Кэт Фоллз

Водоворот

Моей дорогой подруге Мерль, превратившей свой дом в приют для писательницы-беженки.

И моей семье — за понимание и поддержку, пока я была в бегах.


Глава 1

Сдвинув ручку управления вперед, я сбавил скорость субмарины. Пронизанный лучами фар океан вокруг нас казался бескрайним и пустым, но я знал, что это не так. Мы направлялись к самой большой мусорной свалке во всей Атлантике. В любое мгновение мы могли поравняться с исторической достопримечательностью.

И точно: из темноты выплыл силуэт и замерцал в лучах передних фар субмарины. Джемма склонилась к лобовому стеклу.

— Велосипед, — изумленно произнесла она. — Совсем как на старинных фотографиях.

— Это значит, что мы почти на месте, — сказал я.

— Мы собираемся спрятать здоровенный контейнер с морской капустой посреди океана?

— Посреди мусорной свалки, — уточнил я. — Гениально, правда? — Я сверился с хвостовым монитором, чтобы убедиться, что контейнер прицеплен к нашей субмарине. — Сюда никто никогда не суется.

Джемма бросила на меня понимающий взгляд.

— Не просто так, готова поклясться.

— Дайверы боятся разбиться…

— Неужели? — хмыкнула Джемма с усмешкой на губах.

— …но я эту впадину исследовал основательно и до сих пор жив, как видишь.

— Тай, ты только не пойми меня превратно…

Забросив за спину длинные волосы, Джемма вытащила из-под сиденья спасательный жилет.

Пока она пристегивала его, я наклонил нос субмарины вниз и начал крутой спуск. Бочкообразный корпус подводной лодки лежал на двух одинаковых термальных двигателях, и субмарина имела массу вполне достаточную для того, чтобы прорываться через плавающий в воде мусор. Сам я не был настолько прочен, и зрелище такого количества всякого хлама всегда меня немного пугало.

На глубине пятидесяти футов мимо проплывали только небольшие предметы: кукла без головы, пластиковые пакеты, банки от газировки, рыбацкие сети. Эти сети были давно брошены, но до сих пор работали исправно. Я с тоской отвел взгляд от запутавшегося в ячейках и захлебнувшегося дельфина. По мере погружения на глаза нам стали попадаться более крупные предметы: телевизор с тянущимися за ним проводами, манекен, мерцающая стеклышками люстра. Все это было словно подхвачено медлительным водоворотом. Казалось, весь мусор былых веков угодил сюда, и ему суждено вечно вращаться по огромному кругу.

— Откуда взялось все это?

Джемма встала на колени на сиденье, запрокинула голову и стала смотреть наверх, сквозь прозрачный кокпит субмарины.

— Ветра и течения принесли со всей Атлантики, — ответил я и поспешно увел субмарину в сторону, чтобы избежать столкновения с детской коляской.

Включив носовой прожектор, я провел лучом по движущимся в воде предметам. Назначение многих из них было мне неизвестно. Мощное восходящее течение держало их на плаву. Я заметил несколько каменных окуней [Каменный окунь (полиприон американский) — глубоководная рыба, имеющая размер до 2 м и вес до 50 кг. (Здесь и далее прим. пер.)] размером длиннее меня. Эти огромные рыбины держались в убежищах, выставив вперед нижнюю челюсть, словно бы ожидали драки.

Когда вращение подводного мусора замедлилось, я понял, что мы добрались до центра воронки. Здесь предметы тихо поворачивались на месте.

— Наверное, это глупый вопрос, — проговорила Джемма, скосив глаза на меня, — но если мы оставим контейнер здесь, что помешает ему уплыть прочь?

— Я собираюсь прицепить его к чему-нибудь большому и тяжелому.

— Здорово. А что помешает уплыть прочь контейнеру и тому, к чему ты его привяжешь?

— Мы сейчас — в самом центре воронки. Отсюда ничто никуда не уплывает. К тому же на рассвете я за контейнером вернусь. Папа не хотел оставлять собранный урожай на поле на ночь — оттуда контейнер было легко своровать. Понимаешь, то, что мы — единственные морские поселенцы, готовые продавать морепродукты «лишам», не означает, что мы им доверяем.

— И все равно я не могу себе представить, чтобы твой отец сказал: «Спрячь контейнер в гигантской мусорной воронке».

— Ему все равно, где я его спрячу, лишь бы он был в безопасности.

Джемма улыбнулась.

— А-га…

— А вот и якорь.

Прямо по курсу в воде плавно вращался обломок фюзеляжа самолета. Переведя субмарину на нейтральную скорость, я взял со спинки сиденья шлем.

Джемма вытаращила глаза.

— Ты же не пойдешь туда?

— А как еще я привяжу контейнер к этому куску алюминия?

