Кэт Мартин

Ни о чем не жалея

Глава 1

Лондон, Англия

Март 1805 года

Именно ее смех — низкий, мелодичный, чувственный — изменил его жизнь навсегда.

Стоя под хрустальным канделябром в элегантной гостиной маркиза Уэстера, Рэндалл Элиот Клейтон, герцог Белдон в седьмом колене, обернулся и обвел взглядом толпу разодетых в пух и прах гостей, машинально ища глазами темноволосую чувственную красавицу с черными, как ночь, глазами. Здравый смысл подсказывал ему, что так открыто и раскованно может смеяться только уже немолодая женщина, считающая себя более не обязанной подчиняться условностям, выдуманным великосветским обществом, а никак не юная сентиментальная девица.

Самый высокий мужчина в зале, он быстро высмотрел ее. Она оказалась гораздо моложе, чем он ее себе представлял, лет двадцати, не больше, и не темноволосой, пышной, экзотической красавицей, а совсем наоборот — стройной юной особой с отливающими золотом огненно-рыжими волосами, ясными зелеными глазами и загорелой кожей, словно девушке много времени пришлось провести на солнце.

— Вижу, ты уже заметил нашу почетную гостью. Рэнд обернулся. Рядом с ним стоял его лучший друг, Николас Уорринг, граф Рейвенуорт. Черноволосый, смуглый, почти такой же высокий, как и Рэнд, Николас был красив, умен, однако в прошлом не без греха и довольно сдержан и суховат, отчего люди предпочитали держаться от него подальше.

— Кто она? — спросил Рэнд нарочито небрежным тоном, хотя на самом деле ему крайне интересно было это узнать.

— Ее зовут Кейтлин Хармон. Ее отец, Донован Хармон, — американский профессор античности.

Рэнд сделал глоток шампанского, разглядывая девушку из-под ободка бокала.

— Так, значит, она американка, — заметил он.

За тридцать один год, что он прожил на свете, ему довелось переспать со множеством американок. В отличие от англичанок даже те из них, что были не замужем, не придерживались строгих моральных правил, часто путешествовали по миру без сопровождения компаньонок и, очевидно, жили так, как считали нужным, что Рэнду было только на руку.

— Насколько мне известно, последние несколько лет они прожили на каком-то острове у африканского побережья, — проговорил Ник. — Ты мог читать об этом в газетах.

Рэнд и в самом деле читал о профессоре Хармоне и о поисках пользовавшегося дурной славой ожерелья Клеопатры, которыми тот в настоящее время занимался. А теперь он вспомнил, что в статье также упоминалась дочь профессора, работавшая вместе с ним.

Рэнд снова вперился в нее оценивающим взглядом. Небольшого роста, стройная, над вырезом платья поднимается высокая полная грудь. Необыкновенно привлекательна, подумал он и внезапно почувствовал прилив желания. Он всегда любил женщин. Ему приятно было бывать в их обществе и, естественно, заниматься с ними любовью. И эта рыжеволосая американочка ему понравилась.

Рэнду ничего не стоило представить себе, как он снимает с нее изумрудное шелковое платье, вытаскивает из слегка вьющихся рыжих волос шпильки.

Он улыбнулся про себя. И помимо всего прочего, она американка, что открывает перед ним массу возможностей. Наверное, он прав относительно того, что ее смех изменит его жизнь навсегда. Во всяком случае, Рэнд на это надеялся. Еще никогда в жизни женский смех так на него не действовал.

Кейтлин Элинор Хармон сделала глоток пунша из серебряной чаши, которую держала в руке, но вкуса напитка не почувствовала. Весь вечер она улыбалась, кивала головой, вновь и вновь отвечала на одни и те же вопросы и рассказывала о предстоящей экспедиции отца. Все это она делала лишь с одной целью, помочь отцу раздобыть денег для экспедиции. Именно для этого они и приехали в Англию.

Кейт вздохнула. Она не могла отделаться от мысли, что весь сегодняшний вечер занималась исключительно тем, что делала вид, будто ей необыкновенно интересно, хотя на самом деле еще никогда не принимала участия в таком скучном разговоре. К счастью, мучения ее продолжались недолго, хозяйка дома и новоиспеченная подруга Кейт, Маргарет Саттон, леди Трент, спасла ее. С этого момента мысли Кейт перешли от спрятанного сокровища к более интересным темам.

