— Значит, Дот наверху? — спросила она у Мэри, не отвечая на пикантное замечание Тиффани.
— Да.
Эду пришлось ждать, пока они с Джимом не распакуют плитку, чтобы убедиться, что ее довезли в целости и сохранности.
— Пожалуй, я поднимусь наверх и сама осмотрю ее, — решила Энди, стараясь не думать о том, что Джим распаковывает плитку. Она собралась подняться наверх не для того, чтобы повидаться с ним, а чтобы проверить, как продвигается работа! В ее поступке нет ничего странного. Все идет как обычно! Если она переспала с Джимом, это ничего не меняет. Ее обязанности никуда не исчезли.
— Что-то Энди сегодня выглядит слишком уставшей, — услышала она голос Тиффани, уже шагая по коридору. — Как думаешь, с ней все в порядке?
— Она переутомилась. Дот говорит, что… — отозвалась Мэри, но тут визг пилы Пита заглушил ее слова.
Энди застыла у подножия лестницы, вцепившись в перила. Знать бы, что говорит Дот!
Дот — отнюдь не робкий подмастерье вроде Букера, не решающийся высказать свое мнение. Она ничуть не похожа на жизнерадостную Тиффани, не так сдержанна, как Мэри, не настолько угрюма и отчужденна, как Пит. Дот наблюдательна и смела. Она не постесняется высказать свое мнение о ночи безумного, опустошающего секса с мужчиной, с которым Энди едва знакома. С ее подчиненным.
Энди считала Дот подругой и сейчас опасалась упреков с ее стороны, но еще больше боялась услышать похвалу.
Натали и Дот часто сетовали на отсутствие личной жизни у Энди. Что, если Дот посоветует ей завязать с Джимом длительный роман? Нет, скорее всего, Дот напомнит ей о здравом смысле, объяснит: связь с Джимом Николоси не приведет ни к чему хорошему! Но если Дот не попытается образумить ее, от кого ждать помощи? Конечно, не от Натали! Сестра Энди давно советовала ей дать себе волю. «Ты это заслужила».
И вот результат! Все упущенное она наверстала вчера ночью. Что же дальше?
— Делай вид, будто ничего не случилось, — шепотом велела она себе, поднимаясь по ступенькам. — Ничего не было, ничего не было, ничего…
Она вдруг осеклась и застыла на пороге гостиной, лишившись дыхания, словно от удара в живот. Ей казалось, что она готова к встрече. Вчерашняя ночь миновала, наступил другой день, она уже взрослый человек и знает, как вести себя в подобных случаях. Но при виде Джима Энди поняла, что пропала.
Он стоял на коленях в профиль к двери. Солнечные лучи, льющиеся в высокое окно, озаряли его широкую спину и одну щеку, подчеркивали уверенные движения рук, опущенных в ящик. Крохотные пылинки, микроскопические частицы штукатурки и мраморной крошки, образовывали над его головой нимб, придавая ему почти мистический вид. Он был подобен древнегреческой Пандоре, открывающей шкатулку, чтобы выпустить в мир горе и… радость.
Энди заморгала, пытаясь прогнать очарование и мысленно приказывая себе не глупить. Он всего лишь мужчина, занятый работой, а она — его начальство. В происходящем нет ни капли мистики.
Джим вынул из ящика плитку, смахнул с нее крошки упаковочного материала, провел по гладкой поверхности ладонью и передал плитку Дот. Она сделала пометку в накладной и положила плитку на длинный стол. Поставщик стоял рядом со скучающим и недовольным видом, ожидая момента, когда бумаги будут подписаны и он сможет удалиться.
Энди стояла и думала лишь об одном: как прошлой ночью Джим прикасался к ней, ласкал кончиками пальцев, бережно проводил по ее телу ладонями, словно она была редкой и изысканной фарфоровой статуэткой…
Делать вид, будто ничего не произошло, оказалось труднее, чем она предполагала, гораздо труднее! Вздохнув, Энди расправила плечи и шагнула в комнату.
— Всем привет! — весело проговорила она, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Простите, я опоздала. — Она подошла к столу и принялась разглядывать плитки. — Какая красота!
