— Детектив Коффи! — окликнула полицейского молодая женщина в штатском. — Мы закончили поиск отпечатков пальцев. — Энди застыла, ожидая продолжения. — Никаких результатов. Перила и леса сплошь покрыты отпечатками, но нам понадобится немало времени, чтобы исключить принадлежащие здешним рабочим и так далее. По-моему, игра не стоит свеч. Здесь работает слишком много народу.

— Так я и думал, — подытожил Джим. — Но попытаться все-таки стоит.

Коффи согласно кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Почти ничего, сэр. Лом, найденный в столовой, и пустая банка из-под краски начисто вытерты, как и подоконники в спальне. По-моему, преступник был в перчатках.

— Должно быть, насмотрелся детективов по телевизору, — предположил Джим.

Коффи хмыкнул и велел женщине продолжать.

— Офицер Бенсон обнаружил пару отпечатков подошв рядом с осколками люстры. Снаружи полно следов, но разобраться в них так же трудно, как в отпечатках пальцев. А еще мы нашли вот это! — Она протянула пластиковый пакет. — Он лежал на полу рядом с перевернутыми ящиками. Должно быть, преступник поранился, разбивая окно.

— Это мой платок, — разглядев содержимое пакета, заявила Энди. — Вчера я оцарапала пальцы и вытирала кровь платком.

— Почему же он оказался на полу?

— По моей вине, — вмешался Джим. — Я настоял, что Андреа… то есть миссис Вагнер нужна перевязка.

— И бросили платок на пол, таким образом загрязнив место преступления? — Коффи покачал головой. — Теперь нам придется занести его в протокол и отдать в лабораторию. — Он кивнул женщине-офицеру, отпуская ее.

— Джим тут ни при чем, — сказала Энди, когда женщина удалилась. Она знала, как устроен мозг полицейских. Они собирают незначительные обрывки разрозненных сведений, умножают два на два и… получают пять. — Он был… — Она заколебалась, зная, что ее слова в конце концов дойдут до отца. Она не намеревалась обсуждать свою частную жизнь с посторонними, но вместе с тем не могла допустить, чтобы детектив Коффи сделал неверные выводы. — Джим всю ночь был со мной, — наконец выпалила она.

Коффи беспечно пожал плечами и захлопнул блокнот.

— Я никого ни в чем и не обвиняю. — Он вновь обменялся взглядом с Джимом. Энди не смогла определить, что промелькнуло в его глазах — подозрение, сомнение или намек. А может, предостережение? Внезапно Коффи усмехнулся: — Разумеется, мнение лейтенанта может не совпадать с моим, — добавил он, упоминая об отце Энди так, словно тот по-прежнему служил в полиции.

После отъезда полиции Энди не стала терять времени.

— Время — деньги, — заявила она, не поддаваясь разрушительным чувствам жалости и досады. Ведь стоит хоть чуть-чуть расслабиться, и она разрыдается на виду у всей бригады! — А у нас слишком мало и того, и другого. Мэри и Тиффани, снимите люстру и уберите все осколки из столовой. А когда закончите, займитесь установкой сигнализации. Надо установить ее сегодня же — пусть воет так, чтобы смогла и мертвого поднять из могилы. Дот, вставь стекло в окно большой спальни. Пит, возьми Джима и Мэтью и отчисти краску со стен и камина. Букер, а ты поможешь мне в гостиной.

— Лучше я помогу тебе, — вмешался Джим, — а Букер пусть идет с Питом и Мэтью.

— Нет! — отрезала Энди тоном вспыльчивого сержанта.

Все застыли на местах и обернулись к ней. Они уже привыкли, что Энди обращается с подчиненными твердо, но вежливо. Ее просьбы всегда звучали как приказы, но до сих пор она не позволяла себе рявкать на рабочих.

— По-моему, я дала работу каждому, — она обвела стальным взглядом всех членов бригады — всех, кроме Джима. — Можете приступать! Только Букер и Джим не сразу бросились выполнять приказ. Букер в нерешительности стоял посреди вестибюля, переводя взгляд с Энди на Джима и обратно.

