— Я взяла на себя смелость не выполнить это указание, поскольку была уверена, что по зрелом размышлении вы и сами признаете свое решение неблагоразумным.

Теперь мы придерживались более официальной манеры общения, чем та, к которой успели привыкнуть в Стэплфорд-Холле и в охотничьем домике на Шотландском высокогорье. Здесь, в глуши — надо признать, в романтически прекрасной глуши, — в особняке с малочисленным штатом прислуги, нам приходилось сталкиваться друг с другом куда чаще, чем мы оба ожидали.

— Боюсь, придется покинуть это место на время ремонта, — осторожно продолжила я. — Запах сырости и плесени из погреба уже добрался до кухни, а с наступлением лета он распространится по всему дому. Обстановка станет антисанитарной.

Мистер Бертрам отодвинул тарелку.

— И что ты предлагаешь, Эфимия? — спросил он почти что в нашей прежней манере.

— Вернуться в Стэплфорд-Холл, пока здесь будут делать ремонт. Продать дом в его нынешнем состоянии вам все равно не удастся, даже если вы захотите это сделать.

— Черт возьми, Эфимия, не хочу я его продавать!

— Тогда тем более вам нужно сделать ремонт, сэр.

Мистер Бертрам резко отодвинулся от стола, содрав ножками стула тончайший слой паркетного воска, который любовно нанесла Дженни, полировавшая полы.

— Я не верю, что все так плохо. — Мистер Бертрам встал и сердито воззрился на меня. — Думаю, ты просто-напросто жалеешь о переезде и хочешь вернуться к работе в Стэплфорд-Холле.

— Если вы так думаете, сэр, то вы, должно быть, считаете меня умалишенной, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие. — По-вашему, женщина, пребывающая в здравом рассудке, согласится променять должность экономки на положение простой служанки?

— Вероятно, у тебя имеется веская причина. В Стэплфорд-Холле есть то, чего нет «Белых садах».

— Вы имеете в виду сухой погреб?

— Довольно! А ну веди меня в этот свой погреб — если там воды больше, чем на дюйм, я вернусь в дом брата сегодня же вечером!

— Конечно, сэр. — Я повернулась к двери. — Не желаете сначала сменить обувь на что-нибудь подходящее для погружения?

Мистер Бертрам выдохнул так шумно, что это было похоже на рычание. Он определенно мне не верил. Мы спустились в погреб — я уступила дорогу владельцу этого великолепия. «Ароматная» ледяная вода, хлынувшая в туфли мистера Бертрама, сшитые на заказ, мгновенно заставила его изменить мнение.

— Почему ты сразу не сказала, что все настолько скверно, Эфимия?! — возопил он. — Это же безобразие!

Я хотела ответить, что совершенно согласна — форменное безобразие. Он не верил мне насчет битых яиц и некачественного сыра с фермы «Хэдвел», насчет того, какое количество слуг нам необходимо, и насчет тысячи разных мелочей. Новое положение владельца поместья вскружило мистеру Бертраму голову, и теперь всякий раз, когда я пыталась привлечь его внимание к какой-нибудь хозяйственной неурядице, он воспринимал это как личное оскорбление. По каким-то причинам ему необходимо было постоянно доказывать свою власть и способность контролировать все вокруг. В результате этот джентльмен, всю жизнь проживший в родительском доме, часто сам выставлял себя на посмешище — и набрасывался на меня с упреками.

— Я дам распоряжение паковать вещи? — уточнила я.

В отличие от хозяина, мне удалось приобрести существенные навыки в управлении домашним хозяйством, с тех пор как мы с ним впервые встретились. И по-моему, это злило мистера Бертрама еще больше.

— Мы не можем взять в Стэплфорд-Холл всех слуг!

— Разумеется, нет, — кивнула я. — Мне кажется, местных можно отпустить по домам, хотя вернуть их потом на службу будет затруднительно, если не предложить на время вынужденного отдыха своего рода денежное содержание.

— Это будет мелочь по сравнению с тем, во что мне обойдется ремонт, — тяжело вздохнул мистер Бертрам.

— Я могу вернуться к своей семье, — продолжила я, — но Меррит сюда приехал из Лондона…

— Ричард не станет возражать против еще одного лакея, если я сам буду платить ему жалованье.

— Сэму, чистильщику обуви, и Дженни тоже некуда идти.

— Дженни?

— Это ваша служанка и посудомойка.

— О, я думаю, миссис Дейтон лишняя пара рук не помешает. — Мистер Бертрам вдруг нахмурился: — Мы не сможем взять с собой нашу повариху!

— Ни в коем случае, сэр. Но она будет рада остаться и побыть с новорожденным внуком.

— С внуком? — растерянно повторил мистер Бертрам.

— Она из Хэтфилдов, это ваши арендаторы с фермы «Майл-Энд».

— Боже милостивый, Эфимия, ты же моя экономка, а не… — Он осекся, густо покраснел и сглотнул. — Я хотел выразить недоумение, откуда ты столько знаешь об этих людях. Мы же тут совсем недавно.

