9

Безвременье, тянувшееся с того момента, когда мы сразились с драконом, подходило к концу. Сон без сна и сновидений. Вся команда расположилась на палубе и долго пила под звездами. Саймон играл что-то нежное и грустное. Помню, однажды я как-то слышал, как один парень играл на маленькой губной гармошке на набережной возле табачного дока. Музыка лилась и лилась, меняясь, как настроение. Временами она как будто поднималась по лестнице, а потом спускалась. Иногда звенела от радости. Иногда рвала сердце на части. Я стоял пьяный на топе мачты и изо всех сил старался сосредоточиться на том, чтобы продлить это состояние прозрачного и живого опьянения и не соскользнуть в сонное отупение. Чтобы сохранить остроту ума, я пытался, хоть и не слишком осмысленно, прикинуть: если бы парни там, внизу, были музыкой, как бы они звучали? Я мысленно сочинял мелодию для каждого. Для некоторых это было легко, для других трудно. Мне удалось придумать мелодии для всех, кроме Скипа: выбирая подходящий жанр, я колебался между фантазией и плачем. Нигде не испытываешь такой ясности бытия, как в океане, когда так явно и осознанно проваливаешься во внутренний водоворот, когда спишь с открытыми глазами и просыпаешься вдруг от резкого удара сердца… Внезапно меня разбудило пение — там, внизу, на палубе. Иногда казалось, что звезды в небе, вдалеке от земли, кричат. Сотни миль трубят прямо тебе в лицо. Как это было прекрасно: проснуться ночью высоко в небе, в окружении визжащих звезд! Я вздрогнул. Мне показалось, что между мной и людьми внизу миллионы миль, и я испугался, что упаду. Никогда раньше у меня не возникало таких ощущений, и я забеспокоился, что снова заболел, но через секунду в голове у меня прояснилось, а через четверть часа пробила рында, и я спустился вниз.

Внизу я первым делом увидел Джона, который шел сменить меня. За ним большими шагами, стремительный и голодный, огромной горой возвышаясь над палубой, двигался дракон, высоко подняв свои чудовищные мускулистые передние лапы и растопырив когти. Улыбка играла на его длинной, похожей на камень морде, вокруг глаз светились белые круги, отчего взгляд зверя казался мертвенным и безумным. Бледный раздвоенный змеиный язык мелькал, высовываясь на целый фут.

В этот момент я будто снова оказался на Рэтклифф-хайвей, мне было восемь лет, и на меня надвигался тигр. И то и другое — одинаково невозможно. Но на этот раз я испугался.

Когти рептилии клацали по палубе. Я крикнул Джону: «Господи! Дракон!» Джон обернулся, издал нечеловеческий вопль — и все смешалось в вихре безумия.

Мы побежали вдоль левого борта. Дракон не отставал, слышно было, как его когти царапают доски. Остальные члены команды праздно валялись вокруг: трудно было представить себе более мирную картину, пока мы не промчались сквозь нее, преследуемые чудовищем, — и начался настоящий ад. Зверь как безумный носился по палубе, мы как безумные удирали от него. Корабль превратился в сцену кукольного театра, по которой бегали и кричали нелепо подпрыгивающие марионетки. Испещренное звездами черное небо тоже кричало. Тим вскочил на котел для вытапливания ворвани. Джо и Билл забрались на брашпиль. Еще четверо или пятеро парней нырнули в сходной люк, расположенный на баке, а остальные метались туда-сюда в полном смятении. Скрипка Саймона валялась под ногами, ее гоняли по всей палубе. Все были пьяны, дракон бушевал на свободе. Его когти заскользили по доскам, он врезался в борт корабля, по-черепашьи приоткрыл пасть, резко развернулся и яростно бросился на кучку матросов, которые тут же рванули врассыпную. Джон Коппер, Феликс, Генри Кэш, Ян. Ян кричал низким, хриплым от страха голосом. Где-то как ветер ревел мистер Рейни. Скип с круглыми от ужаса глазами показался из-за брашпиля. Мистер Комера схватил меня за плечо.

— Вставай, Джаф, — сказал он, — пойдем, поможешь мне загнать его.

Дэн Раймер, пьяный вдупель, ухмыляясь, как рождественский дед, стоял на бочке, подняв руки, словно дирижируя оркестром. Мокрые грязные патлы выбивались из-под съехавшей набок кепки. Он кричал:

— Ко мне! Ко мне! Сюда!