Сделав еще один глоток пунша, она сфокусировала свое внимание на широкоплечем мужчине высокого роста, за которым украдкой наблюдала, глядя поверх серебряной чаши.

— Вон там, под канделябром, стоит высокий мужчина, — обратилась она к леди Трент. — Кто он?

Мэгги Саттон, светловолосая и голубоглазая, была на пять лет старше Кейт, но выглядела как ее ровесница. Почти девять лет, проведенные Мэгги в монастыре, не прошли бесследно. Наивный взгляд, который она там приобрела, делал ее намного моложе. Ее муж, маркиз Трент, заинтересовался проектом отца Кейт, что позволило Кейт и Мэгги подружиться. А, учитывая, что в последние два года Кейт страдала от острой нехватки женского общества, она решила, что маркиза послана ей самой судьбой.

Проследив за взглядом Кейт, Мэгги увидела двух мужчин, беседовавших на другом конце танцевального зала.

— Хочешь верь, хочешь нет, но тот красивый черноволосый молодой человек — мой брат Ник. Ники — граф Рейвенуорт и, не считая мужа, мой самый любимый мужчина в мире. Но тебе ведь хочется узнать про другого, верно? Про того, кто смотрит на тебя так, словно съесть готов!..

Кейт рассмеялась. Она бы так не сказала, однако отрицать, что мужчина проявляет к ней интерес, не могла: этого нельзя было не заметить.

— Ну да, тот, что крупнее, с темными глазами и коричневыми, как кофе, волосами.

— И с плечами настолько широкими, что они едва поместились в дверной проем танцевального зала. Похоже, ты не только умна, но и обладаешь хорошим вкусом в отношении мужчин. Это, моя дорогая, Рэнд Клейтон, герцог Белдон, самый завидный жених в Лондоне. Он не только баснословно богат, но и, определенно, один из красивейших и обаятельнейших мужчин в городе, а, кроме того, и из наиболее опасных... по крайней мере, когда дело касается женщин.

Кейт отлично поняла, что Мэгги имеет в виду. Высокий, мускулистый, красивый и слегка надменный, герцог обращал на себя внимание и мужчин, и женщин. От него исходила сила и властность, которую Кейт чувствовала даже на таком большом расстоянии. Всякий раз, когда герцог смотрел на нее, ей казалось, что взгляд пронзительных карих глаз жжет ее словно огнем.

Жаль, что этот мужчина герцог, с грустью подумала Кейт. За исключением нескольких человек, с которыми они с отцом подружились со дня приезда, лондонские аристократы показались ей самодовольными, эгоистичными и испорченными. Принадлежа к высшему сословию лишь по праву рождения, они считали себя выше простых смертных. А герцог, возглавлявший аристократическую пирамиду наряду с членами королевской фамилии, наверняка еще хуже остальных.

Из-под опущенных ресниц Кейт изучающе смотрела на него и, к своему ужасу, заметила, что он тоже за ней наблюдает. А когда он направился в ее сторону, вздрогнула всем телом от неожиданности. Герцог неумолимо приближался, расталкивая собравшихся в танцевальном зале гостей мощными плечами, двигаясь решительно и вместе с тем грациозно. Даже с такого большого расстояния Кейт почувствовала, как между ними пробежала искра, и замерла, затаив дыхание, ощущая неистовое биение сердца. Внезапно в голову ей пришла мысль, что если бы у нее хватило духа, она бы повернулась и побежала.

Мысль эта была совершенно неожиданной. С детских лет Кейтлин не боялась никого и ничего и больше всего на свете обожала отвечать на брошенный кем-то вызов.

И когда герцог, спустя несколько секунд возник перед ней, Кейт взглянула в его надменное, до боли красивое лицо и улыбнулась.

— Ваша светлость, — обратилась к нему Мэгги, — разрешите представить вам мою подругу, мисс Кейтлин Хармон.

Темные глаза герцога пристально взглянули на нее, и Кейт почувствовала, что не в силах отвести от них взгляд. Она поймала себя на том, что смотрит на герцога не отрываясь, однако попыталась успокоить себя тем, что и герцог не сводит с нее глаз, словно, кроме нее, в комнате никого нет. В глазах его мерцали крошечные золотистые искорки, отчего взгляд их казался необыкновенно теплым.

