— Так лучше, не правда ли? — спросила Энди, поворачивая выключатель. — Приглушенное освещение успокаивает.

Джим отметил последнее слово, уже начиная нервничать.

— Будьте как дома, — предложила Энди, сверкнув мимолетной улыбкой. — Располагайтесь поудобнее, можете положить ноги на стол. Эта мебель выдерживала и не такое. — Она поставила поднос на журнальный столик перед диваном и села, поджав под себя одну босую ногу. Плетеный поднос был застелен бледно-голубой салфеткой, на нем стояли чашки тонкого белого фарфора с рисунком голубых цветов, тарелка с печеньем, хрустальный графин и два бокала. — Садитесь же, — повторила Энди, похлопав ладонью то дивану рядом с собой. Джим послушался. — Вам добавить бренди в кофе или налить в бокал? — спросила она, потянувшись к графину.

Внезапно Джим встрепенулся. Приглушенный свет, мягкая музыка. Приглашение располагаться поудобнее. Босые ступни Энди. Графин. Происходящее напоминало сцену из старых фильмов с Роком Хадсоном и Дорис Дэй, где Дорис неизменно играла роль девственницы, решившей пойти на компромисс, — с той лишь разницей, что сейчас в роли смущенной девственницы выступал Джим.

Он взял Энди за руку, мешая поднять графин. Энди вздрогнула и застыла, ожидая продолжения.

— Вы случайно не пытаетесь соблазнить меня?

Энди вспыхнула и закусила губу. Возможно, она поспешила с выводами? Она не рассчитывала, что Джим потребует объяснений, просто надеялась, что он в конце концов поймет намек и возьмет инициативу в свои руки.

Медленно-медленно он провел пальцами вверх по ее руке, плечу и подбородку. Приподняв его мозолистым пальцем, он заставил Энди повернуться к нему лицом. Она потупилась.

— Смотрите мне в глаза, — мягким тоном приказал он, и она покорно подняла глаза. Увидев в них искры, Джим вполголоса чертыхнулся: — Так и есть: вы пытаетесь соблазнить меня.

— Ну и что?

Уголки рта Джима дрогнули в насмешливой улыбке.

— Я мог бы возразить, заявить, что вы не за того меня принимаете, но… — (Энди затаила дыхание.) — Но мы оба поняли бы, что это явная ложь.

— Значит, до пай-мальчика вам далеко? Я правильно поняла вас? — (Джим кивнул.) — И вас можно совратить?

— Несомненно!

— В таком случае… — Энди придвинулась чуть ближе к его великолепным, обольстительным губам и опустила веки, ожидая поцелуя.

— Еще один вопрос. — Джим попытался отдалить неизбежное на еще одну восхитительную минуту ожидания.

Энди вздохнула и открыла глаза.

— Какой?

— Вы сможете уважать меня после этого?

Энди негромко рассмеялась.

— Все зависит от того, как вы себя поведете, — сообщила она и прижалась к его губам, торопясь изведать их вкус. Подсказок Джиму не потребовалось — он знал, что надо делать дальше.

Его ладонь скользнула с подбородка на щеку Энди, пальцы коснулись шелковистых волос на ее виске, слегка потерли изгиб скулы. Энди не знала, как долго продолжался поцелуй — секунду, минуту или час, но он был настоящим: то нежным, умоляющим, то страстным и безжалостно требовательным. Его губы ласкали и ранили, язык дразнил и соблазнял, вызывая то ошеломляющее блаженство, то невыносимое возбуждение.

Наконец Джим отстранился и уставился в глаза Энди. К этому времени оба они лежали на диване, своим весом Джим вдавливал Энди в голубые подушки, поместившись между ее ног. Его пальцы запутались в ее коротких светлых волосах. Оба раскраснелись и тяжело дышали, охваченные предвкушением.

Джим приподнялся на локтях.

— Ты уверена, что потом не пожалеешь? — прошептал он.

Энди кивнула. От решительного шага ее удерживало лишь одно сомнение.

— Я не предохраняюсь, — пробормотала она робко и вместе с тем решительно, как подобало современной женщине. — Но у меня есть…

— И у меня тоже. — Он усмехнулся. — Без них я никогда не выхожу из дома.