— Букер, — Энди кивнула в сторону лестницы, подгоняя его, — иди в гостиную и займись разбитой плиткой. Я сейчас подойду. — Дождавшись, когда он уйдет, она наконец повернулась к Джиму: — Я была бы признательна, если бы ты перестал оспаривать мои распоряжения на виду у бригады. Если тебе не нравится та или другая работа, будь любезен сообщить об этом, оставшись со мной наедине.

— Дело не в работе, — негромко отозвался Джим, глядя на нее, как на бомбу, готовую взорваться, — а в тебе. С тобой все в порядке?

— В полном.

— Ошибаешься. Ты напряжена, как наркоман в поисках очередной дозы. Давай поговорим, Андреа. — Он шагнул навстречу и протянул руки. — Разреши помочь тебе.

Она отступила, избегая прикосновений.

— Я не нуждаюсь в помощи.

— Каждому в тот или иной момент нужна помощь. — Джим опустил руки. — Жизнь слишком сложна, чтобы справляться с ней в одиночку.

— Я справлюсь сама, — упрямо повторила Энди.

Истина заключалась в том, что она была в отчаянии, жаждала помощи и была напугана этим — не меньше, чем словами «я люблю тебя» из уст Джима. Но она не будет рассчитывать на него, на его любовь или помощь — хотя бы потому, что умной женщине следует полагаться только на саму себя.

— Ну хорошо, я ошибся. Тебе действительно не нужна помощь, — Джим с трудом сдерживал гнев и обиду, стараясь понять Энди. На нее свалился слишком тяжкий груз, и она испугалась. Он видел страх в ее глазах, чувствовал его в поникших плечах и сжатых губах. Но как отчаянно она пытается сохранить лицо, подавить опасения и неуверенность! Ей сейчас очень тяжело, но ведь рано или поздно ее чувства вырвутся наружу. — Не буду настаивать, — негромко сказал он. — Сейчас не время и здесь не место для этого. Поговорим потом.

Энди так и не сумела понять, что прозвучало в его словах — обещание или угроза?

— Глазам не верю! Почти все плитки целы! — воскликнула Энди, у которой от облегчения закружилась голова. Казалось, с ее души свалился тяжкий груз. Она вновь обрела способность дышать. — Должно быть, преступник просто повалил ящики набок и разбил выпавшие плитки, а об остальных не подумал! — Она прикусила губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы.

— Значит, не все так плохо, как нам представлялось? — спросил Букер, тревожно наблюдавший за ней.

— Да, не все!

Замена поврежденной люстры и разбитых плиток все-таки потребует внушительных затрат, но это еще не катастрофа. Энди считала, что она сумеет выкарабкаться. Если она вовремя получит дополнительные плитки, если сигнализация обойдется сравнительно дешево, если больше ничего не случится, она сумеет удержаться в рамках сроков и бюджета!

Энди одарила помощника сияющей улыбкой, заставив его покраснеть:

— Это еще полбеды!

— Привет! — Стоя на лестнице, Энди улыбнулась двум рабочим на верхней площадке лесов, смывавшим красную краску со стены. — Кто-нибудь знает, где Джим?

Как обычно, Пит пробурчал нечто неразборчивое — это бурчание могло означать что угодно, — а затем указал вниз. Энди перегнулась через перила:

— Джим!

— В чем дело? — Джим выронил пропитанную растворителем тряпку и спрыгнул на пол. — Ты выглядишь гораздо лучше. Что случилось?

Энди невольно взяла его за руку, не замечая, что Пит и Мэтью бросили работу и наблюдают за ними.

— О, Джим! — Она сияла, как ребенок, которому подарили пони на день рождения. — Ты ни за что не догадаешься! Представляешь, плитки почти не пострадали! Разбилось всего штук сто, а остальные целы!

— Замечательно, милая! — Джим обнял ее, искренне радуясь известию.

Энди ответила на объятия и уткнулась лицом в грудь Джима, чтобы спрятать блестящие от восторга глаза. Его руки сжались, словно оберегая ее. Но тут Джим вздрогнул, почувствовав влагу у себя на груди.

— Андреа, что с тобой?

— Я не плачу. — Она улыбнулась и заморгала. — Просто я вдруг испытала такое облегчение… Это еще не катастрофа, и я почти счастлива! — выпалила она и обняла его за шею.