Большинство плиток представляли собой квадратики со стороной в четыре дюйма, расписанные желтыми розами и зелеными листьями, и предназначались для отделки стен большой ванной, а еще несколько были расписаны так, что вместе образовывали большой букет, перевязанный розовой лентой.
— Идеальное сочетание, — заметила Энди, восхищаясь тонкой росписью и одновременно, точно невзначай, отворачиваясь от Джима. — Здесь все плитки? — спросила она у Дот. — Весь заказ?
— Похоже, да. — Дот вопросительно взглянула на Джима.
— Вот последняя, — Джим протянул Энди еще одну плитку. Дот заглянула в бумагу, которую держала в руке.
— Тогда все в порядке, — заявила она.
— В таком случае, может быть, вы все-таки подпишете накладные? — раздраженно осведомился поставщик. — Меня ждут и другие заказчики.
Энди и Дот обменялись взглядами.
— Все в порядке, — успокоила Дот. — На плитках нет ни единой царапины.
Энди взяла у поставщика бумаги.
— А вы не спуститесь со мной вниз и не посмотрите на фаянсовые изразцы кухонной печи? — спросила она, подписывая их. — Конечно, если у вас найдется время, — поспешно добавила она. Поставщик Эд принадлежал к старой школе: ему не нравилось иметь дело с женщинами, особенно с теми, которые способны принимать решения и отдавать приказы, но ради денег он был готов поступиться принципами. — Мне бы хотелось восстановить разбитые плитки, — пояснила она, — или, если это невозможно, заменить их.
— Нет проблем. — Эд забрал у нее накладные, отдал копии и сунул остальные бумаги в твердую папку. — В фургоне у меня есть каталоги компаний, специализирующихся на изготовлении фаянсовых изделий.
— Отлично! Давайте спустимся прямо сейчас, не будем терять время. Дот, поговори с Питом насчет отделки панелей в холле — пусть скажет, когда он закончит работу. — Энди направилась к двери. — Да, и еще… — Она помедлила и обернулась к Джиму, стараясь не смотреть ему в глаза: — Джим, сложи все плитки обратно в ящик — пусть полежат там, пока мы не займемся ванной. — Она сумела отдать ему распоряжение так, словно он был всего лишь рабочим. — А потом можешь закончить отделку каминной доски в большой спальне. — Энди перевела взгляд на Дот: — Или у тебя другие планы?
Дот покачала головой:
— Тебе решать.
Вот именно, мысленно подхватила Энди, выходя следом за поставщиком к лестнице, здесь решения принимаю я!
Дот разыскала Энди спустя полчаса. Скрестив ноги, та сидела на полу в кухне, с помощью отвертки развинчивая сосновый стол, в котором была укреплена большая фарфоровая раковина.
— Вот ты где прячешься! — с ходу заявила Дот. Энди даже не оглянулась. — А я думала, сегодня ты начнешь работу в большой ванной.
— Я решила подождать, пока Букер не закончит с ванной для прислуги и пока Джим не доделает все в большой спальне.
— Ясно. — Дот прислонилась к раковине и скрестила руки на груди. — Что случилось?
— По словам Эда, мы сумеем заменить разбитые фаянсовые плитки без лишних проблем, — сообщила Энди, ловко уклоняясь от ответа. — А вот раковина безнадежно потрескалась. Правда, все трубы и арматура в хорошем состоянии, как и стол. Дерево будет достаточно обработать шкуркой и покрыть лаком, и оно станет как новое.
— Он что, приставал к тебе?
— Кто? — Энди сунула отвертку в пустую банку, стоящую рядом. — Эд?
— Нет, не Эд! Мы обе знаем, что ты не в его вкусе. Он предпочитает более покладистых женщин.
— Ну и слава Богу! — решительно отозвалась Энди.
— Аминь, — кивнула Дот. — Значит, Джим приставал к тебе?
— Джим? — Энди напряглась, но не прекратила работу. — Конечно, нет! С чего ты взяла?
— Ты обдала беднягу холодом, вот я и подумала, что он заслужил такое обращение.
— Нет, — Энди не сводила глаз с болта, который вывинчивала, — он ни в чем не виноват.
Только в том, что заставил ее вспомнить о давнем прошлом.
— Может, это ты приставала к нему?