— Должно быть, как дочь викария, я умею внушать людям доверие, — ляпнула я, не подумав.

— Но мне казалось, твой отец был…

— Пойду займусь приготовлениями к отъезду, — выпалила я и спешно ретировалась.

Стэплфорды при первом знакомстве заподозрили во мне внебрачную дочь небогатого аристократа, поскольку я умею читать и складно говорю. В то время мне было удобнее оставить их в этом заблуждении.

— Черт! — бросила я в сердцах, перепугав одновременно кухонного кота и повариху.

— Это на вас не похоже, мисс Сент-Джон, так браниться, — покачала головой наша повариха, миссис Твиди. — Что, хозяин по-прежнему упрямится?

— Мистер Стэплфорд согласился с тем, что «Белые сады» нуждаются в ремонте и что мы должны покинуть дом на время, пока здесь будут вестись работы. Всем местным слугам он позволил вернуться по домам с сохранением жалованья. Меррит, Сэм и Дженни последуют за мистером Стэплфордом в Стэплфорд-Холл.

— Что ж, это справедливо, — покивала миссис Твиди. — И у меня будет возможность понянчиться с внуком. А как же ты, милая?

Я растерянно моргнула:

— Честно говоря, не знаю.

— Что за глупости, Эфимия? — раздался голос мистера Бертрама, поднявшегося вслед за мной из погреба. — Разумеется, ты едешь со мной.

Он зашагал прочь, и я устремилась за ним:

— Сэр, вы не должны называть меня по имени в присутствии слуг! Это создает обо мне неправильное впечатление.

Мистер Бертрам резко развернулся ко мне лицом:

— А какое впечатление должно быть правильным, Эфимия? Обращаться «миссис» к столь юной особе — это же просто смешно, к тому же…

— Многие женщины выходят замуж в девятнадцать, — резонно заметила я.

— Но немногие имеют дерзость постоянно спорить со своим господином и перебивать его. Тебе не нравится мой стиль руководства, и…

— Я всего лишь хотела сказать, что такое обращение люди могут неверно истолковать, учитывая, что мы живем здесь уединенно, а вы все еще холостяк, сэр.

— Боже милосердный, она опять меня перебивает! Ты дашь мне договорить хоть одно предложение?

Я хотела указать на тот факт, что он договорил как минимум два, но удержала язык за зубами.

Мистер Бертрам тяжело вздохнул:

— Да, ты опять оказалась права — я не могу в одиночку управлять хозяйством. Мне нужна супруга. Возможно, мне удастся найти свою половину в Стэплфорд-Холле. Как думаешь, Эфимия, тебе, с твоими-то выдающимися способностями организовывать мою жизнь и все время направлять ее в нужное русло, удастся подыскать мне достойную спутницу, а?

— Я, конечно, всего лишь ваша служанка, сэр, но это не повод говорить со мной в столь непозволительной манере!

К этому моменту мы оба тяжело дышали и в бешенстве подступили близко друг к другу.

— Эфимия, так не может продолжаться, — выдохнул мистер Бертрам. — Наши отношения…

Мы смотрели друг другу в глаза, но его мнение о наших отношениях я так и не узнала — в комнату на всех пара́х, чуть не своротив дверной косяк, ворвался восьмилетний Сэм:

— Это правда, сэр?! Вы берете меня в достославный Стэплфорд-Холл? Правда? О, сэр, я там всем начищу ботинки так, как никому и не снилось!

Момент был безнадежно испорчен.

— Едва ли Стэплфорд-Холл можно назвать «достославным», Сэм. И предупреждаю: если мой старший брат увидит, как ты шныряешь по господскому этажу, он с тебя семь шкур спустит.

— Ой-ей… — перепугался Сэм.

— В Стэплфорд-Холле строгие порядки, но на половине прислуги с тобой ничего дурного не случится, — ласково сказала я. — Мистер Маклеод, дворецкий, очень хороший человек.

Мистер Бертрам ожег меня яростным взглядом и зашагал прочь. На этот раз я за ним не последовала.

И в ту самую минуту, когда я глубоко переживала душераздирающую личную драму, по дому разнесся страшный грохот.

— О боже! — вырвалось у меня, и мы с Сэмом помчались на звук.

Влетев в кухню, я замерла как вкопанная на самом краю огромной дыры в полу.

— Миссис Твиди! — в ужасе закричала я.

— Я здесь, милая, — донесся до меня слабый ответ, и повариха кое-как одолела ступеньки, ведущие из погреба. Она была белая с головы до ног.

— П-п-привидение! — пискнул Сэм.

— Господь с тобой, Сэмми, — пропыхтела миссис Твиди. — Это штукатурка. Я спустилась в погреб посмотреть, что еще можно спасти от воды, а проклятый потолок вдруг как обрушится прямо мне на макушку!

— Вы не пострадали? — забеспокоилась я.

Миссис Твиди покачала головой: