Себастьян знал самолеты как свои пять пальцев. Он мог бы устроиться на работу где угодно, даже в крупной авиакомпании, поэтому она удивилась, обнаружив его здесь. Лауре стало любопытно, почему он работает в этой хорошей, но небольшой компании, и она спросила с наигранной веселостью:

— Так значит, ты теперь служишь в авиакомпании «Мунфайер»? Я полагаю, главным пилотом, или, может быть, менеджером?

Услышав ее вопрос, Себастьян холодно улыбнулся. Его глаза оставались равнодушными и безжизненными.

— Я и есть авиакомпания «Мунфайер»,— ответил он тихим, ровным голосом.

— Ты? — Лаура изумленно оглянулась по сторонам.— Все эти самолеты твои? — Она никак не могла в это поверить.

Себастьян поджал губы.

— Все мои,— подтвердил он, затем добавил: — Я думаю, ты скоро поймешь, что я довольно сильно изменился, Лаура. Я уже не бродяга, как раньше.

Она еще раз окинула взглядом офис.

— Такой скачок. Ты меня удивляешь. Как тебе все это удалось?

Себастьян заметно напрягся, и ответ его был резок.

— Я полагаю, так же, как и тебе. Время шло, и я шел вместе с ним.

Опять он уклонился от ответа. Лаура отвернулась от него, покраснев от гнева и обиды. Так было всегда. Если она задавала ему вопросы о его прошлом, он отделывался общими фразами. Теперь она ясно понимала, что он делал это нарочно. Даже в начале их любви, когда все было так прекрасно, он построил между ними невидимую стену. Вопреки себе, она пошла в атаку, кипя от гнева.

— Я всего лишь хотела узнать, как тебе удалось так развернуться всего за два года, а ты ... Ты огрызаешься, словно я сую нос в твои сокровенные тайны!

Себастьян сжал челюсти.

— Я не думал, что тебе это так интересно, Лаура,— возразил он.— Если хочешь знать, я чертовски много работал, чтобы добиться всего этого. Бог знает, у меня ничего не было, кроме работы.— Осуждающе взглянув на нее, он продолжал.— Ничего. Ни семьи, ни любовницы, ни политической деятельности, поэтому я бросил все свои силы на эту компанию.

— Как удобно не иметь никаких обязательств! — ядовито заметила Лаура. Себастьян был сам виноват в своем одиночестве. Она не просила его уезжать.

Себастьян встал и подошел к окну. Он взглянул на нее через плечо.

— Ну, а ты чем сейчас занимаешься... помимо выживания? Хуа из агентства сказал, что ты приехала за какими-то покупками. У тебя своя фирма или ты поставляешь товары в какой-нибудь магазин?

Лаура пожала плечами. Она была рада, что разговор перешел на такую безопасную тему, как ее поездка в Таиланд.

— Наверное, и то, и другое,— ответила она.— Сейчас я работаю независимым агентом по закупкам для компании из Лос-Анджелеса.

— А, так значит, ты теперь живешь в Лос-Анджелесе. Раньше ты жила в Талсе, верно? Ты вышла замуж или просто потянуло на новые места?

— Не угадал.— Она заставила себя улыбнуться.— Когда заболел мой дядя, я поехала в Лос-Анджелес, чтобы ухаживать за ним. Появились разные обстоятельства, и, когда он умер, я просто там осталась.— Она опустила глаза.

Рассердившись на себя за чрезмерную эмоциональность, Лаура попыталась собрать волю в кулак. Она повторяла себе, что он погубит ее, погубит! Он и так уже причинил ей много боли. Своим уходом он нанес ей глубокие, незаживающие раны. Она не допустит, чтобы это повторилось. Ни за что на свете!

Лаура увидела, что Себастьян подошел к какому-то небольшому шкафчику. Он открыл дверцу и стал что-то искать. Наконец, он достал два бумажных стаканчика и подошел к кофеварке, которая стояла на маленькой тележке. Наполнив стаканчики горячим кофе, он протянул один из них Лауре. Лауру слегка подташнивало от раннего пробуждения, и она с благодарностью приняла бодрящий напиток. Но, сделав глоток, с неожиданной яростью поняла, что он налил в кофе бренди.

