Дель Торо грубо схватил ее за руку и заставил встать со стула. Его пальцы больно впились в тело Имоджен.

— Ступай к герцогу, — прорычал он и толкнул ее в сторону портьеры. — И делай все, что он потребует! А если герцог останется недоволен тобой, я отдам тебя на расправу своим парням. Они сначала изнасилуют тебя, а потом обезобразят лицо, чтобы ты уже никогда никому не была нужна!

Имоджен на ватных ногах направилась к черно-красной парчовой портьере с восточным узором, потертой от прикосновений рук множества мужчин, которые откидывали ее, чтобы пройти в спальни.

— Он в комнате номер семнадцать, — бросил ей вслед дель Торо.

Впрочем, хозяин мог бы этого не говорить. Имоджен не сомневалась, что герцогу предоставят лучшее помещение. Это была просторная, хорошо обставленная комната на втором этаже.

Имоджен поднялась по лестнице с таким трудом, как будто взобралась на Килиманджаро. Ей не хватало воздуха. Вообще-то она была тренированным человеком, но ее грудную клетку сдавливал корсет, а душу — страх, поэтому ей было трудно дышать. Она шла как на эшафот. Нет, герцог не вызывал у нее отвращения. Он был красивым мужчиной. Но Имоджен пугало, что через несколько минут она превратится в проститутку, станет той, кем никогда не хотела быть.

Взявшись за ручку двери семнадцатого номера, девушка на мгновение замерла. Ее сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть из груди. Она закрыла глаза и прочитала молитву. Имоджен просила Бога не судить ее за то, что она собиралась сейчас сделать. Собравшись с духом, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. В душе девушка попрощалась со своей невинностью.

Тренвит уже успел раздеться догола. Его нагота привела Имоджен в шок. Тяжело дыша, она прислонилась спиной к двери. Работа медицинской сестрой в больнице и занятия изобразительным искусством приучили ее к виду обнаженного мужского тела. Но такой красоты мужчину она видела впервые в жизни!

Сидя у него на коленях, она и не подозревала, какие великолепно развитые рельефные мышцы скрываются под одеждой Колина. Он стоял к ней спиной, и Имоджен долго его разглядывала. Это было упоительное зрелище!

Наконец, Тренвит повернулся и посмотрел на нее. На тумбочке горела лампа, тускло освещавшая помещение, и стоял графин с виски. Казалось, Тренвита ничуть не смущала собственная нагота.

— Хочешь выпить? — спросил он, указав на золотистую жидкость в хрустальном графине. — Что касается меня, то мне на сегодня хватит.

У Имоджен перехватило дыхание. Колин Толмедж, герцог Тренвит, явно не знал, что такое импотенция, которую насылает ирландское проклятие. Его член гордо стоял, приглашая Имоджен к плотским утехам. Тренвит взглянул на него сверху вниз скорее застенчиво, чем вызывающе, а потом перевел лукавый взгляд на Имоджен.

Вряд ли он догадывался, какую бурю эмоций вызвал в ее душе. Она пыталась взять себя в руки, но не могла. Охваченное возбуждением тело не слушалось ее. Имоджен ощущала себя трепещущим розовым бутоном, готовым подчиниться зову природы и раскрыться навстречу шмелю. Осознав, что готова сбросить одежду, девушка испугалась собственных желаний и в тщетной попытке защититься от эмоций скрестила руки на груди.

Взглянув на стул, на котором висела одежда Тренвита, она заметила лежавший на нем целый арсенал оружия — два пистолета, семь кинжалов разных размеров, саблю, странного вида наручи, которые герцог, видимо, носил под мундиром, и… шприц. Неужели весь этот арсенал Тренвит прятал под одеждой? Имоджен взглянула на герцога широко раскрытыми от изумления глазами.

Внезапно в ее душу закрались подозрения. Неужели этот человек — шпион? Он пристально смотрел ей в глаза. Имоджен дрогнула и потупилась. Усмехнувшись, Тренвит растянулся на кровати. Он был похож на царственного льва.

— Иди ко мне, — сказал Тренвит, протянув к ней руку.

Не чуя под собой ног, Имоджен направилась к нему, но, подойдя к кровати, замерла, как будто окаменев.

Вблизи красота Тренвита казалась еще пленительней. Его поза была обманчиво расслабленной. На самом деле мышцы мужчины были напряжены, как у хищника перед прыжком. Хотя выражение его лица оставалось все таким же отрешенным, загадочным, между ними пробежала искра.

Тренвит, который надолго задержал дыхание, наконец выдохнул, его тяжелые веки слегка опустились. Он провел языком по пересохшим губам и потянулся к Имоджен.

— Сними это, — мягко попросил он.

Пребывающая в полном замешательстве, Имоджен не была уверена, что пальцы ее послушаются.

— Вы можете… — несмело начала она. — Вы можете раздеть меня, если вам угодно.

