Глава 10

Дмитрий

Я развез всех по домам. Сев в беседку, я закурил, обдумывая события последних дней. Я надеялся, что Саня видел нападавшего, и это даст нам шанс для мести. Михаил обшарил все в той квартире, но не нашел никаких зацепок. Единственные люди, которые могли хоть что-то знать, мертвы. Вера сказала, что к ним домой приходили разные люди. Они часто обсуждали что-то на кухне, но ее в дела никогда не посвящали. Разумеется, Никита не доверял ей, но что я должен был сделать? Пытать девушку? Тем более, ее физическое состояние говорило о том, что ей, скорее всего, приходилось несладко, пока она жила там со своей дочерью.

Я закурил и достал телефон, чтобы перейти к следующему шагу. Человек, которому я звонил, не заставил себя долго ждать.

— Готовы приступить к выполнению боевой задачи, Дмитрий Сергеевич? — спросил он ледяным тоном.

— Могу выехать прямо сейчас. Мне нужен адрес.

— Нужна помощь?

— Зачем мне лишние свидетели? — ухмыльнулся я.

Записав координаты, которые он мне продиктовал, я вбил их в навигатор, чтобы понять примерное местоположение.

— Мои люди все еще находятся там. Они следят за объектом на случай, если он решит сменить место дислокации. Можете сообщить, когда прибудете на место. Они снимутся.

— Сколько с ним людей?

— Всего три охранника. Не думаю, что для вас это окажется проблемой, — саркастично ответил он.

Отключившись, я потушил сигарету. Черт. Я не планировал снова возвращаться к этой гадости, но почему-то не мог остановиться. Все пять лет службы в армии я курил, но бросил, когда вернулся домой. А сейчас я как никогда вновь испытывал тягу к этой дряни.

Я не собирался сообщать кому-либо о том, куда направлялся. Это только между мной и ублюдком. Справиться с тремя охранниками не составит труда. Мне бы не хотелось впутывать кого-то в это.

Сборы не заняли у меня много времени, потому что я ранее много часов потратил на обдумывание того, как буду добиваться правды. Уверен, Новиков-старший удивится тому, насколько моя фантазия может разгуляться.

Стоя в гараже, я оглядел автопарк, который имел. Все машины были приметными. Я должен был выбрать ту, которая не привлекла бы к себе особого внимания. Мой взгляд упал на старенький бумер, который я купил еще подростком. Да, я ездил на нем без прав в то время, потому что меня защищала отцовская фамилия.

Однажды Рома, сев за руль этого автомобиля, не справился со сцеплением и въехал в угол гаража, разбив фару и бампер. Брат так и не успел заработать денег, чтобы исправить свой косяк, поэтому я попросил своих людей отогнать ее вместе с Геликом в ремонт. Сделать бумер не составило большого труда, поэтому он стоял здесь, ожидая, чтобы им, наконец, воспользовались.

Открыв багажник, я сбросил в него все дерьмо, которое заранее подготовил. Сев за руль, меня посетило дежавю:

— Отец, отец, у меня для тебя сюрприз, — кричал я, заходя в дом.

Рома появился из ниоткуда и врезался в мои ноги, когда я повернул за угол, направляясь в сторону папиного кабинета. Брат ударился головой в металлическую бляху на ремне и тут же с криком отскочил от меня, упав на пол.

— Блин, Ром. Сколько раз тебе говорили, что в доме бегать нельзя, — сказал я, падая на колени рядом с ним. — Если ты разобьешь что-то, папа сильно рассердится.

Я взял его за запястье и отодвинул руку от детского личика. Черт. Над бровью появился порез, и струйка крови стала медленно стекать вниз.

Рома взглянул на свою ладонь и закричал от испуга.

— Что тут у вас происходит? — взревел отец, выбегая из своего кабинета.

Я взял брата на руки и подошел ближе, чтобы объяснить ситуацию.

— Мне плевать на все это. Отведи его к Галине. У меня совещание. Если я еще раз услышу шум, высеку обоих, — продолжал кричать он.

Рома уткнулся мне в изгиб шеи и тихо всхлипывал. Теперь уже не от раны, а от того, как отец повышал на нас голос. Он всегда был ранимым и плакал всякий раз, когда чувствовал себя незащищенным.

Я прижал его крепче к себе и понес на кухню. Галина Анатольевна стряпала что-то возле плиты. Заметив нас, она бросила все.

— Ох, мой мальчик, — воскликнула она, забирая брата из моих рук. — Дай посмотрю.

Женщина усадила ребенка на барный стул и повернула его лицо ближе к свету.

— Дим, принеси аптечку, пожалуйста, — попросила она, не отрывая взгляд от раны.

Рома уже не плакал и сидел смирно, пользуясь тем, что ему уделили внимание.

— Думаю, шить не надо, — обратился я к ней. — Рана неглубокая.

— Да, — согласилась она. — Я просто обработаю ее и заклею пластырем.