Я старался держаться рядом с Комерой. Вот уж кто всегда сохранял рассудок.

— Сюда, Джаф! — крикнул он.

Я совершенно не понимал, что делаю. Длинные ноги Комеры мелькнули на противоположном конце палубы.

Дракон рванулся в мою сторону, я бросился бежать и чуть не разбил себе лоб о Билли Стока, который пытался спастись тем же способом. Я слышал жалобный голос Тима, который звал: «Джаф! Джаф!» — и всхлипывания Скипа. Не знаю, что происходило на самом деле, мы все беспорядочно носились и кричали, и клацанье скользящих по палубе когтей раздавалось повсюду. Потом, помню, я бежал за Комерой мимо клетки с поднятой решеткой, рядом с которой валялся альбом Скипа, широко раскрытый и с помятыми страницами. Комера сказал:

— Останься здесь, Джаф! Залезай на клетку и приготовься опустить решетку, когда мы загоним его внутрь.

Я запрыгнул на клетку и вдруг отчетливо осознал смысл происходящего. Мне не было видно, что творится за брашпилем, я только слышал крики, вопли и грохот. Я весь трясся, зубы стучали, и тихий голос у меня в голове повторял: «Это добром не кончится, это все очень и очень скверно, а ты не готов». Очень странно было оказаться в этот момент в полном одиночестве. Затем, совершенно внезапно, прямо передо мной появился дракон. Его грязная голова с темными провалами плоских ноздрей и слуховых отверстий была обращена вверх, круглые блестящие глаза с порозовевшими кольцами вокруг них полны коварства. В этих глазах было что-то такое, от чего у меня в горле образовался ком. Снова мелькнул раздвоенный язык, чудовище разинуло и захлопнуло вместительную пасть, поднялось на задние лапы и уцепилось огромными когтями за крышу клетки. Оно могло легко дотянуться до меня. Передние лапы были подобны толстым стволам старых деревьев, растущих с незапамятных времен. Еще раз сверкнул и исчез длинный желтый язык, и показалась огромная широкая пасть, ребристая, как стиральная доска. Ящер пристально смотрел мне в глаза, и в его холодном взгляде не было ни злобы, ни сострадания, ничего доступного пониманию. Это было совсем не то же, что встретиться взглядом с собакой, кошкой или даже тигром. В глазах рептилии я видел только полное равнодушие. Она могла бы убить меня, разорвать на части зубами, и это бы не имело никакого значения. Я значил для дракона не больше, чем выбившийся из земли зеленый росток для сжевавшей его овцы.

Появился Комера с поднятым гарпуном. Дракон оказался проворнее. Он развернулся, изогнувшись, как рыба, гарпун пролетел мимо и отскочил, звякнув о край поднятой решетки. Потом — так быстро, что я не успел понять, как это произошло, — Комера оказался лежащим на палубе, а ящер надвигался на него, лязгая зубами и брызгая слюной. Комера пытался ползти, отталкиваясь ногами, но каблуки его ботинок проскальзывали, он брыкался, но тщетно — чудовище раскрыло свою длинную крокодилью пасть и впилось зубами несчастному в ногу, чуть ниже колена. Он издал жуткий вопль, который снова привел всех в движение. Зверь тряхнул головой, отчего голова старпома резко запрокинулась назад, потом отпустил его ногу и бросился в орущую толпу. Люди тут же развернулись, словно их захватил водоворот, и пустились наутек. Я спрыгнул вниз, на палубу. Абель Роупер присел рядом с Комерой; тот непрерывно ругался сквозь зубы. Я побежал вместе с остальными. Ужасная тварь, раскачиваясь вверх-вниз на толстых задних лапах, пробиралась обратно вдоль левого борта. Все закончилось, как всегда, внезапно. Ненависть кипучей волной обрушилась на рептилию и смыла ее за борт. Люди хлынули из люков, спустились с мачт, и я с ликованием примкнул к этому кричащему и гудящему потоку. Имя нам было легион. Мы наступали с двух сторон, чудовище было обречено. Кто-то откинул задвижки и открыл фальшборт, чтобы мы могли вытеснить ящера за борт, и рептилия полетела в воду, смешно растопырив лапы, пытаясь идти по воздуху и лягая пустоту. Потом — взрыв и дыра в черной поверхности океана, который благосклонно принял очередное подношение.

