— Рада слышать.
После редактуры с Ноа я два с половиной часа проработала над «Сиропщиком». Когда он ушел, я несколько оживилась — наверное, присутствие знаменитости подействовало — и написала четыре страницы. Впрочем, не особенно хорошие, да и бодрость вскоре прошла.
Я взяла распечатку «Правила Дэнни Хорста» и протянула самому Дэнни.
— Поможешь с диалогами?
— Мать честная, Салли! Хоть бы постыдилась.
— Мне целых три скетча сдавать.
— Твои проблемы. Как думаешь, странно будет смотреться, если мы с Белли на свадьбе разобьем бокал? [Традиция на еврейских свадьбах. Считается, что стакан разбивают в память о разрушении Иерусалимского храма. Некоторые также полагают, что традиция учит молодоженов: впереди у них не только радости, но и горести.] Ее идея.
— А сам-то хочешь?
Дэнни пожал плечами. Хотя он редко упоминал об этой части своей биографии, о ней знали все: Дэнни вырос в закрытом ортодоксальном сообществе иудеев в Нью-Джерси. Как самый старший среди семерых детей, он подростком ходил в иешиву, и взрослые ожидали, что он станет раввином, как отец. Дэнни же с двенадцати лет втайне смотрел комедийные передачи по кабельному, а сообщество покинул после первого же года в раввинской семинарии. Он переехал в ночлежку для бездомной молодежи, а та по совпадению как раз стояла в миле от здания «НС». Сейчас, семь лет спустя, Дэнни по-прежнему не общался с родственниками, за исключением брата — малая цена за возможность есть жареные креветки, как он частенько шутил. Среди сотрудников «НС» не один Дэнни пережил несчастье — комедия нередко рождается из трагедии.
Он взял у меня распечатку и быстро прочел.
— Хлестко. В хорошем смысле. — Дэнни взял со своего стола карандаш и принялся заполнять пустые места. — Лучше сделай меня вторым копом, не первым.
— Так напряжение нарастает?
Он кивнул.
— Интересно, захочет ли Ноа сыграть первого копа, а не парня на свидании? Даже спрашивать боюсь. Судя по совещанию, скетч ему не по душе.
— Да, круто он тебя осадил.
Я уж подумала рассказать Дэнни про недавний разговор с Ноа, только как?
— Спасибо, что заметил, — кисло улыбнулась я.
Дэнни с ухмылкой протянул мне распечатку.
— Смеюшка, да все заметили.
В промежутке между сдачей сценариев и читкой я взяла такси до дома, часок поспала, приняла душ и пошла к метро на Семьдесят девятой улице. Стоя на платформе, читала сообщения, которые получила, пока спала. Два из них отправила моя бывшая соседка по общежитию Дениз — педиатр, живущая в Остине. Я ее спрашивала, позволяется ли офтальмологам приглашать пациенток на свидание.
Доктору не стоит ее приглашать. Правда, смотря какая специализация. У психологов и психиатров, например, это считается неэтичным.
Это для скетча или по-настоящему?
По-настоящему, — ответила я. — А подруга может сама пригласить врача?
Генриетта отправила нам с Вив фото чипсов с кофейным вкусом.
Даже такое есть, представляете?
Когда я поднялась на семнадцатый этаж, Генриетта с Вив сидели на диване у меня в офисе, а Дэнни — у себя за столом. Вив наклонила пачку чипсов в мою сторону, и я взяла одну чипсину. С виду обычная, только как будто корицей посыпана. Я опасливо откусила крохотный кусочек.
— Не так уж противно, — заверил Дэнни.
— Не соглашусь, — ответила я, проглотив чипсину.
Дэнни запихал в рот еще горсть и ответил, жуя:
— Мерзкая штука, но есть любители.
— Как у «Республиканцев из народа» [«Республиканцы из народа» («Log Cabin Republicans») — общественная организация, участники которой принадлежат к ЛГБТ-сообществу, но при этом придерживаются консервативных взглядов.], — заметила Генриетта.
— Или в том случае в зоопарке, когда макак приставал к оленихе, — подхватила Вив.
— Соседка сказала, что глазнику нельзя приглашать тебя на свидание, — поделилась я с Вив по пути в зал совещаний. — Я спросила, можешь ли ты сама его пригласить. Она пока не ответила.
— Не совсем моя тема, — поморщилась Вив.
— Каково быть такой красивой, что не приходится делать первый шаг?
— Удобно, хотя есть свои трудности. А в моем случае еще американский мизогинизм [Мизогиния — ненависть и предвзятое отношение к женщинам.] осложняет дело.
В зале совещаний яблоку было негде упасть. Народ сидел за столами, сдвинутыми посреди комнаты, и вдоль стен. На читку приходило даже больше сотрудников, чем на совещания, — и гримеры, и костюмеры, и декораторы, и звукорежиссеры. На столах были разложены сценарии, беспорядочно стояли бутылки с водой (в конце концов, предстояло три часа работы) и тарелки с бутербродами, листьями салата, фруктовой нарезкой, чипсами (вроде бы не кофейными) и печеньем. Для кого завтрак, для кого обед или ужин — смотря во сколько встал накануне.
