Наконец усталость взяла свое. Повесив полотенце на маленький медный крючок рядом с гардеробом, Элисса взяла ночную рубашку, собираясь натянуть ее, но сама мысль об одежде вызывала у нее неприятие, и она отложила рубашку в сторону. Она улеглась в кровать голышом и устремила взгляд на полог, едва ли замечая его. Судя по всему, она достаточно утомилась, чтобы заснуть.

Задув лампу на тумбочке у кровати, она сомкнула веки, но сон не шел. Дом постепенно погружался в тишину, минуты сменяли друг друга, и тишину нарушали только время от времени доносившиеся до нее удары церковных колоколов.

Заправив за пояс брюк полы чистой рубашки, Адриан с еще не просохшими после купания волосами стоял у двери своей спальни, думая об Элиссе, проклиная себя за глупость и стараясь удержаться от опрометчивого шага, который намеревался совершить. У кровати горела одинокая лампа, и его тень на стене являла собой причудливое, непомерно увеличенное изображение злодея, которым он собирался стать.

Адриана охватило чувство презрения к себе. Он понимал, что должен оставить Элиссу в покое, что завтра утром их ожидает тягостное расставание, а близость в последнюю ночь под одной крышей еще более усложнит все. Он ненавидел себя за то, что собирался сделать, но, как ни пытался, не мог удержаться. Такое было бы под силу одному милосердному Господу, но тот, судя по всему, не желал вмешиваться.

Адриан понимал, что поступить так означало бы совершить подлость по отношению к Элиссе и к самому себе. И все-таки он жаждал увидеть ее, в последний раз прикоснуться к ней.

Отметя доводы рассудка, который призывал его остановиться, Адриан задул лампу, подошел к двери в свете луны, льющемся из окна, и торопливо двинулся по коридору к спальне Элиссы.

Беззвучно повернув ручку, он вошел в комнату и замер в темноте, на мгновение охваченный радостью уже оттого, что видит ее. Лунный свет падал на вышитую простыню, прикрывавшую стройное тело. Простыня сбилась ниже талии, оставляя обнаженной восхитительную грудь. Соски казались безупречными розовыми бутонами на бледной коже.

Адриан не знал, долго ли он стоял в дверях; вероятно, прошло несколько минут. Время не имело значения, оно не существовало для Адриана. Он с жадностью впитывал последние секунды, оставшиеся в его распоряжении.

Он приблизился к кровати и, опустив глаза, смотрел на мягко вздымающуюся и опадающую грудь Элиссы, любовался изгибом ее шеи, изящным закруглением щеки, испытывая неодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к ней. Его взгляд остановился на лице девушки, и он увидел, что ее глаза открыты, что она разглядывает его с тем же вниманием, с каким он наблюдал за ней.

— Тебе пора спать, — негромко сказал он.

Не отрывая от него взгляда, Элисса медленно откинула простыню, приглашая Адриана лечь рядом.

— Я ждала тебя.

Адриан не раздумывал ни мгновения. Только еще больший глупец, чем он, стал бы колебаться. Он уселся на край постели, расстегнул пуговицы рубашки, расстегнул и снял брюки.

Устроившись в кровати, он коснулся ладонью щеки девушки. Потом наклонил голову и нежно провел губами по ее рту, все плотнее прижимаясь к его мягким изгибам. Он целовал Элиссу крепко, но ласково, словно стараясь слиться с ней, впитывая ее вкус, вдыхая легкий розовый аромат, струившийся от ее волос. Она обвила руками его шею; язык Адриана требовательно скользнул ей в рот, ощупывая его нежные темные недра. Он положил ладони ей на грудь и, почувствовав, как бугорки сосков набухают и твердеют под его пальцами, наклонил голову и стиснул один из них зубами.

Элисса запустила пальцы в волосы Адриана, притягивая к себе его голову, давая понять, что он угадал ее желание, что она хочет его так же страстно, как он хотел ее. Язык Адриана оставлял на мягкой коже девушки влажные следы. Он покрыл поцелуями ее живот, его язык скользнул вокруг впадинки пупка и спустился к увлажнившемуся горячему лону.

Он отдавал ей себя целиком, прикосновениями рук и языка сообщая, сколь сильна его любовь. Любовь. Его разум восставал против этой мысли, но душа уже была не в силах сопротивляться. Он любит Элиссу, но вынужден ее покинуть.

Сегодняшняя ночь была единственным, что он мог себе позволить. Одна ночь, и ничего более. Сегодня он собирался взять все, что могла подарить ему Элисса, и лишь молился, чтобы этого ему хватило до конца жизни, в которой Элиссы уже не будет. Он все глубже проникал в ее плоть, требуя отдаться ему. Тело девушки затрепетало в экстазе, и душу Адриана захлестнула радость, оттого что он сумел доставить ей наслаждение, вернул свой долг взамен всего, что она давала ему до сих пор.

Адриан лег сверху, впиваясь в ее губы жадным поцелуем, глубоко проникая языком ей в рот, овладевая ею, стараясь оставить в ее душе неизгладимый след, надеясь, что она никогда не забудет этих мгновений близости.

Пальцы Элиссы впились ему в плечи, она призывала его взять ее без остатка. Поцелуи Адриана были крепкими, неистовыми. Раздвинув коленом ее ноги, он ворвался в лоно, сливаясь с любимой воедино, до конца заполняя ее собой. Плоть Элиссы сомкнулась вокруг его плоти, вбирая его в себя, исцеляя его израненную душу. Адриан задвигался, и из уст девушки послышался мягкий стон. Он вновь и вновь вонзался в нее, растворяясь в ней, ощущая ее всем своим существом. Его затопил бушующий поток первобытного, почти невыносимого наслаждения. Он чувствовал, как сжимается тело Элиссы, слышал ее мучительный стон, ощущал крохотные уколы надвигающегося спазма, и вдруг его обуяла грубая, животная похоть. Он сжал руками бедра Элиссы и вонзился в нее еще глубже, до конца отдаваясь сладострастию и изливая в нее свое семя.

Слова любви застряли у него в горле. Они рвались наружу, словно поток воды из прорванной плотины, но Адриан стиснул зубы, сдерживая себя, подавляя безумный порыв, грозивший ему гибелью. Для таких людей, как он, любви не существует. Он даже не знал, что это такое — любить.

Борясь со всплеском чувств, Адриан отделился от Элиссы и лег рядом, прижимая ее к себе. До рассвета далеко, и он знал, что еще не раз овладеет ею, утоляя свою жаркую страсть.

Сегодня ночью Элисса принадлежала ему, и только ему. Он мог обнимать ее, ласкать, любить. На рассвете их близость закончится. Адриан гадал, какие муки одиночества ему суждены после того, как Элисса уедет.

Глава 23

Элисса вздрогнула и очнулась, испуганная смутным неприятным сновидением, оставившим неясный след в ее памяти. Она пошарила вокруг в поисках Адриана, нащупала лишь углубление на пуховой перине — Адриан уже ушел. Ее охватило мучительное чувство одиночества, особенно горькое после часов, которые они посвятили любви.

Он всего лишь отправился на встречу с Равенскрофтом, говорила себе Элисса, вспоминая его вчерашние слова, и все же ее рука, ощупывавшая подушку, на которой спал Адриан, задрожала, а от беспокойства стало дурно. Еще никогда он не любил ее с такой жадной неистовой страстью, как прошедшей ночью. Каждое прикосновение Адриана выдавало его чувства, неудержимое влечение к ней. Еще никогда он не ласкал ее с такой нежностью, словно желая поглотить без остатка, слиться с ее душой.

От этой мысли сердце Элиссы затрепетало. Она чувствовала, что любовь, которую они изведали минувшей ночью, — высшая точка всего, что было между ними, — оказалась последним мгновением, а не началом, которого она с таким нетерпением ждала.

Господи, неужели Адриан прощался с ней?

Тревога и беспокойство стискивали грудь Элиссы, но она заставила себя забыть о них. Не обращая внимания на легкую приятную боль утоленной страсти, пронизывающую тело, на влагу семени Адриана между ног, она выбралась из постели и двинулась к зеркалу, готовясь совершить утреннее омовение. Покончив с туалетом, она надела дневное платье из желтого муслина, которое нашла в гардеробе. Бросив последний взгляд в зеркало, в котором красноречиво отражались последствия бурной ночи, она спустилась по лестнице.

Нина ждала в столовой. При виде Элиссы ее лицо осветилось приветственной улыбкой. Элисса уселась напротив, и слуга налил девушкам дымящийся кофе. На столе появились блюда с сосисками и яблочным струделем, но Элисса почти ничего не ела. В голове у нее теснились воспоминания, она не могла есть.

— Дети еще спят? — наконец спросила она, нарушая молчание.

Нина кивнула:

— Редкий случай. Уж очень они устали после целого дня в пути. — Она улыбнулась. — Отныне сердце Вады навсегда принадлежит вашему полковнику. С его стороны было так любезно позволить ей взять щенка.

Элисса чуть заметно улыбнулась.

— Адриан любит детей, хотя вряд ли признается в этом. — Она пригубила кофе. — А где майор Сент-Джайлз? Тоже уехал?

Во взгляде Нины мелькнула теплая искорка:

— Они с полковником уехали на рассвете. Я слышала, как они седлали лошадей, когда солнце еще не вышло из-за горизонта.

— Хотела бы я знать, что нас ждет, — вздохнула Элисса. — Я понимаю, что это глупо, и тем не менее уже скучаю по Адриану. Надеюсь, генерал Равенскрофт прикажет ему остаться.

Нина отвела в сторону темные глаза.

— Может быть, — отозвалась она, хотя было ясно, что девушка не верит собственным словам.

Элисса тоже не верила. Ее охватила печаль, пронзил страх перед будущим. Она попыталась улыбнуться, готовясь поддерживать учтивую беседу, но губы у нее затряслись, а на глаза навернулись слезы. Она склонила лицо, прикрыла его ладонями и начала всхлипывать:

— Не знаю, смогу ли я выдержать разлуку. Господи, я так его люблю!

Нина стремительно вскочила с кресла, обогнула стол и заключила подругу в объятия, пытаясь успокоить ее.

Элисса зарыдала, уткнувшись ей в плечо:

— Я люблю его, Нина. Я не хотела, но — о Боже! — как я его люблю.

Нина ласково потрепала ее по спине:

— Я знаю.

— Он приходил ко мне прошлой ночью, — сквозь слезы продолжала Элисса. — То, что случилось между нами… это было так прекрасно… и так печально.

— Он не хочет расставаться с тобой, — проницательно заметила Нина.

Элисса судорожно вздохнула и отстранилась, смахивая слезы со щек:

— Мне бы хотелось этому верить.

Нина устремила на нее понимающий, не по годам умудренный взгляд темных глаз.

— Я мало знаю о любви между мужчиной и женщиной, но вижу, что полковник вас любит. И если ты любишь его, то должна ему об этом сказать.

Элисса вздохнула:

— Я собиралась, но никак не могла улучить подходящий момент. А вчера ночью… вчера ночью я испугалась.

— Испугалась, что, если признаешься ему в своих чувствах, он тебя бросит.

Элисса кивнула:

— Да…

Нина мягко сжала ее руку:

— Если ты любишь Адриана, должна за него бороться. Поговори с ним перед отъездом. Расскажи о своих чувствах.

Элисса понимала: Нина права, но при одной мысли об этом у нее внутри все сжималось. Вдруг она откроет Адриану сердце, а он в ответ признается, что попросту жалеет ее? Что испытывает к ней только физическое влечение?

Адриан вернулся ближе к полудню. К этому времени Элисса превратилась в комок нервов, а ее сердце трепетало от ужаса.

Господи, как она его любит!

Адриан вбежал в дом, по своему обыкновению двигаясь с уверенной целеустремленностью, но на его лице не было и следа той нежности, которую Элисса видела вчера ночью.

— События развиваются так, как мы и предполагали, — оживленно заговорил он, приближаясь к Элиссе, стоявшей в кабинете. — Равенскрофт приказал мне немедленно возвращаться в расположение армии эрцгерцога. Джейми поможет Нине устроиться на новом месте и проследит за тем, чтобы вы благополучно отбыли в Баден.

Элисса на мгновение крепко зажмурила глаза.

— Я думала… я полагала, что ты задержишься хотя бы на несколько дней.

Адриан лишь покачал головой.

— Сейчас каждая минута на вес золота. Мне пора отправляться в дорогу. Бонапарт подступил к Вене вплотную, поэтому я должен выехать из города на восток, а потом свернуть к северу и скакать в этом направлении, пока не встречу войска эрцгерцога. — Он бросил взгляд на дверь, словно ему не терпелось уехать. — Я уже собрал вещи. Джейми появится примерно через час. — Адриан улыбался равнодушно и от-страненно; можно было подумать, что Элисса провела ночь с другим мужчиной. — Минотавр ждет на улице. Вы проводите меня до дверей?

— Да… да, конечно. — Господи, ей и в голову не приходило, она и представить не могла, что это произойдет так быстро. Адриан положил ладонь ей на талию, подтолкнул к выходу из кабинета и вывел Элиссу в холл. Слуга уже открывал двери.

Несколько секунд они стояли на улице у дома. Адриан проверил седло и упряжь, потом повернулся к Элиссе, улыбаясь, словно чужой человек, каким он, в сущности, и стал.

«Не уезжай! — хотела сказать Элисса. — Мне так много нужно тебе сказать, во многом признаться». Может быть, в том и заключалась причина его поспешного отъезда, подумала она. Может, он не желал выслушивать признания Элиссы.

— Мне пора, ангелочек, — беспечно произнес Адриан. — Береги себя. Как только узнаю что-нибудь о Ястребе, дам тебе знать. Передам послание через Джейми. — Он начал поворачиваться, собираясь вскочить в седло.

Негромкий голос Элиссы заставил его замереть на месте:

— Ты не поцелуешь меня на прощание?

Адриан бросил на нее пристальный взгляд, не в силах более притворяться. Черты его лица исказили острая боль и отчаяние, которого Элисса не видела прежде.

— Да, разумеется, — хриплым голосом отозвался он и шагнул к ней.

Элисса упала ему в объятия, обхватила его за шею, прижалась щекой к его лицу, не замечая собственных слез.

— Не плачь, ангелочек, — шепнул Адриан. — Когда ты плачешь, мне становится не по себе.

Она сжала его лицо ладонями, подтянула его губы к своим и прильнула к ним неистовым страстным поцелуем. В ответ он еще крепче поцеловал ее, прижимаясь к губам Элиссы с такой силой, словно пытался слиться с ней. Элисса чувствовала, как дрожит Адриан, слышала его прерывистое дыхание.

— Мне пора, — прошептал он, но не выпустил Элиссу из своих объятий. Потом его руки скользнули по ее волосам. — Я должен ехать.

По щекам девушки вновь покатились слезы.

— Прошу тебя, Адриан, побудь со мной еще минуту.

Его глаза закрылись словно от боли. Он прижался губами к ее шее, и Элисса почувствовала трепет, пробегающий по его могучему телу. Наступило время произнести слова, высказать все, что накопилось в сердце. Казалось, это очень просто, ведь она так его любит… и все же Элисса испугалась.

Она совладала со своими нервами и еще крепче прижалась к Адриану.

— Прежде чем ты уедешь, — прошептала она, — я должна кое-что тебе сказать.

Огромная ладонь откинула ее голову назад, но Адриан не спешил выпускать Элиссу из своих рук.

— Я люблю тебя, — сказала Элисса. — Адриан, я так тебя люблю!

Тело полковника словно окаменело. На мгновение он даже перестал дышать.

— Я… хотела признаться тебе, — запинаясь, продолжала девушка, — я пыталась, но мне стало страшно.

Объятия Адриана ослабли, и Элисса почувствовала, что он начинает отстраняться. Ей нестерпимо захотелось вернуть свои слова и вновь прижаться к нему.

— Ты не любишь меня, — мягко произнес он, глядя в ее заплаканное лицо. — Тебе только кажется. В конце концов ты поймешь, что обманывала себя.

К горлу Элиссы подступил комок, мешая говорить.

— Ошибаешься, Адриан. Я не похожа на женщин, которых ты знал в прошлом. Между мной и Мириам Спрингер нет ничего общего. Я не из тех, кто ради прихоти говорит, что любит, а потом берет назад свои слова. — Она потянулась к Адриану и прижала ладони к его щекам. — Я люблю тебя искренне и без всяких оговорок. Что бы ты ни сделал, куда бы ни отправился, это не имеет значения. Я всегда буду любить тебя, Адриан. Я буду любить тебя до конца жизни.