Их губы встретились. Поначалу легкий, поцелуй становился все более страстным, раздувая пламя, и без того грозившее выйти из-под контроля. Они уже не помнили о том, что стоят посреди вестибюля, где их могут увидеть. Одной рукой Джим обнимал Энди за талию, вторую ладонь положил ей на затылок — это был жест собственника, успокаивающий и требовательный одновременно. Она запустила пальцы в его волосы, и оба забыли обо всем на свете.

— Джим, мне так жаль, что я обидела тебя, — пробормотала она в краткий промежуток между поцелуями, — но я ужасно расстроена и…

— Ничего, детка, я все понимаю. Напрасно я настаивал на своем.

— Я так рада, что ты был рядом…

Их прервал громкий лязг и предостерегающий крик. Вскинув голову, Джим успел увидеть, как с помоста лесов на их головы падает большая банка. Он быстро отскочил, увлекая за собой Энди, и инстинктивно прижал ее к груди, закрывая собой. Банка гулко ударилась об одну из металлических перекладин и наконец, глухо стукнувшись об пол, покатилась по нему. Содержимое банки выплеснулось, окатив ноги Джима и Энди.

— Бог ты мой! — Рыжеволосая голова Мэтью показалась над краем помоста.

— Что это было, черт побери? — закричал Джим.

— Банка растворителя, — отозвался Пит.

С лестницы уже спускался Букер: Тиффани и Мэри выросли на пороге столовой.

— Что случилось?

— Все живы?

— Конечно, — поспешила заверить Энди. — Все в полном порядке!

— Нет, не все… — начал было Джим, но Энди знаком попросила его замолчать.

— Возвращайтесь к работе, — велела она, подталкивая Джима к входной двери. — Ничего страшного не произошло.

Едва оказавшись за дверью, Джим дал волю своему негодованию.

— А если бы эта чертова банка размозжила тебе голову? Почему она упала?

— Но ведь банка не задела ни тебя, ни меня, — Энди приложила пальцы к губам Джима. — Успокойся, никто не пострадал.

По крайней мере физически, мысленно поправилась она.

Случилось другое: они с Джимом перешагнули некий барьер в своих взаимоотношениях, переступили незримую черту и стали ближе друг другу. Решающий шаг сделала Энди. Возможно, ей давно пора было совершить этот поступок, забыть о своих опасениях, довериться Джиму. Если им предстоит не просто мимолетный роман, она готова впустить его в свою жизнь.

— В субботу я уезжаю на Лосиное озеро, к детям. Хочешь поехать со мной?

Глава одиннадцатая

Энди не знала, как дети отреагируют на визит незнакомца: ничего подобного прежде не случалось. Отца они помнили плохо: в то время, когда Энди развелась с мужем, дети были еще слишком малы — Эмили едва исполнилось три года, а Кристоферу шесть. К тому же Кевин изображал отца-трудоголика и редко бывал дома. Дети привыкли делить Энди только с ее работой. Сейчас она была готова к недовольству, настороженности, даже грубости, но, к ее облегчению, сын и дочь приняли Джима вполне дружелюбно.

Романтично настроенную двенадцатилетнюю Эмили покорила мужественная внешность и обаятельная улыбка Джима, на Криса произвел впечатление блестящий черный «харлей-дэвидсон». Только отец Энди оставил свое мнение при себе.

— Я слышал, у тебя с ним роман, — мрачно заметил Натан Бишоп, кивая в сторону Джима, который, забредя по пояс в воду, обучал Криса тонкостям управления серфером.

Энди обернулась к отцу.

— Вот как? От кого?

— У меня свои осведомители. — Старик свел на переносице клочковатые брови.

— На твоем месте я не доверяла бы сплетникам, — отозвалась Энди, но отец что-то забормотал о неблагодарных дочерях, не проявляющих должного уважения к родителям.

Впрочем, Энди уже не слушала его. Она наблюдала за сыном и любовником. Несмотря на свои пятнадцать лет, Крис казался особенно хрупким и беззащитным рядом с мускулистым и рослым Джимом. Уже не ребенок, но еще не мужчина. Держась за мачту, он внимательно слушал объяснения гостя, который бурно жестикулировал — судя по всему, рассказывая о том, как важно следить за направлением ветра. Вот Крис кивнул, и Джим отпустил серфер. Балансируя, Крис выпрямился. Серфер заскользил по воде. Приставив руку козырьком ко лбу, Джим одобрительно наблюдал за учеником, вот он что-то крикнул, когда парус опасно накренился.