Дракон скрылся из виду.

Раздался радостный крик. Мы схватились за планширь и смотрели вниз, перегнувшись через фальшборт. Ящер, судя по всему, погрузился довольно глубоко, потому что мы успели сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем его голова, словно тяжелая колода, вынырнула на поверхность. Все опять закричали. Зверь снова нырнул, на этот раз уже сам, затем вынырнул, тряхнул могучей горбатой спиной, грациозно развернулся и поплыл, вздымая перед собой передними лапами волну, твердым курсом строго на северо-запад. Он быстро скрылся в темноте, и больше мы его не видели.

Тим держался за планширь рядом со мной, Дэн Раймер стоял позади. Он обнял нас обоих за плечи, от него пахло элем.

— Ушло наше богатство, ребята, — тихо сказал он, — уплыло.

— Как ему удалось выбраться из клетки? — взревел капитан.

— Скиптон! — Рейни схватил Скипа за плечи. — Это твоих рук дело!

— Это твоих рук дело, — повторил Скип с придурковатой улыбкой.

— Ты был там, я тебя видел. Это ты его выпустил.

— Это ты его выпустил, — снова повторил Скип.

Рейни сильно ударил его по лицу, и Скип упал.

— Эта тварь сильно покусала мистера Комеру, — сказал Сэм Проффит, появившись рядом с капитаном. — Много крови.

— Дурья башка! — Рейни пнул Скипа ботинком в бок. — Он же мог кого-нибудь сожрать. Вставай! Вставай, сучий потрох!

Все так же бессмысленно улыбаясь, Скип нетвердо поднялся на ноги, прикрывая лоб трясущейся рукой.

Лицо капитана выражало подчеркнутое спокойствие, но он еле сдерживал ярость.

— Мистер Скиптон, — сказал он, — вы подвергли опасности всю команду.

Скип рассмеялся, из его горла вырвался резкий громкий кашель. В тот же момент кровь брызнула у него из носа и закапала на палубу.

— Вы в своем уме? Вы в своем уме, мистер Скиптон? — кричал капитан. — Что вы наделали? Вы понимаете, что вы наделали? Кто-нибудь мог погибнуть из-за вас!

Скип схватился руками за нос, чтобы остановить кровь.

— Говорите, — велел капитан, — какого черта на вас нашло?

— Никакого, — ответил Скип.

— Никакого?! Никакого?! Вы совсем сошли с ума. Надо было вас высадить на берег в Кейптауне.

— Просто… — начал Скип.

Подошел мистер Комера, опираясь на Абеля Роупера. Он выглядел не так уж плохо, но штаны были все в крови.

— Мистер Комера, — сказал капитан, — этот дурень выпустил дракона.

— Зачем? — Комера посмотрел на Скипа.

— Он сам мне велел, — ответил Скип.

Рейни снова ударил его по лицу.

— Вы понимаете, насколько ценным было это животное? — спросил капитан.

— Ценным? Ценным? — Скип закричал прямо ему в лицо.

Проктор резко моргнул, и голос его стал немного выше:

— Мы сыты вами по горло, мистер Скиптон, вы провалили важнейшее предприятие. Нам удалось раздобыть новое чудо света. Мистер Рейни, заковать его в кандалы!

— С удовольствием, сэр, — ответил Рейни.

Забавно, как быстро все изменилось. Скип разрыдался и из таинственного всезнайки превратился в обычного мальчика, всхлипывающего и зовущего маму. У него все еще шла носом кровь и рыдания застревали в горле.

— Плохо дело, — сказал Абель, имея в виду ногу Комеры.

— Насколько плохо? — рявкнул Рейни.

— Очень, очень плохо.

— О Боже всемогущий! — Глаза Рейни, казалось, лишились всякого выражения. — Убей этого дурня.

— Что случилось? — Спокойный голос Дэна прозвучал странно, учитывая происходящее. — Что случилось, Скип?

Мистер Комера вдруг сел на палубу, Абель снял с его раны окровавленную тряпку.

— Она распухает, сэр, — сказал Абель, глядя через плечо на капитана. — Вот что меня беспокоит.

Нога мистера Комеры раздулась как сарделька.