С сердитым восклицанием она поставила стаканчик на столик и уничтожающе посмотрела на Себастьяна.

— Ты что себе позволяешь? — В смятении от встречи с ним, Лаура выплеснула на него весь свой гнев.— Почему ты в такой ранний час накачиваешь меня алкоголем? — Она хорошо знала, что он сам перед полетом не позволит себе и капли. Без всякого сомнения, в его стаканчике был только крепкий кофе. Может, он пытался смягчить ее, еще раз склонить к мимолетной интрижке? Она не знала его намерений, и это ее пугало.

Пораженный ее вспышкой ярости, Себастьян секунду смотрел на нее с недоумением, потом пожал плечами.

— Мне показалось, что тебе это не повредит,— ответил он.— Когда ты увидела меня, ты вся побелела как привидение, и даже теперь любой бы заметил, что тебя еще трясет.

— Трясет? — Лаура выпрямилась.— Ничего подобного! — Она отказывалась признать, что встреча с ним выбила ее из колеи. Но даже эту ложь она выпалила слегка дрожащим голосом.

Себастьян вдруг схватил ее за руку. У него были теплые и сильные пальцы. Он так пристально посмотрел ей в глаза, что кровь прилила к ее щекам.

— Лаура! — шепнул он.

С криком негодования она вырвала руку и отвернулась в полном смятении. Почему она так злится и одновременно чувствует к нему такую нежность? Она еще никогда не испытывала такую сумятицу в чувствах и совершенно растерялась, не зная, как с этим справиться. Если он еще раз осмелится взять ее за руку, она даст ему пощечину. Это была ее единственная защита — но не от него, а от себя самой. Она чувствовала, что, если не будет защищаться, в конце концов сделает все, что он от нее захочет.

Видя ее протест, Себастьян только покачал головой.

— Боюсь, тебе пришлось тяжелее, чем мне.— Он помолчал, потом с грустью добавил: — По крайней мере, я был предупрежден. Я заранее знал имя моей клиентки... Я был готов, а ты ... для тебя это было полной неожиданностью.

— Ну, как бы то ни было, бренди мне совершенно ни к чему,— почему-то задыхаясь, выговорила Лаура.— Для этого случая достаточно будет одного кофе.

— Хорошо,— произнес Себастьян тусклым голосом. Он взял стаканчик и выплеснул горячительный напиток в раковину у одной из стенок. Он снова наполнил стакан кофе, на этот раз без добавок, и протянул его ей. При этом он неотрывно смотрел ей в глаза. Его взгляд смущал ее. От его близости ее трясло. Она чувствовала себя застенчивой школьницей на первом свидании с героем класса, и злилась на себя за это. Она хотела сдержать или, еще лучше, подавить в себе неудержимую тягу к человеку, который когда-то так глубоко ранил и унизил ее.

Она молча отвела глаза. «Перестань!» — мысленно приказала она себе. «Все кончено. Все умерло. И не пытайся воскресить это. Он такой же, как все остальные, и даже, вероятно, хуже многих, поэтому просто забудь. Он, а не ты, убил любовь, и, если у тебя есть мозги, ты не будешь ворошить прошлое». Но как же она хотела, чтобы он, как в старые времена, сжал ее в объятиях. Ее рука дрожала, когда она поднесла стаканчик ко рту. Кофе был хорош, но она почти не чувствовала его вкуса.

Наступила напряженная тишина. Неловкость висела в воздухе густым туманом. Если бы только он объяснил, почему тогда ушел, она была бы так ему благодарна. Может быть, тому была уважительная причина — она бы простила или, по крайней мере, поняла — но что-то удерживало ее от вопроса. Ее охватила какая-то робость. Вместе с гордостью она лишила ее дара речи. В отчаянии она поняла, что его жизнь больше ее не касалась.

— Ну, Лаура, нам пора,— сказал он. Взяв ее под руку, он вывел ее в коридор.— Хуа сказал, что тебе особенно интересны промыслы отдаленных селений.

Лаура кивнула.

— Я знаю несколько,— сказала она и назвала их.