Дэнни, Вив и Генриетта сели на придержанные для них места. Я села во втором ряду, спиной к окну, за которым приглушенно гудели машины и хохотали туристы семнадцатью этажами ниже. Ноа Брюстер сидел во главе стола с Найджелом — тот сам всегда зачитывал авторские ремарки. Чем более вяло воспринимали скетч, тем быстрее он старался закончить.
Я сидела напротив Ноа, пусть и далеко. Он улыбнулся, поймав мой взгляд, и у меня сердце екнуло — то ли от страха, то ли от волнения, то ли от чего еще. Конечно, Ноа безумно красив, но ведь я не впервые его видела. Потом невольно отвела глаза, словно столкнулась взглядом с незнакомцем в метро. И тут же спохватилась: отворачиваться было грубо, мы все же знакомы. Мы коллеги, пусть и всего на неделю, и моя обязанность — сделать его пребывание у нас приятным. Я вновь перевела взгляд на Ноа. Улыбка на его лице сменилась недоуменным выражением. Я выдавила улыбку в ответ. Ноа слегка помахал. Тогда Бейли, первый небинарный актер «НС», наклонился и что-то сказал ему в левое ухо. Ноа ответил, и оба рассмеялись.
Эллиот, главный сценарист, громко свистнул, призывая нас к порядку, и мы взялись за работу. Если актеры писали сценарии, они давали себе главную роль и сами за себя читали, а сценаристы давали роли другим; иногда наш выбор одобряли, иногда — нет. Если Найджел считал, что у кого-нибудь из актеров (особенно из любимчиков) выдалась легкая неделя, он по ходу читки мог перераспределить роли.
Начали со скетча о порноактрисе, которая утверждала, будто Трамп ей заплатил, чтобы она держала их встречи в тайне. Затем последовал скетч, где Ноа исполнял гимн перед Национальной футбольной лигой в дуэте с известной дивой (Генриеттой) — они соревновались, кто лучше возьмет высокие ноты. Посмеялась я пока лишь над скетчем «В джазе не только черные», где Ноа досталась роль белого политика, который читает проповедь в церкви для чернокожих.
За девять лет моей работы читки не утратили своего очарования, ведь в них удивительным образом сочетались творческие и психологические аспекты. В комнате, полной важных в моей жизни людей, но без зрителей, я отчаянно жаждала узнать, как воспримут мои скетчи и какие скетчи у других; меня частенько поражало остроумие одних сценариев и никудышность других, а настроение участников пугающе легко определялось по смеху и теплоте, с которыми воспринимали скетч. Нередко я только на читке догадывалась, кто с кем из коллег встречается, а кого-то в конце сезона попросят на выход.
За час с чем-то мы дошли до «Правила Дэнни Хорста». Увы, моя самая удачная строчка не вызвала всеобщего смеха, зато всех повеселили реплики, написанные самим Дэнни. И все же у скетча с отсылкой на наши внутренние дела было немало шансов попасть в эфир.
Формально мнения о сценарии никто не выражал — попадание в программу само по себе считалось отзывом. Однако перед тем как мы перешли к следующему сценарию, Джеремайя отметил:
— Бесстрашия Салли не занимать. Половину коллектива может своим скетчем обидеть!
— Значит, задевает за живое? Хорошо, — отозвалась я из кресла у окна.
— И жили они гетеронормативно и счастливо, — подхватила сценаристка Джемма, а Бейли шутливо толкнул ее кулаком в плечо.
По совпадению, «Трещотка» шла сразу после «Правила Дэнни Хорста» и тоже снискала одобрительный смех, пусть и не слишком бурный. Сценаристы частенько общаются с актерами, включая ведущего, и советуют, с какой интонацией читать. Я не стала учить Ноа — во-первых, я пришла на читку перед самым началом, а во-вторых, неловко было бы ему раздавать советы. Впрочем, он и сам хорошо справился. В новом варианте судьи перебивали и женщину-судью, и Ноа, вот бедняги и взялись за свои дела, пока их ругали: ногти подпиливали, в шашки играли, достали коврики для йоги и сели в позу лотоса. Сработал фокус, о котором я прошлой ночью рассказывала Ноа: на читке сценарий оказался куда смешнее, чем на бумаге.
После «Трещотки» пошел проходняк, одна сценка — от сценариста по имени Дуглас, работавшего у нас первый год. Мы с Генриеттой и Вив за глаза называли его «Крылатый»: он все время пробовал добиться славы какой-нибудь крылатой фразочкой. На этой неделе парень норовил протащить «То к тебе, то от тебя» — скетч, в котором сам Крылатый ездит туда-сюда на одноколесном велосипеде. Мне стало противно. Как его вообще к нам взяли? С чего он такой самоуверенный? Когда он работал у нас всего вторую неделю, я на внесении правок предложила одному сценаристу: пусть героиня встанет на четвереньки, чтобы пропукаться на всякий случай перед приходом парня на свидание. Крылатый припомнил знаменитый скетч семилетней давности и бросил тоном всезнайки:
— Слишком много сходств с «Моя девчонка не пукает».
— Хм-м, — ответила я, — может, потому что я и написала «Моя девчонка не пукает»?