— Боюсь, придется резать. Похоже на змеиный укус, как будто в рану попал яд.

— Боль адская, черти бы ее подрали, — выругался сквозь зубы Комера.

— Не беспокойтесь, сэр, — живо отозвался Абель. — Мы вас отнесем в трюм, срежем сапог, и скоро будете как новенький. Сэм, помоги.

— Мне казалось, что я отдал четкий приказ, — сказал Дэн. — Никто не должен подходить к клетке, кроме меня и Джафа Брауна. Почему этого парня к ней подпустили?

Я молчал. Это была моя вина, я разрешил ему порисовать у клетки.

— Подпустили?! — Проктор обернулся, взгляд его был полон ярости. — Никто его не подпускал. Именно вы, мистер Райнер, должны были обеспечить охрану столь ценного животного!

— Безусловно, если бы мы могли освободить кого-то из команды от всех прочих обязанностей на круглые сутки. Но свободных рук у нас нет, — возразил Дэн. — Приказ есть приказ, и ему надо повиноваться.

Проктор развернулся на каблуках и, описав небольшой круг, вновь оказался лицом к лицу с Дэном.

— Мистер Раймер, — сказал он, — вы и ваши ребята отвечали за состояние зверя. Теперь его нет. Поэтому именно вам придется объяснять мистеру Фледжу причины происшедшего. Что до меня, я благодарю Бога за то, что проклятая тварь покинула мой корабль. Уведите Скиптона вниз, будь он неладен.

Генри Кэш и Габриэль повели Скипа к люку. Безумец рыдал и вытирал нос рукавом. Капитан, гремя сапогами, поднялся на шканцы, где застыл в угрюмом созерцании восточных морей и провел в таком состоянии не менее часа.

Раннее утро. Небо на западе покрыл огромный полог туч, черных, сине-серых и белых. Сильное волнение на темно-сером море. На шканцах — капитан и мистер Рейни. Билли Сток — на марсе. Уилсон Прайд на камбузе размачивает сухари, Джо Харпер старательно чинит скрипку Саймона, Феликс Дагган зевает, Ян сидит на рее — в зубах нож, в руках веревка.

Первым делом Дэн сообщил нам, что мистер Комера все еще плох. Много крови потерял, по его словам. Сейчас кровь удалось остановить, и Абель вскрыл опухоль, но старпома сильно лихорадит. Сэм за ним присматривает.

— Он поправится? — спросил я.

— Думаю, да. — Дэн выглядел усталым. — Мне надо написать рапорт. Знаешь, что мне сказал Скип?

— Что?

— Сказал, что хотел вывести дракона прогуляться по палубе.

— О господи!

— К ноге, песик, — сказал Тим и засмеялся.

— Ребята, — сказал Дэн, — не беспокойтесь, вам ничто не грозит. В конце концов, мы даже не предполагали, что нам удастся найти эту зверюгу. Вы оба проявили себя отлично. В рапорте я это подчеркну.

Дэн отправил нас чистить клетку. Она стояла пустая, с поднятой решеткой, и от ее вида мне стало грустно. На соломе остался отпечаток длинного толстого тела, валялись осыпавшиеся кусочки черных чешуек. Дракон был нечистоплотен и гадил где попало.

— Никто никогда не поверит, что мы на самом деле его поймали, — сказал Тим и засмеялся. — Никто никогда не поверит.

— Джемрак поверит, — сказал я, нагибаясь, чтобы поднять альбом Скипа. — И Фледж тоже поверит. И отправит еще одну экспедицию.

— Ты так считаешь? — Тим оперся на метлу. — А ты поедешь?

— Пока думаю, — ответил я, перелистывая страницы. Драконы, демоны, решетки. — Будет зависеть от того, как дела дома.

— Дома, — повторил Тим мечтательно. — Даже не верится.

Я хотел бы вернуться на Рэтклиффский путь,
На Рэтклиффский путь, за море…

— Похоже, мы с тобой никогда не разбогатеем, — сказал я, засовывая альбом в карман. Он с легкостью в нем поместился.

Тим засмеялся:

— На деньги мне плевать. — Он снова взялся за метлу. — Я был уверен, что умру. Я подумал: Боже, если я когда-нибудь выберусь с этого проклятого острова и доберусь до дому, я никогда ни о чем не буду больше просить… Господи, вот ведь воняет-то! И я действительно не буду ни о чем просить. Я больше в море не пойду, Джаф, а ты пойдешь, я не сомневаюсь. Не для меня это все. Я теперь глава семьи. Доберусь до дому, вернусь работать к Джемраку и не буду расстраивать маму.