Энди с улыбкой приподнялась с дивана навстречу и обхватила ладонями его лицо.

— Тогда замолчи и поцелуй меня, — приказала она, приникая к его губам.

— Слушаюсь, мэм, — хрипло пробормотал Джим, выполняя приказ.

Он просунул одну ладонь под голову Энди, а другой подхватил маленький упругий холмик ее груди, продолжая осыпать ее поцелуями — нежными и сладкими, страстными и легкими, быстрыми и медленными. Он осторожно касался губами ее щек и закрытых век, впивался в шею и грудь, жадно вбирал в рот сосок.

Энди стонала и выгибала спину, умоляя о большем, требуя и изнывая от нетерпения. Ей хотелось испытать все, что он только мог дать, все, в чем она отказывала себе и в чем нуждалось ее изголодавшееся тело. В его объятиях она казалась пламенем, вся трепеща от страсти и бездумного, болезненного желания. Джим ощущал ее жар через плотную джинсовую ткань.

— He торопись, милая, — пробормотал он, пытаясь успокоить ее. — У нас впереди вся ночь.

Энди запустила пальцы в густые пряди его волос.

— Скорее! — Она прижалась к нему. Против такой мольбы Джим не смог устоять.

Он сполз с дивана и встал перед ней на колени. Застонав, Энди потянулась к нему и вцепилась обеими руками в его футболку. Осторожно уклонившись, Джим умело отстегнул лямки ее комбинезона и быстро справился с рядом металлических пуговиц. Вскоре пыльный, перепачканный краской комбинезон уже лежал на полу. Под ним на Энди оказались простые белые трусики в розовый цветочек и такая же майка. Майка вскоре полетела на пол. Трусики были высоко вырезаны по бокам и прикрывали лишь самые сокровенные уголки ее тела. Джим благоговейно провел кончиками пальцев по ее длинным ногам, узким бедрам, плоскому животу, маленькой груди с торчащими розовыми сосками. Он не спешил, желая насладиться этими ласками, но Энди схватила обеими руками его ладонь и положила к себе на живот.

— Прикоснись ко мне…

Со сдавленным стоном Джим обхватил ладонью ее холмик. Жар был невыносимым. Опаляющим. Он просунул пальцы под влажную ткань, легко поглаживая шелковистые завитки. Энди вскрикнула, дрожь прошла по всему телу. Но одного прикосновения ей было слишком мало.

Схватившись за резинку трусиков, Джим торопливо стянул их с Энди и отшвырнул на пол. Прежде чем они приземлились точно на смятый комбинезон, Джим помог Энди сесть на диване и придержал ладонями ее широко раздвинутые ноги. Нежные складки между ними набухли и влажно поблескивали, истекая соком. Придвинув Энди ближе к краю дивана, он обнажил крохотную бусинку чувствительной плоти, а затем склонился и коснулся ее губами.

Энди вскрикнула и отпрянула, но Джим удержал ее, обняв одной рукой за талию и ожидая, когда крик повторится. Наконец, когда Энди ослабела от стонов и наслаждения, он отпустил ее и расстегнул собственные джинсы.

Зная, что теперь ей не хватит сил даже на то, чтобы пошевелиться, он быстро облачил свое достоинство в презерватив, который держал под рукой, в кармане джинсов. Покончив с этим делом, Джим вновь придвинул Энди на край дивана, подсунул ладони под ее ягодицы и вошел в нее одним быстрым движением.

Она кончила мгновенно, в ослепительно яркой вспышке страсти, которая отбросила ее на спинку дивана. Эта бурная реакция не оставила Джима равнодушным. Он сумел нанести всего три удара, прежде чем взорвался сам, в беспамятстве впиваясь ногтями в нежную плоть ее ягодиц. Оргазм продолжался бесконечно, изматывая его, опустошая, обжигая от макушки до ступней. А когда все было кончено, сил у него осталось лишь на то, чтобы посадить Энди поудобнее и зарыться лицом в ее колени.

Несколько минут они молчали и не шевелились. Джим стоял перед диваном на коленях, со спущенными джинсами и плавками, распростертая Энди лежала перед ним. Оба тяжело дышали, усмиряя бешено бьющиеся сердца.

