…тогда Гегемон обнажил На-ароэнну, и король Мокри отступил на шаг, дабы разглядеть великий меч: похититель душ, отсекатель голов, разрушитель надежд. Даже луна словно бы разом померкла в сравнении с ясным сиянием этого оружия.
«Великолепный клинок, — сказал король Мокри, защитник Гана. — Он затмевает другие мечи подобно тому, как консорт Мира затмевает прочих женщин».
Гегемон презрительно посмотрел на Мокри, и его двойные зрачки блеснули.
«Ты нахваливаешь оружие, поскольку считаешь, что я получил несправедливое преимущество? Так давай же обменяемся мечами, и я не сомневаюсь, что все равно сумею сразить тебя».
«Ты ошибаешься, — возразил Мокри. — Клинок я хвалю, ибо верю, что воина можно распознать по выбранному им оружию. В жизни нет ничего лучше, чем встретить противника, воистину достойного твоего искусства!»
Лицо Гегемона смягчилось.
«Мне жаль, что ты взбунтовался, Мокри…»
В углу, лишь едва освещенном мерцанием очага, притулились за столом два мальчика и девочка. Одетые в домотканые халаты и туники, простые, но добротные, они выглядели детьми фермера или, быть может, слугами из обеспеченной купеческой семьи. Старший из мальчиков, лет двенадцати, обладал светлой кожей и пропорциональным телосложением. Глаза у него были добрые, а темные волосы, от природы волнистые, были собраны на затылке в непослушный пучок. Напротив него сидела девочка, годом младше, такая же светлокожая и кудрявая, но только волосы она носила распущенными, позволяя прядям ниспадать каскадом, обрамляя симпатичное круглое личико. Уголки губ были вздернуты в легкой улыбке, пока девчушка острым взором оглядывала помещение: ее острые глаза, имевшие форму грациозного дирана, с живым интересом впитывали все, что происходило вокруг. Рядом с ней сидел мальчик помладше, лет девяти, смуглый и с прямыми черными волосами. Старшие дети расположились по обе стороны от него, зажимая между столом и стеной. Озорной блеск в бегающих глазах мальчугана и его неспособность спокойно сидеть на месте красноречиво объясняли, почему они так поступили. Сходство черт всех троих ребятишек наводило на мысль, что они родные братья и сестра.
— Ну разве это не здорово? — прошептал младший мальчик. — Клянусь, мастер Рути до сих пор думает, будто мы сидим в своих комнатах, отбываем наказание.
— Фиро, — сказал мальчик постарше, слегка нахмурившись. — Ты же понимаешь, что это всего лишь отсрочка. Сегодня каждому из нас предстоит написать три эссе о том, как выглядят наши проступки с точки зрения «Трактата о нравственности» Кона Фиджи, как следует умерять энергию юности образованием и как…
— Тихо, — шикнула на них девочка. — Я слушаю сказителя! Хватит нотаций, Тиму. Ты ведь уже согласился, что нет никакой разницы между тем, чтобы сперва поиграть, а потом поучиться, и чтобы сперва поучиться, а потом поиграть. Это называется «сдвиг времени».
— Сдается мне, что эту твою идею точнее будет назвать «растратой времени», — возразил старший брат. — Вы с Фиро не правы, насмехаясь над великим Коном Фиджи, и мне следовало бы быть с вами строже. Вам нужно было безропотно принять наказание.
— Ха, ты еще не знаешь, что мы с Тэрой… Бу-бу-бу…
Девочка ладонью зажала рот младшему брату.
— Давай не будем отягощать Тиму лишним знанием, ладно?
Фиро кивнул, и Тэра убрала руку.
Младший мальчик вытер губы.
— У тебя ладонь соленая! Тьфу! — Потом он обратился к Тиму: — Раз уж тебе так не терпится засесть за эссе, Тото-тика, я, так и быть, с радостью отдам тебе свою долю, так что можешь написать шесть работ вместо трех. Все равно твои эссе мастеру Рути нравятся больше.
— Вздор! Я согласился улизнуть с тобой и Тэрой лишь по одной-единственной причине: потому что я старший и отвечаю за вас. А вы, между прочим, обещали отбыть наказание позже…
— О, Тиму, я в ужасе! — Фиро скроил серьезную мину, в точности как их строгий наставник, прежде чем устроить ученикам очередную выволочку. — Разве не написано в «Повестях о сыновнем послушании» великого и мудрого Кона Фиджи, что младший брат должен в знак почтения предлагать старшему на выбор лучшие сливы из корзины? И разве там не говорится, что старший брат обязан оберегать младшего от трудов, непосильных оному, ибо долг сильного — защищать слабого? Эти эссе для меня словно твердый орех, для тебя же они подобны спелой сливе. Выступая с подобным предложением, я стараюсь вести себя как добрый моралист. Мне казалось, ты должен был обрадоваться.
