— У руководства студии важная роль, разве нет? Мы покажем, что требования идут «сверху», и музыкант — ну, то есть я — не может просто отмахнуться.

— Тоже верно. Наверное, стоит это даже обыграть.

Первая реплика принадлежала хореографу: «Я тебе помогу добавить «изюминки» в движения». Я вписала перед ней другую, от руководителя: «Ноа, до нашей студии звукозаписи дошли отзывы слушателей, поэтому мы тебя и пригласили. Говорят, твоим выступлениям не хватает искорки, вот мы и предлагаем развлечь публику модной хореографией».

— Очевидно до безобразия, но если не собираешься в конце как-то обыграть замысел скетча, то лучше раскрыть его сразу же, — объяснила я.

— А может, пусть он скажет: «По мнению твоей целевой аудитории…»

— Да, так правда лучше. Как тебе: «Опросив сотню девочек-подростков двенадцати-пятнадцати лет, мы пришли к выводу…»

Он рассмеялся, и я переписала предложение.

— «Девочки на галерке не прониклись как следует твоими неподдельными чувствами…» — добавила я после небольшого молчания.

— «…а это плохо влияет на продажи», — подхватил Ноа, и я вставила обе строчки.

— «Поэтому всемирно известная хореограф… — Надо дать ей какое-нибудь дурацкое имя, — поделится с тобой советом». Хмм… Лулу фон Дряблобюст?

— Ладно, — усмехнулся Ноа.

— Поверь, на сцене получается куда смешнее, чем на бумаге. Так, а теперь уберем всех, кроме руководства студии, тебя и Лулу. Вся эта свита только захламляет сюжет. Их реплики пусть достанутся руководству студии, а ты выбирай, кто кого будет играть, и мы впишем в сценарий их имена, а не персонажей. Кого хочешь на роль Лулу и руководителей?

— Надо ведь сначала спросить актеров? Иначе нагло получается.

— Ты же ведущий, — рассмеялась я. — Да любой актер согласится в твоем скетче сыграть.

— А ты как считаешь? Джош, например, очень смешной, можно взять его на роль руководителя.

— Да, хороший выбор. — Я вписала имя Джоша перед началом диалога. — А вторым пусть будет Хаким, согласен? А хореографом… — И Генриетта, и Вив замечательно подошли бы, но им явно досталось бы много других скетчей. — Может, Грейс? — вспомнила я актрису, редко мелькавшую на экране.

— Без проблем.

— Больше ничего менять не стану, только расставлю идеи Лулу от более-менее нормальной к самой безумной. Получается смешнее, когда они идут по возрастанию, поэтому пусть она сначала предложит размахивать руками, а про пантеру скажет в конце.

— Я кое-что не стал добавлять, потому что мне это предложил не хореограф, а… Ну, типа имидж-консультанта. Он посоветовал выступать в кожаных брюках и без футболки.

— Идеально! Только давай брюки сделаем шортами. Шорты лучше. О, может, ты сам это предложишь? Получится неожиданный поворот. Тебе вроде как не нравятся их глупые идеи, а все потому, что у тебя самого их полно. Мы тебе дадим специальный костюм, ты его сорвешь и скажешь что-то типа: «Я их развлеку своим мускулистым телом!»

Ноа добродушно покачал головой, тряхнув светлыми волосами.

— Похоже, я сам себе яму рою. Я ведь с этой студией еще с девяносто девятого, а выставляю их злодеями.

— Ну, скетчи не всегда выходят в эфир… Хотя твой наверняка выйдет, — поспешно добавила я, заметив взгляд Ноа.

— Что так, что эдак — я в выигрыше. Или проигрыше?..

Я листала документ, внося исправления.

— Этот кусок можно убрать, в нем новой информации нет, — сказала я на третьей странице. — Просто место занимает.

— Да, ты права, — согласился Ноа, пробежав глазами по экрану.

Под конец я вставила ремарку, чтобы Ноа сорвал с себя одежду.

— Прочитаем целиком? — предложила я. — Ты свою часть, а я за руководство и хореографа.

Мы смеялись, читая сценарий. Когда Ноа дошел до «Я их развлеку своим мускулистым телом!», я спохватилась: случайно повторила слово из другой строчки, про модную хореографию. Пришлось заменить «развлеку» на «порадую». Повторы хороши, только когда они намеренные.

— Нужно название. Но это так, формальность, сильно голову не ломай. Назови, скажем, «Хореограф».

— Идет, — согласился Ноа. — «Хореограф». — Он показал пальцем на резинки у меня на столе. — Вот, значит, отчего пробуждаются твои редакторские суперспособности? От того, что волосы в пучок собираешь?

Я рассмеялась.

— Слышала про писателей, которые перед работой обязательно выполняют всякие ритуалы — свечи там зажигают или чай травяной пьют… На «НС» тебя быстренько от таких привычек отучат.

— Серьезно, я будто на мастер-класс сходил по сценарному мастерству. Спасибо тебе огромное, правда.

— Опять же, надо, чтобы скетч для начала прошел читку и все репетиции, но вообще-то получилось смешно.