— Очень приятно, мисс Хармон, — проговорил он, приложившись, как положено, к ручке Кейт. — Мне очень хотелось с вами познакомиться.

— Мне тоже очень приятно... ваша светлость. — Последние два слова дались Кейт с немалым трудом. Со всеми аристократами она с легкостью играла по правилам, установленным английским великосветским обществом, непринужденно награждая их соответствующими титулами, но называть Белдона герцогом, словно он лучше ее, ей почему-то претило.

Темные глаза насмешливо сверкнули. Похоже, герцог об этом догадался.

— Полагаю, вы американка?

— Я родилась в Бостоне. А этот город, смею заметить, находится в Америке. — Кейт с вызовом взглянула на Белдона. — Может быть, вы помните — «бостонское чаепитие» [Имеется в виду бостонский бунт 1773 года против беспошлинного ввоза англичанами чая в Северную Америку, явившийся одной из причин Войны за независимость g1775—1783 гг. — (Здесь и далее примеч. пер.)]?

Брови Мэгги удивленно поползли вверх, герцог же, едва заметно улыбнувшись, ответил:

— Это было задолго до моего рождения. Кроме того, война уже закончилась, если вы помните, мисс Хармон.

— Да... совершенно верно. И если память мне не изменяет, за ней последовало принятие Билля о правах, провозгласившего всех людей равными. Однако в этой стране, похоже, о равенстве имеют весьма смутное представление, или я ошибаюсь... ваша светлость?

Белдон усмехнулся:

— Еще как ошибаетесь, мисс Хармон. Здесь, в Англии, нам хорошо известно, что такое равенство. Просто мы считаем, что одни мужчины более равны, чем другие. — В пронзительных карих глазах герцога появился насмешливый и вместе с тем несколько странный блеск.

Сердце Кейт исступленно заколотилось в груди, и ей показалось, что даже воздух между ней и герцогом стал жарким. Улыбка герцога сделалась еще шире, на левой щеке появилась премиленькая ямочка, и Кейт вдруг пришло в голову, что этот мужчина, надменный, испорченный — в чем она не сомневалась, — потрясающе красив, независимо от того, носит он титул герцога или нет.

Повернувшись к леди Трент, герцог Белдон проговорил:

— Ваш брат хотел бы с вами поговорить, Мэгги. Я буду счастлив составить мисс Хармон компанию до вашего возвращения.

Бросив взгляд на темноволосого мужчину в другом конце танцевального зала, Мэгги заметила:

— Надеюсь, я оставляю ее в хороших руках? — В ее голосе прозвучало предостережение.

— Вне всякого сомнения, — заверил ее герцог.

— Я скоро вернусь, — сказала Мэгги Кейт и, еще раз взглянув на Белдона, повернулась и направилась к своему высокому красивому брату.

Герцог вновь устремил взгляд на Кейтлин.

— Поскольку мы оба согласились, что война окончена, как насчет перемирия, мисс Хармон?

Кейт не смогла сдержать улыбки. Было в герцоге нечто такое, что делало сопротивление ему невозможным.

— Ладно, перемирие так перемирие, — согласилась Кейт, с легкостью опустив «вашу светлость». — По крайней мере, на некоторое время.

Губы герцога дрогнули, и, взяв с подноса проходившего мимо лакея бокал с шампанским, он сделал глоток.

— Ходят слухи, что вы с вашим отцом последние несколько лет жили на острове у берегов африканского побережья, как я полагаю, вдали от бурной светской жизни.

Кейт вспомнились тяготы примитивных жилищных условий, которые ей пришлось испытать на Санту-Амару.

— Это еще мягко сказано, — заметила она.

— Я видел, как вы танцуете. Для женщины, так долго жившей вдали от цивилизации, просто восхитительно. Вы и вальс танцевать умеете, мисс Хармон?

Кейт окинула герцога оценивающим взглядом. Даже в Америке танцевать вальс считалось большой смелостью. Хотя Кейт никогда его не танцевала, она знала необходимые па. Благодаря отцу она была так же хорошо образована, как и мужчины, и, равно как и мужчины, не видела в этом танце ничего предосудительного.