Он первым пришел в себя и поднял голову, вопросительно глядя на Энди из-под приподнятых бровей.

— Это не только моя заслуга, — произнес Джим, и Энди ответила ему недоуменным взглядом. — Я знаю толк в таких делах, — пояснил он, поднимаясь с пола и садясь рядом с ней, — но не настолько же!

Энди улыбнулась.

— Ты был великолепен!

— Несомненно, — подтвердил он с горделивой усмешкой, — но я имел в виду совсем другое. Ты вспыхнула прежде, чем я успел прикоснуться к тебе. — Протянув руку, он осторожно задел пальцем сосок. Тот мгновенно набух, превратившись в твердую бусинку. — По-моему, ты еще не насытилась.

Сконфузившись, Энди прикрыла грудь рукой.

— Просто у меня давно этого не было.

— Давно? — переспросил он и накрыл ладонью островок шелковистых светлых волос между ее бедер. — Как давно?

Энди вновь ощутила нарастающую дрожь.

— Несколько лет.

— Значит, больше года? — Джим остро чувствовал ее реакцию. Энди кивнула. — Два года? — Он осторожно погладил ее холмик одним пальцем. Энди закрыла глаза. — Или три? — Энди ахнула, ощутив, как его палец спустился ниже. — Или еще больше?

— Восемь, — простонала Энди.

— Восемь лет?! — Рука Джима застыла. — Значит, восемь лет ты обходилась без секса? — Энди кивнула и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон. — Бедная моя, — пробормотал он, потрясенный до глубины души. — Неудивительно, что ты так изголодалась! — Обняв Энди за талию обеими руками, он посадил ее к себе на колени и подхватил ладонями ее груди, слегка сжимая их. — Малышки, — пробормотал он, целуя капризно оттопыренный розовый сосок. Ладонь скользнула вниз, к узкой талии и изгибу бедра. — Восхитительное тело! — Его рука прошлась по ноге до колена, а затем вновь начала подниматься вверх, пока большой палец не коснулся чувствительной плоти между бедер. — Какая прелесть…

Энди смущенно покраснела и прижала пальцы ко рту Джима, умоляя его замолчать.

— Но ведь это правда, — возразил он, продолжая ласки. Не сводя глаз с Энди, он взял ее за руку и положил между ног. — Потрогай сама!

Энди попыталась вырвать руку, но в конце концов покорилась и в наслаждении запрокинула голову.

— Вот так… — бормотал Джим, обжигая ее взглядом.

Энди вновь пришла в неистовство, ее бедра судорожно забились, кровь стремительно заструилась по венам, дыхание сбилось, стало кратким и отрывистым. Не прошло и минуты, как Джим понял, что больше не выдержит. Торопливо упаковав свое достоинство во второй презерватив, он приподнял Энди и вошел в нее. Она ахнула и схватила его за плечи, впиваясь ногтями в ткань футболки. Ощущение заполненности было неизъяснимым.

— А теперь помедленнее, детка. Успокойся, — попросил Джим, двигаясь в унисон с ней. — Тебе придется наверстывать слишком многое.

К остывшему кофе они так и не притронулись. Фарфоровые чашечки по-прежнему стояли на своих местах на плетеном подносе, а вот бренди пришелся кстати, помогая увлажнить самые интимные местечки тел. Они предавались любви на полу, на пестром потрепанном ковре. Оседлав Джима, Энди доводила его до помешательства, одновременно лаская собственную грудь. Они стояли за диваном, склонившись над его спинкой — в этой позе у Джима появилась возможность одновременно вонзаться в Энди и ласкать ее обеими руками. Они занимались любовью на лестнице, где Энди держалась за перила, и под душем, под струями прохладной воды, охлаждающей перегретые тела, и в постели, где наконец пришла очередь Джима извиваться и стонать, пока Энди работала языком и губами.

Они любили друг друга всю ночь, смеясь и обмениваясь нежностями, намеренно медля и задыхаясь от спешки, проявляя богатое воображение, давая волю жажде и необузданной страсти, и наконец под утро так устали, что уже не в силах были пошевелиться. Так и заснули, сплетясь в объятиях на сбившихся в ком простынях.