— С какой стати? Ой! — Отвертка выскользнула из рук Энди, и она ободрала костяшки пальцев о головку болта. — Смотри, что ты наделала! — Она подняла руку, показывая царапину, набухающую кровью. — Я чуть не выбила себе глаз. — Она сунула руку в карман, разыскивая платок.
— Он у тебя на шее, — подсказала Дот. Не задумываясь, Энди развязала узел.
— Щиплет, — пожаловалась она, вытирая кровь.
— Это наказание за вранье!
Энди вскинула голову:
— Ты о чем?
— Теперь мне все ясно: к тебе кто-то приставал!
Энди слишком поздно вспомнила о красноречивой отметине на шее.
— Ты спала с ним?
— Да, — честно призналась Энди и приготовилась к продолжительной нотации. В конце концов, она провинилась, затащив в постель почти незнакомого мужчину. Энди была твердо уверена, что Дот упрекнет ее в глупости.
— Пора заказывать шампанское, — заявила Дот. Энди изумленно воззрилась на подругу.
— Ты что, сговорилась с Натали?
— Нет. Но почему ты спрашиваешь?
— Просто так, — Энди покачала головой, — просто так. — Она потупилась, теребя платок. — А я думала, ты объяснишь мне, какую глупость я совершила.
— Разве это глупость?
— А разве нет?..
— Неужели он не предохранялся?
— Предохранялся, конечно! — Энди вспыхнула.
— Большинство мужчин об этом и слышать не хотят, — известила ее Дот. — Тебе понравилось?
— Тебя это не… — возмущенно начала Энди, но тут же осеклась со вздохом. — Да, — призналась она, заливаясь густым румянцем. — Это было… — она с трудом подыскала верное слово, — бесподобно.
— Может, кто-нибудь из вас нарушил клятву верности? — (Энди отрицательно покачала головой.) — Ранил своих близких?
— Кажется, нет, — с расстановкой выговорила Энди.
— Тогда в чем же проблема?
— Во-первых, я старше его.
— Всего-то на пару лет, — Дот пренебрежительно усмехнулась.
— И кроме того, он — мой подчиненный!
— Ну и что?
— Романы с подчиненными могут помешать работе.
— А это уже зависит от тебя.
— И потом, я не стремлюсь к длительной связи.
— А ты подумала о том, что он к ней тоже не стремится?
Энди многозначительно кивнула.
— Но разве такая связь не выглядит… — она замялась и пожала плечами, — слишком пошло?
— Это тебе решать! Но мое мнение: не упускай шанс.
Энди вздохнула:
— Именно это я и боялась услышать.
Глава седьмая
Джим обрабатывал шкуркой высохший мраморный клей и распалял в себе праведное негодование. После ночи, проведенной вдвоем, после того, как Энди соблазнила его, она делала вид, будто едва помнит его имя! «Джим, сложи все плитки обратно в ящик!» Она обращалась к нему как к просто рабочему!
Он видел ее обнаженной, держал ее в объятиях, заставлял извиваться и стонать. И она отвечала ему страстными ласками. Как она смеет делать вид, будто ничего не произошло!
Джим всегда предпочитал самостоятельно определять границы взаимоотношений. Он устанавливал рамки и регулировал темп. Он привык к власти над женщинами: сестры считали, что не слишком взыскательные подруги избаловали его. Обычно Джиму попадались более покладистые женщины, чем Андрея Вагнер. Никаких осложнений не возникало.
А сейчас Энди отмахнулась от него, словно от какого-то досадного напоминания о бурном сексуальном приключении.
Да, все произошло чересчур стремительно! Возможно, ему не хватило времени быть более откровенным? Но с такими мелочами можно разобраться и попозже. Важно то, что прошедшая ночь принесла небывалое удовлетворение им обоим — в этом Джим был уверен. Будь он проклят, если позволит Энди превратить ее в случайную — первую и последнюю — встречу!
Джим скомкал в кулаке кусок шкурки и, со сдавленным проклятием швырнув его об стену, направился к двери, вознамерившись немедленно найти Энди и во всем разобраться.
Но Энди опередила его, войдя в комнату прежде, чем он успел отойти от камина.