— Ну… с помощью вот этих штуковин, похожих на клешни.

— Это займет целую вечность.

С этими словами я шагнул в проход между сиденьями.

— Ты сам говорил, что морские животные мигрировали по всему океану. Если течениями сюда нанесло весь этот мусор, кто-то мог проехаться «зайцем».

Она, конечно, была права. Рыбаки то и дело вытаскивали сетями из Атлантики морскую живность, которая до Потопа обитала исключительно в Тихом океане или у побережья Австралии. При Потопе под воду ушла такая площадь суши, что в океане образовались новые протоки.

— Со мной ничего не случится, — сказал я, надеясь, что так и будет.

Сжав зубами кончик трубочки внутри шлема, я вдохнул полные легкие ликвигена — насыщенной кислородом жидкости — и спустился в открывшийся в днище субмарины люк.

— Лучше бы так оно и было, — прозвучал голос Джеммы в динамике моего шлема. — Потому что, если мне придется тебя спасать, день будет безнадежно испорчен.

Это еще было мягко сказано. За месяц Джемма ни разу не спускалась под воду, и при мысли об этом мне становилось больно. Но сегодня она согласилась сплавать со мной на субмарине — впервые за несколько недель, и у меня появилась надежда, что в один прекрасный день она снова совершит погружение.

Говорить с легкими, наполненными ликвигеном, я не мог, поэтому показал Джемме два поднятых вверх больших пальца. Три гребка — и я поравнялся с кормой субмарины, хотя восходящее течение оказалось настолько сильным, что мне трудно было держаться на одной глубине. Пристегнув трос, тянущийся от контейнера к поясу, я поплыл к обломку самолета, поросшему водорослями, но сразу же замер, потому что мимо меня промелькнули десятки больших теней. Прибегнув к своему Темному Дару, я ощупал эти объекты сонаром и понял, что это колючие морские собаки. Акулы — но для человека неопасные. И все же мне не понравилось то, как они двигались. Казалось, они были сильно напуганы.

Я направил несколько щелчков в черную бездну. Через пару-тройку напряженных секунд, когда наконец ко мне вернулось эхо этих сигналов, мое сознание нарисовало картину, слишком беспорядочную для того, чтобы ею получилось воспользоваться. Внизу находилось кладбище погибших кораблей, принесенных сюда течениями. В этой груде было полным-полно щелей и пещер, а это значило, что там могло прятаться что угодно, и мой Темный Дар мне тут не помощник. Мысль оказалась, мягко говоря, неприятная. Мороз по коже.

И все же я порадовался тому, что наделен биосонаром. Ну и что с того, что врачи-топсайдеры считали, будто интенсивное воздействие давления воды что-то такое делало с нашими мозгами? Я чувствовал себя отлично. Я был абсолютно здоров. А еще меня радовало то, что мои родители перестали психовать из-за меня. Правда, миновало всего четыре месяца с того дня, как они узнали о том, что Темные Дары — не выдумка и что у их сына и дочери эти Дары имеются.

Я ничего не мог различить внутри горы погибших судов, покоившихся на дне, поэтому сосредоточился на поисках места, к которому можно было привязать контейнер. Только я успел разглядеть пару подходящих иллюминаторов, как из динамиков моего гермошлема послышался испуганный крик Джеммы. Я обернулся к субмарине и увидел рядом с собой нечто огромное и неподвижное.

Повернувшись вполоборота, я оказался лицом к лицу с громадным спрутом. Вместе с присосками в нем было не меньше шести футов длины, а его огромное лилово-красное тело я не смог бы обхватить руками. Спрут парил в толще воды и наблюдал за мной. А когда его кожа сначала вспыхнула неоново-белым светом, а потом стала кроваво-алой, мне вспомнилось название Diablo rojo [Хищный кальмар, иначе называемый кальмаром Гумбольдта. Обитает в водах течения Гумбольдта, восточной части Тихого океана. Имеет длину свыше 3,5 м и пользуется весьма дурной славой.]. «Красный дьявол». Тварь, репутация которой была еще более ужасной, нежели ее внешний вид.

Попятившись, я пытался не думать обо всех историях про то, как эти кальмары утаскивают пловцов в глубину и там пожирают заживо. И это были не байки какие-нибудь, а самые что ни на есть подлинные отчеты, со свидетелями. Из всех глубоководных хищников именно кальмары заставляли мое сердце часто биться от страха. Конечно, акулы тоже страшны, но они просто животные. А в глазах этой твари я видел разум, и ужас пробирал меня до костей.

И снова цвет кожи спрута сменился с неоново-белого на темно-красный, и я понял, что ничего хорошего в этом нет. Кальмар явно пытался смутить свою жертву. То есть — меня.