Адриан смотрел на нее глазами, полными сожаления и мучительной боли. Элисса заглянула в его милое, любимое лицо, увидела отчаяние в глазах, глубокое страдание и страсть, более сильную, чем даже ее собственная, и в то же мгновение поняла, что Адриан тоже ее любит.

Господи, ее молитвы услышаны! Адриан ее полюбил… но это уже ничего не могло изменить. Судя по тому, как напряглось его тело, как вздымалась и опадала грудь, было ясно: он по-прежнему намерен расстаться с ней.

Элисса закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— Ты не вернешься, — чуть слышно промолвила она, с ужасом понимая, что это истинная правда. — Значит, мы прощаемся не до твоего возвращения, а навсегда… не так ли, Адриан?

— Здесь остался мой полк, — негромко ответил он, отводя взгляд. — Рано или поздно я приеду.

У Элиссы мучительно заныла грудь, словно из легких высосали воздух.

— Вернешься, но не ко мне. Сегодня ты в последний раз целуешь меня и обнимаешь. Между нами все кончено, не правда ли, Адриан? Минувшей ночью ты прощался со мной. Этой ночью мы любили друг друга, но были вместе в последний раз.

Адриан не ответил, даже не попытался что-нибудь сказать, но страдание, написанное на его лице, отчаяние в глазах подтверждали то, чего он не решался выразить словами. Элис-су охватила мучительная боль, от которой спутались мысли.

— Мне пора, — сказал он. — Со временем, ты забудешь обо мне, найдешь кого-нибудь другого. Встретишь мужчину, который будет любить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Элисса покачала головой:

— Мне не нужен никто, кроме тебя, Адриан. Ты единственный мужчина, которого я любила и буду любить.

Лицо Адриана омрачила печаль.

— Мне очень жаль, — ответил он. — Я не хотел причинить тебе боль.

Элисса судорожно вздохнула:

— Я знаю.

Адриан в последний раз посмотрел ей в лицо и, повернувшись, начал спускаться по лестнице к Минотавру. Элисса глядела ему вслед. Ее сердце мучительно сжималось, глаза блестели от слез. «Если ты любишь Адриана, должна за него бороться», — вспомнились ей слова Нины. Если ты его любишь… если любишь… — вновь и вновь стучало у нее в висках. Если ты его любишь, ты должна бороться. Эти слова придали Элиссе силы, в которых она так нуждалась, и побудили совершить самый рискованный шаг в своей жизни.

Она выпрямилась и окликнула Адриана, заставив его остановиться у подножия лестницы. Когда он повернулся, Элисса посмотрела в его искаженное страданием лицо и поняла, что ее судьба решится в следующее мгновение.

— Я знаю, о чем вы думаете, полковник. Вам кажется, вы попросту бросаете меня, отказываетесь от всего, что нас связывало. Вам хочется так думать, но это неправда. На самом деле вы убегаете. — Адриан бросил на нее яростный взгляд. Элисса приподняла подбородок, заставляя себя выдержать взор его горящих зеленых глаз, внезапно ставших такими колючими, и продолжила: — И знаете, что я думаю? Я думаю, вы в меня влюблены. Я думаю, вы любите меня так же сильно, как я люблю вас. Но вы испугались. Всю жизнь вы искали любви и неизменно терпели поражение. Вам кажется, если вы попытаетесь вновь, то вас опять постигнет неудача. И вы боитесь, что на сей раз не переживете этого.

Элисса расправила плечи, борясь с мучительной болью в груди. Она неотрывно смотрела в глаза Адриана, надеясь, что он сможет заглянуть ей в душу. Он молчал, а она уже не могла остановиться.

— До сих пор я уважала вас и восхищалась вами, полковник. Вы умный, сильный человек, добрый и отзывчивый. Но сегодня я обнаружила в вас доселе не известную мне черту. До нынешнего утра я считала вас самым храбрым из всех людей, которых знала. На самом же деле вы трус, полковник Кингсленд. Из-за вашей трусости нам обоим суждено страдать до конца жизни.

Лицо Адриана залилось краской, а гнев уступил место отчаянию, которое Элисса видела несколько мгновений назад.