Глава шестая

Прежде надежные «внутренние часы» Энди в это утро подвели ее. В сером предрассветном сумраке она проснулась на миг, услышав, как Джим сполз с постели и начал одеваться.

— Спи, — пробормотал он, когда Энди попыталась подняться, и она послушно уткнулась лицом в подушки и погрузилась в сладостный сон.

Пробудилась Энди лишь несколько часов спустя и сдавленно чертыхнулась, обнаружив, что сквозь занавески бьют яркие лучи солнца. Время близилось к девяти.

В этот день Андреа Вагнер впервые опоздала на работу. Все остальные — все до единого! — явились вовремя.

При виде лоснящегося черного «харлея», принадлежащего Джиму, припаркованного рядом с обшарпанным «фольксвагеном» Дот, Энди прижала ладонь к животу, пытаясь успокоиться. Предвкушение, нетерпение, смущение и страх — все смешалось в ее душе. Эта встреча наверняка вызовет у обоих мучительную неловкость.

Вчера ночью она лежала в его объятиях, вытворяя такое, на что никогда прежде не отваживалась — даже с отцом ее детей. Вчера ночью она внезапно пробудилась к жизни и обнаружила в себе то, что так долго пыталась игнорировать. Но утром Энди твердо решила вести себя с Джимом как ни в чем не бывало — неважно, что на ее теле остались следы его любви. Внутренняя поверхность ее бедер покраснела и саднила, расцарапанная жесткой щетиной Джима. Чуть ниже талии остались крохотные лиловые царапины, правую грудь украшал внушительного размера засос. Болели те места тела, о существовании которых Энди почти забыла. И эта боль приводила ее в восторг.

Утром, увидев в зеркале свои встрепанные волосы, припухшие от поцелуев губы, раскрасневшиеся щеки и затуманенные глаза, Энди решила, что выглядит на редкость соблазнительно. А теперь она опасалась, что этот вид непременно выдаст ее.

Энди вспомнила о бывшей секретарше своего мужа. Никто и не подозревал, что у них роман, пока любовники не сбежали вместе. Но до тех пор все выглядело вполне благопристойно. Вероятно, ей следовало тогда проявить большую подозрительность?

Она заставила себя выбраться из машины и надеть пояс для инструментов. Уже взяв большой серебристый термос, Энди вспомнила, что в нем плещутся остатки вчерашнего кофе. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы перейти через улицу и зашагать по вымощенной кирпичом дорожке к особняку с таким видом, словно ей не впервой опаздывать на работу и прятать засосы под голубым платком, небрежно повязанным на шее.

— Доброе утро, Дэн, — поздоровалась она с каменщиком, стоявшим перед домом. Он деловито отдавал распоряжения своим подручным, которые сооружали леса вокруг башенки, готовясь к реконструкции ее кирпичной отделки. — Как дела?

— Похоже, работы здесь меньше, чем кажется на первый взгляд. Надо только почистить кладку, добавить пару кирпичей и несколько шлепков раствора — вот и все! — Дэн похлопал по кирпичной стене. — В старину каменщики знали толк в своем деле.

— Это точно, — с улыбкой согласилась Энди: вести об экономии средств и времени всегда радовали ее. Кроме того, Дэн ничего не сказал по поводу ее внешнего вида — вероятно, просто ничего не заметил.

Правда, остальные члены бригады знали ее лучше, чем Дэн Джонстон. Некоторые из них ни за что не упустили бы возможности поддразнить босса! Энди расправила плечи и решительно зашагала к двери. Чем раньше все будет кончено, тем лучше!

— Берегись! — предупредил Букер, проходя мимо нее с панелью.

Энди улыбнулась молодому рабочему — он вряд ли станет поддразнивать ее. В ее присутствии Букер не мог связать и двух слов — то ли от робости перед начальством, то ли по какой-то другой причине. Тем не менее Энди была благодарна ему.

— Вчера вечером я осмотрела комнаты на втором этаже, — сообщила она, пока Букер прислонял панель к груде других, уже сложенных у подножия лестницы. Продолжая, говорить, Энди огляделась: нигде не было видно ни новых надписей на стенах, ни ее любовника. Энди отмахнулась от мыслей о Джиме. Она велела ему помогать Дот, значит, Дот и должна заботиться о его местонахождении. Происшествия прошедшей ночи никого не касаются. Ничто не изменилось! — Ты отлично поработал в ванной для прислуги, Букер.