— Мы можем поговорить? — негромко спросила она, смущенно улыбаясь.
Негодование Джима тут же утихло, сменившись острым желанием схватить эту женщину в объятия. Но уязвленное мужское самолюбие удержало его на месте.
— Ты босс, — он небрежно пожал плечом. — Слушаю.
Энди прикусила губу.
— Ты сердишься? Похоже, я это заслужила. Извини, — просто произнесла она. — Я не хотела тебя обидеть.
— Я не обиделся, — возразил он, несмотря на подозрение, что именно это и произошло. Все когда-нибудь случается в первый раз. — Но в одном ты не ошиблась: я действительно сержусь, — продолжал он, пытаясь выиграть время.
— Мне очень жаль. — Энди прошлась по комнате и остановилась перед ним. — Я хотела бы начать все заново.
— С какого момента? — Джим удивленно приподнял бровь.
— С этого утра. Я вела себя… непростительно и стыжусь этого.
— А как насчет вчерашней ночи? Разве о ней ты не сожалеешь? — Его голос прозвучал холодно и бесстрастно, словно ответ Энди его не волновал. — И не стыдишься?
Энди нахмурилась, обдумывая вопрос. Джим затаил дыхание.
— Пожалуй, мне следовало бы стыдиться, — выговорила она, и Джим испытал болезненный укол. — Но я считаю, что прошлая ночь была чудесной. Я не жалела о ней ни минуты.
Признание смягчило боль, но уязвленное самолюбие все еще взывало к мести.
— Тогда почему же утром ты сделала вид, будто не замечаешь меня?
— По глупости, — потупилась Энди. — Из-за неловкости. Дело в том, что я еще никогда… не спала с теми, кто работает в моей бригаде. Я не знала, как следует себя вести. И до сих пор не знаю.
Ей удалось обезоружить Джима: она держалась так застенчиво, мило и серьезно.
— И мне еще не доводилось спать с начальством, — признался он.
— Значит, я прощена?
И Джим сдался. Он не мог не простить Энди, видя, как она терзается и стремится загладить свою вину. Она стояла так близко, что он почувствовал аромат ее духов.
— Да, — кивнул он, взял ее за плечи и придвинул к себе.
— Нет! — Энди уперлась ладонями в грудь Джима, останавливая его. — Не здесь!
В нем вновь взыграло мужское эго.
— Почему? — подозрительно и раздраженно осведомился он.
— Нас могут увидеть, — пояснила она, словно Джим об этом и не догадывался.
Он тут же отстранился.
— А я думал, ты не стыдишься…
— Так и есть. — Она шагнула ближе. — Но мы находимся на рабочем месте. Это мой бизнес, мне нельзя терять авторитет. В таком деле женщине и без того нелегко завоевать уважение и добиться успеха. Представляешь, что произойдет, если кто-нибудь войдет сюда и увидит, что я целуюсь с подчиненным?
— Разве я для тебя просто подчиненный?
— В другом месте — нет, — не задумываясь выпалила Энди, но тут же спохватилась. — Не надо так смотреть на меня, — добавила она, увидев, что Джим нахмурился. — Ты же понял, что именно я хотела сказать.
Джим действительно все понимал, но все же засунул ладони в карманы и набычился.
— Бизнес есть бизнес, — продолжала убеждать Энди, подступая все ближе и невольно оттесняя Джима к камину. — А удовольствие — это удовольствие, и не следует их смешивать.
Внезапно Джим вновь почувствовал себя в роли Дорис Дэй в неизбежных сценах, когда Рок Хадсон оттеснял ее к столу, стене или дверце лимузина. Впрочем, сравнение было не совсем точным: в планы Рока обычно входило соблазнение, о котором Энди даже не помышляла. Тем не менее Джим почувствовал весь юмор ситуации и необходимость встать на защиту собственной добродетели.
Энди протянула руку и умоляюще прикоснулась к его груди.
— Подумай как следует, и ты сам поймешь, что я… — Энди ждала ответа.
— Что ты использовала меня? — осведомился Джим, с трудом сдерживая усмешку. — Решила сделать из меня игрушку для секса?