Энди услышала громкий вздох где-то рядом и, обернувшись, увидела Эмили и ее не по годам развитую подругу Дженнифер: девочки сидели на причале, болтая босыми ногами в воде. Эмили была в шортах из обрезанных старых джинсов поверх ярко-розового купальника. Дженнифер щеголяла неоново-зеленым бикини, который Энди сочла слишком вызывающим и роскошным для тринадцатилетней девочки. Интересно, о чем думает ее мать, выпуская дочь из дома в таком виде?

— Клевый парень, — заявила Дженнифер, не сводя глаз с Джима. — Как думаешь, у него есть девушка?

— По-моему, он дружит с моей мамой, — Эмили улыбнулась Энди, поблескивая синими глазами. — Правда, мама?

— Да ну? — ахнула Дженнифер. — Миссис Вагнер, он и вправду ваш приятель?

Энди поправила темные очки, забавляясь при виде явного недоверия в глазах Дженнифер.

— Может, да, а может, и нет, — загадочно ответила она. — Я еще не решила.

Отец Энди, слышавший разговор, громко хмыкнул. Эмили засмеялась.

— Мама говорит, что нельзя заставлять мужчин ждать, — заметила Дженнифер. — Их легко отпугнуть, достойных мужчин встречается мало, поэтому женщина не может позволить себе привередничать, иначе останется одна.

Энди не сразу нашлась с ответом. Неужели матери позволено давать дочери такие советы?

— По-моему, ты слишком сгущаешь краски. — Она перевела взгляд на собственную дочь, с уважением взирающую на умудренную житейским опытом подругу. — В наше время женщины обязаны быть разборчивыми, — начала она, осторожно выбирая слова. — Нельзя вешаться на шею первому попавшемуся мужчине. А если уж выбирать не из кого, можно вообще отказаться от этого занятия.

— Но ведь тогда останешься одна, — возразила Дженнифер. — Кто же в таком случае о тебе позаботится?

— Моя мама сама может о себе позаботиться, — вмешалась Эмили, — что она и делает. И потом, она не одна: у нее есть я, Крис, Кайл, дедушка, тетя Натали, дядя Лукас и друзья.

Энди улыбнулась: суждения дочери были вполне логичны. И хотя одно лето в обществе тринадцатилетней кокетки ей не повредит, на всякий случай все-таки необходимо поговорить с Эмили о мальчиках и поцелуях.

— Я разговаривал с Коффи, — сообщил отец Энди, когда девочки увлеклись своим разговором. Энди постаралась сделать невозмутимое лицо.

— С Коффи? — вежливо переспросила она таким беспечным тоном, что ее отец явно разочаровался. — Классная работа, папа!

— Не дерзи, детка! Ты понимаешь, что я имею в виду. Коффи считает, что между тобой и Николоси что-то есть. — Румянец ярко вспыхнул на загорелых скулах старика. — А еще Коффи доложил, что, по твоим словам, ты провела с ним ночь.

— Ну и что тут такого?

Отец побагровел, на миг отвернулся, а когда вновь взглянул на Энди, его глаза были прищурены, рот сухо сжался. Именно с таким выражением лица он почти сорок лет вытягивал признания из преступников Миннеаполиса.

— Это правда?

— Это тебя не касается, — твердо заявила Энди, — но если хочешь знать — да, правда! И я намерена повторить эту ночь.

— Ни в коем… — взревел старик, но вовремя понизил голос, вспомнив о сидящих поблизости девочках: — Только не в моем доме!

— Разумеется, — согласилась Энди. — Здесь же дети.

— Тебе следовало вспомнить о них несколько дней назад, прежде чем связываться с этим… — Он осекся и не договорил.

— Папа, в твоих советах я не нуждаюсь и не намерена спрашивать их впредь!