С улыбкой Себастьян повел ее к бело-голубому самолету «Сессна», стоявшему у разверстой пасти ангара. Они прошли мимо нескольких служащих, которые поздоровались с ним. Он помахал им в ответ и на ходу продолжал:

— Да, это хорошие места, но там часто бывают туристы. Я знаю селения, которых еще не коснулась коммерция. Особенно одно — поселение племени Яо, которое находится примерно в тридцати милях на самолете от Чьенгмайя. Я хотел слетать туда с тобой сегодня. Думаю, тебе понравится.

Он подвел ее прямо к машине и потянулся, чтобы открыть люк с ее стороны.

— Мы полетим на этой штуковине,— объявил он,— и положим все твои покупки на заднее сиденье. Теперь подожди немного, мне нужно поговорить с помощником.

Он повернулся к человеку, который провожал их. На нем тоже была выбранная Себастьяном униформа — бело-голубой комбинезон. Пока Лаура ждала, Себастьян говорил с ним по-тайски, совмещая вопросительные интонации с более сложной тональностью языка. Лаура знала, что тайский язык очень сложен, в нем односложное слово может иметь до четырех значений в зависимости от окончания. Лаура не отличалась хорошим слухом и так и не смогла выучить язык. В результате она не имела понятия, о чем Себастьян разговаривает с этим человеком, но догадывалась, что это либо имеет какое-то отношение к другим клиентам, либо Себастьян спрашивал о состоянии двигателя этого самолета. Ответ, казалось, был неожиданным для Себастьяна, потому что он повернулся к ней с легким беспокойством на лице.

— Что, какая-то проблема? — Она смотрела на него с тревогой.— С самолетом все в порядке?

Себастьян кивнул.

— Абсолютно.

— Я просто подумала...— Лаура изучающе посмотрела на него.— Просто, когда ты закончил разговор, у тебя был обеспокоенный вид.

— Ничего страшного,— кратко сказал он.— По крайней мере, ничего, что имело бы отношение к тебе.— Он протянул ей руку. Одним рывком он помог ей влезть в кабину самолета.

Когда Себастьян устраивался на кресле пилота рядом с ней, ее сердце сжалось. Она снова увидела тревогу на его лице, но он почти сразу же поймал ее взгляд, и выражение его лица снова стало бесстрастным. Почти против своей воли Лаура напряженно улыбнулась ему.

Себастьян молча завел двигатель и выехал на взлетную полосу. Их самолет оторвался от земли и сделал круг над летным полем. Лаура не предполагала, что будет так волноваться, сидя рядом с ним. Она выпаливала первое, что ей приходило в голову, а Себастьян, поглощенный полетом, односложно отвечал ей.

Сердце Лауры ныло. Он был так близко, но она не могла до него дотронуться.

— Себастьян,— с трудом выговорила она,— я знаю, что с бизнесом у тебя все в порядке, но в остальном... какой была твоя жизнь эти два года? — Вопрос был дурацкий, но она понятия не имела, что еще сказать.

Ее слова почти потонули в шуме двигателя, но Лаура знала, что он их услышал. Однако, он не спешил с ответом. Он сосредоточенно смотрел на верхушки деревьев внизу, потом бросил взгляд на панель управления и снова перевел его на стремительно удалявшуюся землю. Сейчас он мог бы и ответить ей, но вместо этого лишь крепче сжал челюсти. На его виске пульсировала вена.

Наконец, глубоко вздохнув, он посмотрел на нее. Лаура увидела в его глазах уже знакомые ей гнев и грусть.

— Жизнь есть жизнь,— сказал он.— Она была всякой. Иногда плохой, иногда не очень.— Он отвернулся и долго смотрел на облака перед самолетом. Сезон дождей кончился, и они были белоснежные и пушистые. Самолет нырнул в одно из них, и они оказались в густом белесом тумане.

Наступила очередная пауза. Почувствовав, что больше не может вынести тишину, Лаура обратилась к нему с новым вопросом. Она знала, что скажет глупость, но это было лучше, чем гнетущее молчание.

— Ты счастлив?

Себастьян пожал плечами.