— Конечно, нет! — вспыхнула она, хотя именно на это и надеялась в глубине души. Она совсем не стремилась к длительным отношениям. — Чувства, которые я к тебе испытываю, гораздо сложнее. Я хотела бы, чтобы мы… продолжали встречаться.
— Видишь, я оказался прав.
Энди вспылила.
— Просто я предпочитаю никому не давать повода для сплетен! — со сдержанной яростью выпалила она. Джим явно не желал понять ее. — Но если бы я знала, что ты… — Ее остановил насмешливый блеск в глазах Джима. Энди прищурилась: — Что здесь смешного?
— Какая же ты все-таки хитрюга!
Минуту Энди ошеломленно таращилась на него. Что случилось с уязвленным самолюбием и гордостью?
— Значит, ты просто шутил? — Она хлопнула ладонью по груди Джима и шагнула назад. — Прекрасно, забудем об этом. Я передумала.
Джим схватил ее за запястье, не давая уйти.
— Андреа, милая, я внимательно все выслушал и согласен с тобой, только…
— Не смей подлизываться, негодяй! — Энди высвободила руку.
— Что у тебя с рукой?
Энди не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Просто царапина, — она спрятала перевязанную платком руку за спину. — А теперь уходи!
— Для царапины на платке осталось слишком много крови. Стой смирно, дай мне посмотреть. Отвесить мне пощечину сможешь потом, если захочешь.
— Я и не собиралась, — фыркнула Энди, пока Джим развязывал платок. — В отличие от некоторых, — добавила она, язвительно усмехнувшись, — я не поклонница грубой силы… — Внезапная боль заставила ее поморщиться и охнуть.
— Кровь запеклась, и платок прилип к ране, — пояснил Джим. — Надо отмочить его.
— Просто оторви, вот и все, — Энди зажмурилась. — Давай, я потерплю.
— Не могу.
Энди открыла глаза и оторвала платок от раны свободной рукой прежде, чем Джим успел остановить ее. Вновь выступила кровь, и Энди начала промокать ее платком.
— Дай сюда. — Джим отобрал у нее окровавленный кусочек ткани и бросил на пол, вытащил из своего кармана чистый носовой платок и прижал к руке Энди. — Где здесь аптечка?
— Послушай, это всего-навсего царапина, — возразила Энди. — Сейчас кровь остановится.
— Хочешь заработать заражение?
— Не беспокойся, в прошлом году мне делали прививку против столбняка.
— Так где аптечка? — настойчиво повторил Джим.
— В ящике с инструментами, — с нетерпеливым вздохом призналась Энди, понимая, что Джима ей не переупрямить. — В большой ванной.
Джим за руку провел ее в ванную и усадил на опущенную деревянную крышку фарфорового унитаза.
— Держи платок, — велел он и открыл ящик с инструментами.
Энди с удовольствием наблюдала, как он хлопочет, разыскивая аптечку. Несмотря на свое упрямство, Джим был удивительно милым. Энди не привыкла к мужской заботе — по правде говоря, кроме отца, о ней никогда не заботились мужчины. Бывший муж Энди предпочитал, чтобы все хлопотали вокруг него — он был уверен, что для этого и существуют жены. Энди слишком долго приспосабливалась к роли преданной жены и наконец решила больше не повторять эту ошибку. Она никогда не будет ничьей женой!
— Протяни руку, — велел Джим, опускаясь перед ней на колено и ставя рядом открытую аптечку.
Энди послушалась. Он убрал запачканный кровью платок.
— Похоже, кровотечение прекратилось.
— Я же говорила!
Джим вскрыл пакет с тампонами, пропитанными антисептиком.
— Сейчас начнет щипать, — предупредил он, прижимая тампон к ранке.
Антисептик действительно щипал, и Энди едва сдержала вскрик. Аккуратно промыв рану, Джим подул на нее, чтобы смягчить боль.
— Где ты этому научился?
— У моей сестры Дженет четверо детей, у Джесси — один. Выводы делай сама. — Он обтер тампоном пальцы и выдавил из тюбика немного антисептической мази, которой осторожно смазал царапину. Она уже начинала затягиваться, но Джим решил на всякий случай наложить повязку. — Чтобы в рану не попала грязь, — пояснил он, закрепляя бинт полоской липкого пластыря.