— Так это… ты не должен… ну, в общем… — По части искусства спора Тиму не мог тягаться с младшим братом. Раскрасневшись, он строго посмотрел на Фиро. — Ты бы лучше применил свой изворотливый ум, чтобы делать домашние задания.
— Тебе стоило бы радоваться, что Хадо-тика в кои веки выполнил урок по чтению, — заметила Тэра, старавшаяся сохранить серьезное лицо, пока братья спорили. — А теперь помолчите оба, я хочу послушать сказителя.
...…обрушил На-ароэнну, и Мокри принял ее на щит из крепкого дуба, усиленный чешуйками крубена. Это было похоже на то, как если бы Фитовэо ударил копьем в гору Киджи или Кана обрушила свой огненный кулак на морскую гладь.
Нет лучше пути, как описать эту битву в стихах:
С одной стороны — поединщик от Гана,
На Волчьей был Лапе рожден он и вскормлен.
С другой — Гегемон всего Дара,
Последний потомок он маршалов древней державы.
Первый — гордость туземцев,
Островитян, потрясающих копьями смело;
Второй — воплощение бога войны Фитовэо.
Положит ли На-ароэнна предел всем сомненьям
О том, кто владыкою станет над Дара?
Иль поперхнется Кровавая Пасть
Куском человеческой плоти?
Меч бьется о меч, а палица щит сокрушает.
Стонет земля, когда два великана
Прыгают, бьются, врезаются с силой друг в друга.
Девять дней и девять ночей не кончалась
Та страшная схватка на одинокой вершине,
Боги же Дара сошлись на дороге китов,
Чтоб о воле судить тех героев…
Говоря нараспев, сказитель постукивал большой кухонной ложкой по скорлупе кокосового ореха, подражая ударам меча о щит; он подскакивал, взмахивая длинными рукавами то в одну, то в другую сторону и изображая в тусклом свете харчевни боевой танец героев легенды. Голос его становился то громче, то тише, в один миг гремел, в другой же становился усталым, и слушатели словно бы перенеслись в другое место и время.
...…Спустя девять дней и Гегемон, и король Мокри обессилели. Отражая очередной удар меча На-ароэнны, чье название означает «Конец Сомнений», Мокри отступил и споткнулся о камень. Он упал, меч и щит распростерлись по бокам от него. Теперь, сделав всего один только шаг, Гегемон мог размозжить ему череп или рассечь чело.
— Нет! — не сдержался Фиро.
Но Тиму и Тэра даже не зашикали на него, ибо были поглощены историей не меньше брата.
Сказитель одобрительно кивнул детям и продолжил:
...Однако Гегемон не сдвинулся с места, ожидая, пока Мокри встанет и поднимет меч и щит.
«Почему ты не положил конец поединку прямо сейчас?» — спросил тот, переводя дух.
«Потому что великий человек не заслуживает, чтобы жизнь его прервалась по воле случая. Пусть мир несправедлив, но мы должны стремиться его исправить».
«Ах, Гегемон! — воскликнул Мокри. — Я и рад, и огорчен, что встретил тебя!»
И снова устремились они друг на друга, на нетвердых ногах, но гордые сердцем…
— Вот это манеры настоящего героя, — прошептал Фиро, и в голосе его звучали восхищение и грусть одновременно. — Эй, Тиму и Тэра, вы ведь воочию видели Гегемона, правда?
— Да… Только это было очень давно, — прошептал в ответ Тиму. — Я ничего толком не помню, лишь то, что он и вправду был высоченным, а взгляд его странных глаз был воистину страшным. Мне тогда еще подумалось, какой же силой надо обладать, чтобы размахивать таким здоровенным мечом, что висел у него за спиной.
— Судя по всему, великий был человек, — сказал Фиро. — Такая честь сквозит в каждом его поступке, такое благородство по отношению к врагам. Как жаль, что они с папой не сумели…
— Чш-ш-ш, — прервала его Тэра. — Не так громко, Хадо-тика! Хочешь, чтобы все вокруг узнали, кто мы такие?
Фиро мог подначивать брата, но старшую сестру слушался, а потому понизил голос:
— Извини. Просто Гегемон выглядит таким храбрецом. И Мокри тоже. Нужно будет рассказать Ада-тике про этого героя с ее родного острова. Почему мастер Рути ничего не говорил нам про Мокри?
— Это все просто легенда, — заявила Тэра. — Сражаться без остановки девять дней и девять ночей — неужели ты можешь поверить, что такое и вправду было? Ну сам подумай: сказителя ведь там не было, откуда ему знать, о чем говорили Гегемон и Мокри? — Затем, заметив разочарование на лице брата, девочка смягчилась. — Если хочешь услышать подлинные истории про героев, я в свое время расскажу тебе, как тетушка Сото не позволила Гегемону причинить вред маме и нам. Мне тогда было всего три года, но я помню все так, словно это случилось вчера.