— Что такое счастье, Лаура? — С тяжким вздохом он продолжал: — Я слышал об одной фотожурналистке, которая покончила с собой, сделав серию фотографий людей с синдромом Дауна. Ее добило, что все эти идиоты были чертовски счастливы — первые счастливые люди, которых ей довелось увидеть. Она никак не могла понять, почему эти бедняги так счастливы, вот и свихнулась.

Лаура вскинула брови.

— Я не считаю, что обязательно надо стать идиотом, чтобы познать счастье,— возразила она.

— Возможно.— Себастьян сощурился в улыбке.— Но мне, Лаура, вполне хватает того, что моя жизнь интересна и разнообразна. Я занимаюсь своим маленьким делом, по возможности помогая другим, получая с этого доход и никому не мешая.— Выражение его лица стало жестким.— В любом случае, я не хочу быть довольным жизнью. Я считаю это коровьим существованием, впрочем, большинство людей ничем не отличается от скотов.

Глаза Лауры расширились, когда она услышала это хамское замечание. Но думала она о другом. В его голосе появилась горечь, которой никогда не было раньше. Интересно, что повлекло за собой такую перемену? Возможно, на него так подействовал его бизнес. Характер его остался бунтарским, но в нем появился какой-то холодный цинизм. Она посмотрела на него с грустной улыбкой.— Ты изменился, Себастьян,— заметила она.

Его глаза сузились.

— Правда? — холодно сказал он.

Лаура похолодела от его тона, но решила не отступать. Она должна была узнать, почему и как это произошло. Конечно, их это уже не касалось. Она напомнила себе, что их любовь давно умерла. Осталась лишь сестринская забота о нем. Она заставила себя в это поверить.— Да, правда,— продолжала она.— Ты стал мне совсем чужим. Больше, чем раньше, даже больше, чем когда я с тобой только познакомилась.

— Мы всегда были чужими, Лаура.— Он резко повернул штурвал.— Мы никогда до конца не понимали друг друга. Никогда.

— Мне кажется, в какой-то момент мы друг друга поняли,— возразила она.— Пусть ненадолго, но поняли. Я достаточно хорошо тебя помню, чтобы увидеть, что ты стал другим человеком.

— Ты тоже стала другой! — В его голосе была сдержанная ярость.— То, что случилось, уже случилось, Лаура... и ты сама это прекрасно знаешь. Он резко повернулся к панели управления, почти спиной к Лауре. Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы он случайно их не увидел. Она снова разозлилась. Он обращался с ней так, словно его обманули и бросили, а не ее. Какое право он имел говорить с ней так резко, с такой обидой? Если он страдал, то только потому, что непорядочно поступил по отношению к ней или другой женщине, которая любила его.

Сердце Лауры так громко билось, что из-за его ударов она почти не слышала гул двигателя. Она снова взглянула на его гордый, жесткий, точеный профиль. По ее коже побежали мурашки от острого желания. О, если бы тогда он не ушел, а остался с ней навсегда! Она была сильная женщина, и все же знала, что Себастьян — единственный мужчина, способный ее победить. Но теперь было уже поздно. Она бы все отдала, чтобы их роман рос и расцветал прекрасным цветком, но ему пришел конец. В отчаянии она поняла, что он давным-давно закрыл за собой дверь, а она повернула в ней ключ. Вместе с тоскливыми мыслями в ней нарастал гаев. Они слишком много значили друг для друга, чтобы все так кончилось. Вначале она была настороже, но Себастьян покорил ее теплом и силой своей любви. То, что он сделал потом, было невероятной жестокостью по отношению к ней. Он отнесся к ней как к случайной знакомой, несмотря на то, что было между ними. Она отдала ему всю свою душу, всю любовь, а он не дал ей ничего.

Ее щеки запылали. Она отвернулась к иллюминатору, чуть не плача от обиды и злясь на свои чувства, от которых ей никак не удавалось избавиться. Она ненавидела себя за слабость и боролась с ней. «Да ты совсем сошла с ума, девочка! После того, как он тебя бросил... ты дура, что все еще страдаешь по нему. Посмотри, что он с тобой сделал. Он и снова это сделает, если ты позволишь. Оттолкни его. Он вполне заслужил это». Но даже это самовнушение не помогало. Лаура поймала себя на том, что снова смотрит на него, как зачарованная. В отчаянии от своей слабости, она чуть не закричала.