— Ты постоянно говоришь «вообще-то». Будто удивляешься.

— Извини. Понимаешь, немногие ведущие сами пишут сценарии, а если пишут, то черновой вариант для них обычно готовят сценаристы. Честно говоря, для ведущего-музыканта это большая редкость.

— Ты в курсе, что я сам пишу тексты песен?

— Тебе не кажется, что сценарии и песни — немного разные вещи?

— И в том, и в том важна структура, правильно? И ритм. То, что подразумевается, и то, что говорится в открытую.

— Тоже верно.

— Какая музыка тебе нравится?

— Мне? — удивленно переспросила я.

— Что слушаешь, когда готовишь ужин или едешь в метро?

— Ну, разное. Если ты о жанрах, то в основном фолк или поп.

— А каких музыкантов?

— У меня не особенно прикольный вкус. Знаешь нашего сценариста Джеремайю? Вот он разбирается в группах, даже пока малоизвестных.

— Мне просто интересно. Клянусь, вопрос без подвоха.

— Я в третьем классе так часто включала кассету «Величайшие хиты «The Supremes», что лента потянулась. Я ужасно расстроилась, и мама срочно повела меня в супермаркет за новой копией.

— А сейчас? — улыбнулся Ноа.

— В основном слушаю женщин-исполнительниц. Маме нравились Линда Ронстадт, Патти Лабелль, Джоан Арматрейдинг. И Долли Партон, конечно. И «Sade». Затем я как-то переключилась на кантри, вроде Люсинды Уильямс и Эммилы Харрис. Потом Мэри Чапин Карпентер, Дэр Уильямс, недавно вот Брэнди Карлайл стала слушать. А, и еще Жанель Монэ. — Оглядев комнату, я добавила: — А мои самые любимые певицы — «Indigo Girls».

— Да, они классные.

Я удивленно воззрилась на Брюстера. Мы так и сидели бок о бок.

— Ты серьезно?

— Конечно, почему нет?

— Многие — то есть наши сценаристы-мужчины — «Indigo Girls» разве только в анекдоте упомянули бы. Собственно, и упоминают, когда речь идет о чем-то слишком женском или очень уж политизированном. Бесит! Это, во-первых, сексизм, а во-вторых, не смешно, вот что главное. Примитивно, понимаешь? «Indigo Girls» очень талантливые, много лет занимаются своим делом, причем по собственным правилам, наперекор настроениям общества, а теперь, когда наша страна постепенно скатывается в автократию, не слишком тактично смеяться над теми, кто всегда отстаивал права обделенных. У них прекрасные голоса и сочетаются чудесно. — Я осеклась. — Ты за этим пришел ко мне в офис, верно? Послушать пылкие речи про «Indigo Girls»?

— А мне нравятся пылкие речи про «Indigo Girls». Ты бывала у них на концерте?

— Да, кучу раз. А ты?

— Я с ними выступал несколько лет назад на благотворительном концерте в Лос-Анджелесе. А еще Эми поет у меня на бэк-вокале в песне «На пляже Ист-Матунук». Не припоминаю, приглашали их на «НС» или нет…

Ну конечно, он выступал с ними, ну конечно, они друг с другом на «ты»! И почему я не знала, что Эми Рэй с ним пела?

— Нет, ведущими не приглашали, зато как-то раз выпустили на них пародию, где участниц сыграли парни. Я здесь еще не работала.

— А давно ты тут?

— Девятый сезон. Еще один забавный факт — мы с «НС» ровесники. Я родилась в месяц премьеры, в октябре восемьдесят первого.

— Хороший знак, верно? Я родился в сентябре восемьдесят первого, так что мы с тобой одного возраста. Раз ты здесь девятый год, тебе наверняка нравится.

Надо признать, несмотря на приторность, Ноа прекрасно умел ладить с людьми. Большинство ведущих были обаятельны, многие — вежливы, но редкая знаменитость стала бы расспрашивать сценаристку о себе. В глазах ведущих, как и всех прочих людей, актеры занимали более высокое место в иерархии передачи, и я относилась к этому спокойно. Многие сценаристы мечтали стать актерами, некоторые, когда устраивались, пробовались и в актеры, и в сценаристы, а я радовалась тому, что имею. Так больше свободы.

— Конечно, нравится. Даже несмотря на вездесущий сексизм и бессонные ночи. Найди еще одно такое место, где столько смеха, столько талантливых и трудолюбивых коллег! Тебе платят за высмеивание того, что и нужно высмеивать, и на большую аудиторию… О чем еще мечтать мизантропу из Миссури?

— А ты мизантроп из Миссури? — рассмеялся Ноа.

— Да, да и еще раз да.

— Я так же думаю про свою музыку. «И мне еще за это платят?» Иногда страшно становится — вдруг скажут, что игра окончена? Я двадцать лет всех надувал, а теперь люди поняли: я всего-навсего мошенник.

— В чем мошенничество? Ты лишь притворяешься, что умеешь играть на гитаре?

Ноа рассмеялся.

— Вообще-то из этого можно сделать скетч, — призадумалась я. — Ты будешь просто дергать струны как попало…