Парень смущенно улыбнулся и покраснел.

— Когда закончишь перетаскивать панели, зайди ко мне, — попросила Энди. — Мне необходима твоя помощь.

От такой неожиданной просьбы молодой рабочий застыл столбом.

— Спасибо, — с признательностью пробормотал он, но Энди уже прошла в дом, не подозревая, каким ошеломленным взглядом ее провожают.

Пита Линдстрёма, плотника, она разыскала в гостиной. Тот поздоровался с ней сдержанным кивком, и Энди лишь кивнула в ответ, не желая мешать. Мэри Фри работала в столовой: стоя возле высокой стремянки, она наблюдала, как Тиффани бережно снимает с потолка гипсовую лепную розетку, чтобы провести электрический провод для люстры. Услышав шаги Энди, Мэри оглянулась.

— Кстати, мы получили плитку, которую ты ждала, — сообщила Мэри после обмена приветствиями. — Ее привезли час назад.

— Плитку? — Все воспоминания о прошедшей ночи на миг вылетели из головы Энди. Плитку, расписанную вручную, она ждала уже несколько недель и опасалась, что это ожидание затянется. — Где она?

— Наверху. — Мэри обеими руками приняла поданную ей гипсовую розетку. — Дот просила предупредить тебя, как только ты появишься.

— А мне она передала твой совет о том, что не следует злоупотреблять оргазмами, — вмешалась Тиффани, засовывая отвертку в отверстие пояса и доставая плоскогубцы. — По ее словам, ты опасаешься, что я пойду по твоим стопам.

Энди недоуменно вскинула бровь, вспомнив о недавно пережитых оргазмах.

— Стану мамочкой, — пояснила Тиффани, расплываясь в улыбке. — Сначала оргазмы, затем тесты на беременность, потом дети… И что в результате?

— Мама Тиффани! — безошибочно угадала Энди и через силу улыбнулась шутке, но сердце ее екнуло.

Вчера ночью они с Джимом пользовались презервативами. У него в кармане оказалось всего две резинки, но, к счастью, у Энди нашелся запас — вернее, не у нее, а в тумбочке у старшего сына. Эту коробку она обнаружила во время уборки, после того как Кайл уехал в Калифорнию.

Испытав шок и даже отвращение, как и подобало матери, узнавшей, что ее сын живет половой жизнью, Энди вскоре успокоилась: Кайл оставил презервативы дома — значит, не собирался заниматься сексом в Калифорнии. Значит, не следовало беспокоиться, что он совершит ошибку, за которую ему и какой-нибудь юной девушке придется расплачиваться всю жизнь. Тем не менее Энди решила побеседовать с сыном после его возвращения, хотя и понимала, что такой разговор вызовет неловкость у обоих. А затем она благополучно забыла о презервативах в тумбочке.

Вчера же ночью она дошла до того, что воспользовалась запасами сына! Вероятно, ее поступок был безнравственным. Она умрет от стыда, если ей придется отчитываться перед Кайлом за пропавшие презервативы! Но что оставалось делать? Она просто не могла позволить себе иметь еще одного ребенка — особенно от такого человека, как Джим.

Жгучий стыд огромной волной накрыл Энди. Она, Андреа Вагнер, самоотверженная мать троих детей, отдалась почти незнакомому мужчине! Она провела сказочную ночь с великолепным молодым жеребцом и наслаждалась каждой минутой. Но такое больше не повторится!..

По крайней мере до тех пор, пока она не успокоится и не купит презервативы. Господи, что на нее нашло? Вчерашняя ночь больше не повторится никогда!

— Ты неважно выглядишь, Энди, — заметила Тиффани, спускаясь со стремянки. — По-моему, сегодня утром тебе следовало бы подольше поваляться в постели. Предпочтительно с мужчиной, — она добродушно усмехнулась. — Лично мне такие забавы всегда поднимают настроение.

Энди всерьез опасалась покраснеть.