И, тем не менее, в словах герцога она усмотрела вызов. Похоже, он недоволен тем, что она несколько раз опустила его титул, решила Кейт. Напомнив себе, что она здесь для того, чтобы помочь отцу, и что герцог вполне может стать их меценатом, если с ним по-умному обращаться, она решила больше этого не делать — ничего с ней не случится, если она будет называть его «ваша светлость».

— По-моему, ваша светлость, в данную минуту оркестр играет контрданс. — Кейт повернулась к танцующим, и в этот момент музыка стихла. Словно по сигналу — а Кейт не сомневалась в том, что его подали, — оркестр заиграл вальс.

— Так, значит, вальс вы все-таки не танцуете? — не отставал герцог.

И помимо ее воли на губах Кейт расплылась улыбка.

— Полагаю, можно попробовать... если вы не боитесь, что ваши сверкающие туфли после этого потеряют блеск.

Расхохотавшись, герцог одарил ее очаровательной ухмылкой.

— Думаю, можно рискнуть.

Он вывел Кейт на середину танцевального зала и, положив ей руку на талию, а ее руку себе на широкое плечо, закружил ее с легкостью, какой она от него никак не ожидала. На секунду разговоры стихли и воцарилась полная тишина: десятки любопытных глаз устремились на вальсирующую пару. Но уже в следующую секунду несколько других пар, включая лорда и леди Трент, присоединились к танцующим с явным намерением придать скандальному танцу нужную респектабельность.

— По-моему, у вас появилась настоящая подруга, — заметил герцог, ведя Кейт в танце. — Если Мэгги берет кого-то под свое покровительство, она никому не позволит его обидеть. Считайте, вам очень повезло.

— Я чрезвычайно рада тому, что мы подружились. За годы, что я жила вдали от дома, больше всего мне не хватало женской дружбы.

— Насколько мне известно, ваш отец и лорд Трент тоже подружились? Ю Кейт кивнула.

— Лорд Трент страстно любит историю. Он начал переписываться с моим отцом несколько лет назад, когда было доказано, что ожерелье существует.

— Вы имеете в виду ожерелье Клеопатры? Истинное сокровище, не так ли?

— Да, оно определенно было бы важной находкой. Мой отец не только изучал в течение многих лет все имеющиеся свидетельства о нем, но и почти четыре года занимался его поисками. — Кейт взглянула в красивое лицо герцога, чувствуя, что ей тяжело сосредоточиться. И в самом деле, как можно сосредоточиться, когда крупная теплая рука обвивает твою талию, а мускулистая нога то и дело касается твоей ноги?.. Герцог отличался необыкновенной грациозностью для мужчины такого роста и телосложения и вел Кейт в танце с необыкновенной легкостью. Пришлось напомнить себе, что он герцог и что у них нет ничего общего.

Чарующая музыка начала оказывать на Кейт свое волшебное действие.

— Словно паришь, — проговорила она и на секунду закрыла глаза, наслаждаясь дивной мелодией и прохладным воздухом, овевавшим разгоряченное лицо.

Рука герцога еще теснее обхватила ее талию, незаметно притягивая Кейт поближе.

— Вы великолепно танцуете, — заметил герцог и, когда Кейт подняла глаза, встретился с ней взглядом. — А я-то, дурак, думал, что вы новичок.

Кейт улыбнулась:

— У меня был учитель танцев, показавший мне фигуры вальса, но только сегодня мне впервые удалось применить свои знания на практике. Мой отец — ярый сторонник всевозможного обучения.

Губы герцога — самые чувственные из всех, виденных ею, — чуть дрогнули.

— Это неудивительно, ведь он профессор.

— Да... — едва слышно выдохнула Кейт.

Она попыталась уговорить себя, что не должна испытывать влечение к этому мужчине, однако никакие уговоры не помогали. Сердце продолжало колотиться как сумасшедшее, во рту пересохло. Кейт ничего не могла понять. Ведь она уже не раз танцевала с мужчинами и не могла припомнить ни одного, который сумел бы заставить ее почувствовать себя так, словно она лишилась рассудка.