Брат слегка поежился, когда перекись попала на порез.

— Обо что ты так ударился, Ром? — спросила она.

Я молча хлопнул по огромной металлической бляхе на своем ремне. Галина Анатольевна вздернула бровь и повернулась обратно к брату.

— Ты опять бегал в доме? — пробормотала она, неодобрительно качая головой. — Ром, ты же знаешь, что твой папа не позволяет таких вещей. Тебе улицы мало?

— Где мой мяч? — спросил брат.

— Он был у тебя в руках, когда мы столкнулись? — спросил я. — Наверное, в коридоре.

Я вернулся к месту столкновения и поднял резиновый мячик, который откатился в дальний угол. Тут позади меня двери открылись, и появились люди, выходящие из кабинета отца. Они продолжали что-то горячо обсуждать, но я не понимал смысла их споров. Мне казалось, что вся их дискуссия состояла только из матерных слов. Встретившись со мной взглядом, отец с презрением сузил глаза и отстал от других. Он подошел ко мне и взглянул на мяч в моих руках.

— Какого черта он здесь делает? Твой брат забыл, что его игрушки не должны покидать своей комнаты?

— Наверное, он шел на улицу, когда столкнулся со мной, — попытался я восстановить хронологию событий в своей голове.

Рома даже в свои четыре года знал, как отец бывает строг, когда его приказы нарушают. Брат не мог играть с мячом в доме.

— П-пап, вообще-то, я хотел тебе кое-что сказать…

Я запнулся и попытался сделать глубокий вдох, чтобы продолжить свой рассказ, потому что сильно волновался. Отец не стал меня слушать, будто хотел отмахнуться от меня как от назойливой мухи. Он резко достал нож из своего кармана. Нажав на крошечную кнопку на рукояти, лезвие выскочило и блеснуло в свете заходящего солнца. На миг я потерял дар речи. Что он собирается сделать? Мой отец был одним из самых непредсказуемых людей, которых я когда-либо знал. Надоел ли я ему как сын? Он всегда был недоволен мной. Возможно, поэтому он решил попытать счастье во второй раз? Хотя мы с братом оба чувствовали себя бракованными всякий раз, когда отец смотрел на нас.

Он сделал резкий выпад ножом вперед. Я вздрогнул от неожиданности и опустил глаза вниз. Рукоять ножа торчала в мяче, заставляя его выпустить весь воздух и съежиться. Я продолжал держать кусок резины, когда отец вытащил нож.

— Уже вечер, — продолжил он. — Почему ты не на складе?

— Я… Я сегодня купил машину, как и хотел, — начал я, но отец оборвал меня, вскидывая ладонь перед моим лицом.

— Ты купил себе машину, но это не освобождает тебя от того, что ты можешь продолжать заниматься херней.

— Это не хрень! — возмутился я и тут же прикусил язык, потому что никогда раньше не повышал голос на своего отца.

Он молчал, оценивая мой порыв, и я набрался храбрости, чтобы продолжить:

— Я читаю книги. Когда они были пустой тратой времени?

— Ты читаешь не те книги, которые тебе пригодятся в жизни, — сказал он скучающим голосом. — Тем более, ты должен быть человеком-практиком, а не теоретиком, который обложил себя макулатурой.

— Пап, ты же знаешь, что я хочу стать врачом, — настаивал я в надежде, что он меня услышит.

— Я не собираюсь слушать эту чушь снова, — рявкнул он и, резко развернувшись, направился за остальными людьми, которые спешили покинуть дом.

Мне хотелось догнать отца и продолжить этот разговор. Когда, если не сейчас? Его слишком часто не бывает дома.

— Пап, постой! — кричал я, но он не обернулся. — Подожди!

Мы оказались на улице. Возле дома были припаркованы машины, которые принадлежали людям, с которыми работал отец. Они курили и спорили над чем-то, но мне не была интересна суть их дискуссии.

— Отец! — крикнул я, цепляясь за последнюю надежду.

Я догнал его и схватил за рукав пиджака. Он резко развернулся и посмотрел на меня испепеляющим взглядом.

— Не смей трогать меня, — прорычал он сквозь зубы, выдергивая руку из моей хватки.

Казалось, что отец был на грани того, чтобы вытащить свой пистолет и прикончить своего сына.

— Ты позоришь меня.

Его люди замолчали и посмотрели в нашу сторону, наблюдая за разыгравшейся драмой.

— Я хотел сказать, — начал я, — что все равно пойду в медицинский. Хочешь ты того или нет.

Он какое-то время сверлил меня глазами, а потом резко схватил за затылок и притянул к себе. Наши лбы соприкоснулись, и я увидел, как покраснели белки его глаз от злости.

— Если ты считаешь, что умнее меня, щенок, то доказывай это поступками, а не словами, — прорычал он это тихо, чтобы нас никто не слышал, но вложил всю свою ярость, которая в нем была на тот момент, в каждое сказанное им слово.