— Но тебе это не понравится, — возразил Тренвит и слегка отодвинулся на кровати, освобождая для нее место.

— Я… я сделаю все, что вы скажете.

— Если я прикоснусь к твоему платью, то разорву его в клочья. Вряд ли ты к этому готова.

Имоджен не понимала, как этот мужчина может быть одновременно диким, мрачным и столь соблазнительным. В глубине его глаз таилась печаль, именно она заставила девушку наконец начать расстегивать пуговицы на лифе платья.

Тренвит пристально следил за движением ее дрожащих рук. Наконец платье упало на пол к ногам Имоджен.

— Вы заплатили за меня двадцать фунтов? — тихо спросила она.

Ей было больно ощущать себя вещью, которую можно купить.

— Я не хотел, чтобы ты попала в руки Маккензи.

Имоджен стояла перед герцогом в корсете, панталонах, чулках и туфельках.

— Когда я это понял, — продолжал Тренвит, — до меня дошло, что я сам хочу заняться тобой. Когда ты сидела у меня на коленях, от тебя исходило удивительное тепло.

Эти воспоминания были, видимо, приятны ему.

Герцог вдруг вскочил с кровати, и Имоджен вздрогнула от неожиданности. Однако его нежные объятия ее успокоили. Тренвит осознавал свою силу и отлично себя контролировал.

Он раздвинул ноги Имоджен и, сняв с нее панталоны, бросил их на пол — туда, где уже лежало ее платье. Его большие сильные руки орудовали удивительно ловко. Девушка не проронила ни звука. Она боялась выдать себя — показать свое возбуждение. Чтобы устоять на ногах, она вцепилась в плечи герцога.

Их глаза встретились, а губы едва не слились в поцелуе. Имоджен боялась посмотреть вниз на его вставший член. Она чувствовала жар и влагу в промежности. Впервые в жизни она предстала перед мужчиной обнаженной, никогда еще чужие руки не касались интимных частей ее тела.

«Господи, — в панике думала Имоджен, — как я переживу все это? Как я могла отважиться на такой шаг?»

Тренвит положил руки на ее бедра, и девушку охватила дрожь. Он погладил ее, пытаясь успокоить.

— Изо всех испытаний, выпавших на мою долю, самым трудным было искушение, которое ты уготовила мне за столом. Я едва пережил эту сладкую пытку. Когда ты сидела у меня на коленях, твоя горячая промежность жгла мне бедра, — признался он.

Его бесстыдные слова испугали Имоджен, она охнула, однако Тренвит закрыл ей рот поцелуем. Его губы были жесткими, требовательными. В крепких сильных объятиях герцога она чувствовала себя хрупкой и ранимой. Он вполне мог раздавить ее. Однако, как ни удивительно, вместе с тем она испытывала чувство защищенности.

Язык Тренвита проник ей в рот. Герцог все крепче сжимал ее в объятиях, прижимал к груди. Она слышала, как он постанывает от удовольствия, и ее возбуждение нарастало.

Издаваемые им звуки словно эхом отзывались в ней. Имоджен ошибалась, думая, что прежде уже целовалась с мужчинами. Таких жарких жадных поцелуев у нее еще не было. У девушки перехватывало дыхание от страсти герцога и от собственного возбуждения. Ее мысли путались и разбегались, как стайка охваченных паникой куриц, которых выгнали из курятника. От Тренвита пахло виски и пороком, и Имоджен казалось, что поцелуй опьянил ее.

Тренвит посасывал сначала нижнюю губу Имоджен, потом верхнюю и, наконец, кончик ее языка. Ощущения были новыми и острыми. У нее кружилась голова.

Руки герцога тоже не оставались без дела. Они пробежались по бедрам и ягодицам девушки, а затем скользнули в промежность. Имоджен тщетно попыталась сжать бедра.

— Не двигайся, — прошептал он, тяжело дыша.

Имоджен быстро заморгала, стараясь сдержать выступившие на глазах слезы.

— Не обращайте внимания… Мы можем уже перейти к… главному? — пролепетала она.

Имоджен хотела, чтобы все поскорее закончилось. Она боялась, что в случае промедления утратит мужество. Кроме того, ее распирало любопытство. Она чувствовала себя распутной — нет, не шлюхой, любовницей. Вместе с тем она понимала: все, что Тренвит сейчас с ней делает, таит в себе опасность, но не могла его остановить.

Этот мужчина разбудил в ней страсть, задел тайные струны. Если бы она испытывала к нему отвращение, ей в дальнейшем было бы легче. А теперь мера ее позора и стыда увеличится.

Руки герцога снова легли на ее талию. Он внимательно посмотрел на Имоджен, на его лице читалось удивление.

— Должно быть, твои клиенты не заботились о том, чтобы доставить тебе удовольствие, — промолвил он.

Имоджен не сразу ответила. Она помолчала, закусив губу.

— Вы правы, — наконец прошептала она.