— Все равно, — сказал я, — будет о чем порассказать.

— Только никто не поверит, — фыркнул Тим.

— Что мы видели драконов, которые жрали своего собрата на острове, — напомнил я.

— Умеешь ты складно говорить, Джаф.

— Интересно, сколько он может проплыть?

— Далеко, наверное. Хотя не знаю, — ответил Тим и вздохнул: — Бедняга Скип! Сидит там внизу. Он же не виноват в том, что сумасшедший.

Я думал о драконе, отважно плывущем по морю на запад, к своему дому. Представлял себе, как он перебирает в воде упругими кривыми лапами. Сколько ему нужно проплыть? Сотни миль. Возможно, он уже мертв. Нет больше этой древней дикости и силы. Все-таки он был всего лишь животным — таким же смертным, как и другие. В зверинце у Джемрака я видел, как умирают животные. Это всегда происходит одинаково: огонь постепенно тускнеет, потом гаснет совсем. Единственным умершим человеком, которого я знал, был отец Тима, но в его случае все впечатление было такое, будто старое кресло, долгие годы стоявшее в одном и том же углу, вдруг выбросили.

— Думаешь, он уже мертв? — спросил я.

— Может быть. — Тим сгонял шваброй грязную воду на палубу. — Понятия не имею.

Мне больше нравилось думать, что дракон будет плыть дни напролет, строго на запад, время от времени вылезая на какой-нибудь островок и питаясь чем-нибудь, например рыбой, а потом плыть дальше, пока наконец не доберется до своего острова. Домой.

— Нам теперь ни одного кита не попадется, — сказал Даг Аарнассон.

Девять склянок, воздух раскалился, ни единого дуновения. Океан выглядел тревожно.

— Почему это, Даг?

— Проклятие дракона. Так говорят, — ухмыльнулся он.

— Здесь я во все что угодно готов поверить, — сказал я. — В любом случае дракона уже нет.

— Что верно, то верно. — Джон Коппер был весь мокрый от пота. — Давайте больше не поминать мерзкую тварь, а?

Билли подал сигнал с марса. Капитан закричал: «Аврал! Свистать всех наверх!» Я услышал топот бегущих ног.

Лицо Тима, глядевшего через мое плечо, вдруг приобрело выражение крайнего удивления.

— Господи, что на этот раз? — тихо произнес он.

Я обернулся.

Темный полог туч на западе, вздувшись, вскипел, и в одном месте вспыхнуло зловещее яркое пятно. От него до поверхности океана тянулась, грациозно покачиваясь, длинная белая змейка.

— Что это?

— Водяной смерч, — ответил Даг.

— Все на ют! — заорал Рейни. — Все до одного! Габриэль, на руль!

Молния раздвоенной трещиной рассекла тучу глубоко внутри.

— За работу! — Рейни гнал нас к корме. — Билли, вниз!

Смерч подходил все ближе, прекрасный призрачный вихрь скользил по воде с огромной скоростью.

— Грот на гитовы! Грот на гитовы! — кричал капитан.

Так странно: приходится прыгать и тянуть канаты, когда хочется просто молча смотреть. Я видел много чудес с тех пор, как покинул дом, но с этим ничто не могло сравниться. Казалось, смерч несся на нас, но остановился примерно в миле от судна, чтобы понаблюдать за нами. Туча будто бы высасывала море через вертящийся столб светлого тумана.

— Грота-галс травить, грота-шкот травить! — закричал капитан Проктор.

Огромное сияние полыхало, как пожар в небе.

— Хватит глазеть, мистер Линвер, за работу!

Мы развернули корабль. Смерч находился с подветренной стороны. Мне удалось рассмотреть его: у подножия водяного столба образовалось сильное волнение, сам столб сделался светлее, будто там плыл какой-то призрачный корабль. Затем смерч снова сделался похож на серебряную колонну, стоящую на серебряной базе. Он карабкался и карабкался в небо, как бобовый росток в старой сказке, как мировое древо, соединяющее землю и небо. Какого он был размера? Не знаю. Исполинского. Здесь все было исполинским.