— Черт побери, ты же порядочная женщина, мать троих детей! Ты не должна вести себя как… как…

— Как женщина? — подсказала она, выпрямилась в шезлонге и повернулась к отцу. — Папа, я просто сделала то, чего ты желал мне в течение последних восьми лет.

— Ничего подобного я тебе не желал!

— Неправда, — возразила Энди, почувствовав его замешательство. В словесных баталиях с отцом ей редко доводилось побеждать. — Разве не ты советовал мне найти себе мужчину? Вот я и нашла его! — Она развела руками, всем видом побуждая отца признать ее логику.

— Значит, он готов жениться на тебе?..

Энди закатила глаза.

— Об этом мы еще не говорили. Но если он сделает мне предложение, знай: я откажусь! — В глубине души она сомневалась в собственных словах. — Больше я никогда не выйду замуж!

— Женщине необходим мужчина, способный позаботиться о ней, — упрямо возразил Натан, — особенно женщине, у которой есть дети.

— Ты рассуждаешь точь-в-точь как мать Дженнифер. — Энди попыталась обратить разговор в шутку, но отец не поддался, и она сухо добавила: — Я сама могу позаботиться о себе и о детях, папа, — до сих пор мне это удавалось! — Она положила ладонь на голое худое колено отца. — Эмили понимает меня, почему же ты продолжаешь спорить?

— Просто я хочу видеть тебя счастливой, Андреа!

— Знаю, папа. Но я и так счастлива, — заверила она, удивляясь, почему эти слова кажутся ей сейчас ложью. Поднявшись, она поцеловала отца в макушку. — Надеюсь, этот разговор останется между нами? — осведомилась она и, увидев недоуменный взгляд отца, пояснила: — Я не хочу, чтобы ты заговаривал с Джимом о женитьбе.

— Отец вправе узнать намерения друга своей дочери.

— В этом случае беспокоиться следует не о намерениях Джима, а о моем желании. А я не желаю выходить замуж! — Эти слова прозвучали уверенно, как в первые дни после развода. — Постарайся вместе с Джимом зарубить это себе на носу!

— Ладно, посмотрим, детка.

— И перестань называть меня деткой — мне уже не шестнадцать лет, а тридцать восемь! Я не хочу, чтобы ты задавал вопросы или вмешивался в мои дела — пусть даже для моего блага, ясно?

Натан Бишоп нахмурился.

— Ясно, — нехотя откликнулся он.

— Вот и хорошо! — Энди обернулась к девочкам: — Вы идете со мной? Пора готовить обед.

Разумеется, отец не сдержал обещание. Перед сном, выйдя из спальни за стаканом воды, Энди выглянула в окно на кухне и увидела, что отец и Джим сидят на веранде в окружении противомоскитных свечей. Отец Энди посасывал сигару, Джим потягивал бренди из стакана. На первый взгляд оба казались спокойными, почти расслабленными, но, судя по напряженным позам, разговор шел серьезный.

Первым побуждением Энди было выбежать из дома, схватить отца за ухо, увести его в комнату и хорошенько отчитать. Именно так поступили бы мама и Натали. Но Энди обладала более мягким характером. Она задумалась: в ответ на ее возмущение отец может заявить, что ничего наобещал ей. И кроме того, Джим, как он как-то выразился, уже взрослый мальчик. Он вполне способен справиться с ситуацией самостоятельно. Если Джим выдержит бой с ее отцом, значит, на него можно положиться. Энди выпила воды, поставила стакан на сушилку и вернулась в спальню.

— Он и в самом деле твой приятель, мама? — спросила Эмили, когда они улеглись в постель. — Ты не пошутила?

— Нет, не пошутила, — отозвалась Энди и поцеловала дочь в макушку. — Надеюсь, ты не против?

— Пожалуй, нет, — после минутного раздумья ответила девочка. — Он хороший. Мне он нравится, да и Крису тоже — он сказал это, пока мы мыли посуду. Крис говорит, что Джим разговаривает с ним как со взрослым — о строительстве и о том, что на следующий год Крис сможет поработать, если ты разрешишь, потому что многие мальчики начинают подрабатывать на стройке с шестнадцати лет. Крис спросил, откуда у него шрамы.

Энди затаила дыхание. Она еще не успела расспросить Джима о шрамах, но любопытством не уступала своим детям.