы начали переносить свое сознание в электронную реальность, и теперь просто невозможно заставить нас вернуться обратно в рамки нашего собственного разума. Наши электронные копии, которые ты хотел уничтожить, действительно являются нами.

А так как уже невозможно стало жить без наших электронных дополнений, то в случае уничтожения Центиллиона на его месте тотчас же возникнет аналогичная система на замену. Уже слишком поздно; джинн покинул бутылку. Черчилль сказал, что сначала мы придаем форму нашим знаниям, а затем наши здания придают форму нам. Мы создали компьютеры, чтобы они помогали нам думать, а теперь компьютеры думают за нас.

— Так что вам от нас надо? — спросила Дженни. — Мы не остановимся в нашей борьбе.

— Я хочу, чтобы вы просто начали работать на Центиллион.

Сай и Дженни переглянулись:

— Что?

— Нам нужны люди, которые видят предложения Тилли насквозь, которые могут определить, в чем она несовершенна. Несмотря на все наши достижения с искусственным интеллектом и глубоким анализом данных, мы так до сих пор и не смогли разработать идеальный алгоритм. Вы увидели ее недостатки, поэтому сможете лучше всех понять, где Тилли чего-то не хватает, а где она действительно перегибает палку. Это идеальное соответствие. Вы сделаете ее лучше, более совершенной, чтобы Тилли лучше справлялась со своими обязанностями.