Между тем, они достигли засушливой части Таиланда, удаленной от каналов и тропической влажности юга. Они пролетали над высокогорьем. Вместо залитых водой рисовых полей здесь были поля, на которых произрастал так называемый «сухой рис». Он выращивался в грязи, а не в воде, относился к совершенно другой зерновой культуре и был слегка клейким. Между холмами паслись стада деревенского скота.

Тень их самолета проносилась маленьким крестообразным облачком над согнутыми спинами крестьян, возившихся на рисовых полях. Глаза Лауры наполнились слезами, когда она вспомнила, как давным-давно они с Себастьяном так же летели к лужайке, которую он обнаружил между холмами к югу от Чьенгмайя. Он посадил арендованный самолет на заброшенное, полузаросшее летное поле, и они устроили пикник. Расстелив скатерть на траве, они с аппетитом ели острые местные блюда, которые Себастьян взял с собой. Весь день она провела в его объятиях, зная, что с ней единственный человек, которого она любит. В тот вечер, когда она вернулась в свою квартирку, ее голова кружилась от счастья. Весь день он шептал ей на ухо слова любви и сказал ей, что мечтает на ней жениться. Он сказал, что женится на ней, как только уладит какие-то дела — это займет не больше месяца. Однако, через три недели он исчез и вернулся в ее жизнь только через два года, чужим человеком, которого она наняла на день.

Лаура глубоко вздохнула и попыталась выбросить из головы эти сладостные, печальные воспоминания. Ей было невыносимо тяжело сидеть рядом с ним и вспоминать прошлое. Она не знала, как переживет этот день. Ей надо было отказаться от его услуг и найти другого пилота. Но было поздно. Они были вместе в этом самолете, земля осталась далеко внизу, и бежать было некуда.

Чтобы прийти в себя, Лаура набрала в легкие свежего разреженного воздуха. Стиснув зубы, она заставила себя забыть прошлое, которое причиняло ей такую боль. Теперь она деловая женщина, или, по крайней мере, пытается ей стать, и ей надо выполнять свои обязанности. Она не позволит дурацким желаниям помешать ее успеху. Она прикажет своим мозгам приструнить разволновавшееся сердце.

Лаура посмотрела вниз на горные вершины. У подножия одной из гор она увидела скопление домиков с остроконечными крышами. Недалеко от деревни было поле, которое, очевидно, годами возделывалось, но теперь было заброшено. Оно заросло сорняками и, кое-где, маками. Вся эта растительность с аппетитом поглощалась стадом коров на поле. Коровы были невозмутимы, как сфинксы, словно стояли там с сотворения мира. Лаура зачарованно смотрела на животных, пока Себастьян кружил над полем, спускаясь все ниже. Наконец, шасси самолета коснулись земли.

Коровы в ужасе разбежались при виде странной ревущей птицы, которая слетела на них с неба. Лаура почувствовала толчок. Их слегка потряхивало, пока самолет катился по неровной поверхности земли. Наконец, машина остановилась.

Вскоре скот вернулся. Пока Себастьян выключал двигатель, коровы с мутным любопытством смотрели на самолет. Когда наступила тишина, он открыл люк, выпрыгнул и обежал самолет, чтобы помочь Лауре.

— Здесь, в Нак Норе, у меня есть друг.— Себастьян говорил с трудом, словно тоже все это время переживал какие-то свои воспоминания.— Он говорит по-английски. Не очень хорошо, конечно, но лучше всех в этом селении. Он тебе все покажет.

Лаура быстро взглянула на него, удивленная и разочарованная.

— А где будешь ты? — Она почему-то думала, что он останется с ней, покажет ей деревню. Вопреки своей обиде и своим страхам Лаура вдруг поняла, что надеялась провести день в его обществе.

— Ты разочарована? — удивился Себастьян. Неужели он думал, что она будет рада избавиться от него? И все же Лаура неохотно признала, что без него ей будет удобнее. Трудно было объяснить, почему она расстроилась. Ей даже захотелось по-детски надуться, что ее ожидания не оправдались.

Лауре не хотелось врать. Она пожала плечами.