Когда музыка стихла, Кейт не сразу это заметила, равно как и герцог. Они бы так и продолжали танцевать, если бы не лорд и леди Трент: им удалось вовремя подойти к чересчур увлекшейся парочке, чтобы она не сделалась посмешищем для всех присутствующих.

Белдон улыбнулся лорду Тренту — мужчине чуть ниже его ростом, крепкого телосложения, но тоже необыкновенно привлекательному.

— Прости, — проговорил он. — Думаю, мне нужно быть повнимательнее. — Он бросил взгляд на Кейт, по-прежнему обнимая ее за талию, и она поняла: он нисколько не раскаивается.

— Уже поздно, — многозначительно проговорил маркиз. — Боюсь, нам пора.

Поскольку Кейтлин с отцом в настоящее время гостили у лорда Трента, слова маркиза означали, что и она должна уезжать. Кейт почувствовала легкое разочарование. Нерешительно улыбнувшись герцогу, она заметила:

— Возможно, наши пути еще пересекутся, ваша светлость?

Взяв ее за руку, герцог отвесил учтивый поклон.

— Можете на это рассчитывать, мисс Хармон, — проговорил он и поднес ее руку к губам. Дрожь пробежала по телу Кейт, и ей пришлось сделать усилие, чтобы проигнорировать ее.

Но несколько часов спустя, лежа на кровати под розовым шелковым пологом в роскошном городском доме маркиза, Кейт задумалась над этими прощальными словами. Неужели обещание герцога сбудется и она увидит его снова?

Сердце ее учащенно забилось, и Кейт поняла: ей очень хочется, чтобы это случилось.

Сидя в обитой дубовыми панелями конторе своего поверенного на Треднидл-стрит, Рэнд Клейтон смотрел на написанные синими чернилами колонки цифр в конторской книге до тех пор, пока они не начали расплываться у него перед глазами.

Рэнд со вздохом откинулся на спинку кресла. Он не мог представить себе спокойную, беззаботную жизнь, когда ни за кого и ни за что не нужно отвечать. Может быть, кто-то и жил такой жизнью, но только не он. Вчера вечером, танцуя на балу у Уэстеров с потрясающей американкой, он на несколько часов отрешился от забот и вел себя так, словно ничто его не тяготит: шутил, смеялся — в общем, веселился от души.

Но то было вчера, а это — сегодня. Многочисленные проблемы требовали решения, и нужно было хорошенько над ними поразмыслить.

Сотни людей полагались на него, и ему невыносимо было думать, что он подведет хотя бы одного из них.

Он вновь уставился в конторскую книгу, принадлежавшую ранее его самому младшему кузену.

— Кто бы ни был это подонок, ему удалось обобрать мальчишку до пенса. Менее чем за год Джонатан потерял почти все свое состояние, вложив его в безнадежное предприятие, — заметил он.

Его поверенный, Эфрам Баркли, нахмурился.

— Молодому Джонатану всегда было мало, хотелось еще и еще. Он был полон решимости разбогатеть и таким образом проявить себя. И в конечном итоге стал жертвой собственного тщеславия.

Рэнд откинулся на спинку просторного кожаного кресла, стоявшего у стола Эфрама, и потер глаза, чувствуя, как на него навалилась усталость.

— Мальчишка был чертовски доверчив. Если бы он только пришел ко мне...

— Если бы он пришел к вам, ваша светлость, вы бы сказали ему, что вкладывать деньги в это предприятие слишком рискованно. А Джонатан считал, что разбогатеть можно, только идя на риск. К сожалению, он не был готов к последствиям.

А последствия оказались чрезвычайно суровыми: унижение перед друзьями, лишение членства в престижнейшем клубе, горы долгов и полное отсутствие средств их оплатить. Вместо того чтобы попросить о помощи, юный двадцатидвухлетний Джонатан Рэндалл Клейтон покончил жизнь самоубийством. Две недели назад конюх нашел его тело свисавшим со стропил конюшни фамильного поместья, отошедшего кредиторам в счет уплаты долгов: Джонатан заложил его, да так и не смог выкупить.

— Джонатан был хорошим парнем, несмотря на то, что наделал кучу ошибок, — заметил Рэнд. — После смерти его родителей я должен был лучше присматривать за ним. Не могу отделаться от чувства, что я частично виновен в его смерти.