Рейф взял ее руку.

— Мы не можем заставлять Корда ждать.

— Нет. Конечно, нет. — Но когда она вышла из спальни, держа за руку Рейфела, она все еще думала о жемчуге и трагической истории Арианы Меррик и ее возлюбленного, и ребенка, который умер, не успев родиться. Эти мысли преследовали ее весь вечер.

Холодный проливной дождь хлестал в голландские окна особняка Лейтон-Холл. Его стены из желтого камня потемнели от влаги. Две тысячи акров загородного имения превратились в сплошное месиво, и низкая каменная ограда не могла защитить их от сокрушительных ударов порывистого ветра.

В кабинете, стены которого были отделаны деревянными панелями, развалившись в кожаном кресле перед камином, сидел Клиффорд Нэш, пятый граф Лейтон, — мужчина лет сорока двух, темноволосый, с темными карими глазами. Красивый, — во всяком случае, он всегда именно так думал о себе, — хотя годы изрядно потрепали его.

Но сейчас он был богат, как Крез. Не было ничего, что бы пожелал Клиффорд и не мог иметь.

На стуле напротив него сидел его управляющий Бартон Уэбстер.

— Итак, как вам кажется, что мы должны сделать? — Уэбстер прибыл в дом полтора часа назад, появившись без объявления и взволнованный не на шутку.

Клиффорд плеснул ему в стакан бренди.

— Почему вы так уверены, что это был Маккей?

— Говорю вам, это он. Он был в Эвешеме со своим кузеном, это Стив Лоренс. Конечно, вы помните его? Лоренс — тот парень, кто начал вынюхивать информацию примерно через год после смерти старого графа. Он хотел доказать, что Маккей не совершал этого преступления.

— Как же, как же, я помню его, — проговорил Клиффорд, наморщив лоб. — Но он ведь так и не узнал ничего. Так как это было больше года назад, я надеялся, что впредь мы ничего не услышим о нем. — Они пили дорогой бренди Клиффорда и курили роскошные сигары, но Уэбстер слишком нервничал, чтобы получать удовольствие. Пустая трата денег.

— Насчет Лоренса я не очень уверен… — продолжал Уэбстер. — Все, что я знаю: эта девчонка, Молли Джеймсон, послала мне записку, что Маккей вернулся в Англию. Очевидно, она получила какое-то сообщение от него. Маккей хотел поговорить с ней о свидании, которое у них было назначено в ту ночь в гостинице.

— И они увиделись?

— Нет. Он не пришел навстречу. Она думала, что Маккей уехал из страны после убийства, как предполагали и мы. А теперь она написала, что он вернулся в Англию, и Эвешем, вероятно, то место, где надо его искать. Это она упоминала его брата Стивена Лоренса.

— Значит, отправляйся в Эвешем и разберись с Маккеем.

Уэбстер вздохнул. Он был крупный мужчина, с фигурой атлета, толстыми пальцами и носом, сломанным не один раз. Последние пять лет он работал на Нэша. На него можно было положиться, и с годами он стал почти незаменим для Клиффорда.

— Боюсь, мы опоздали… Я был в Эвешеме. Маккея там нет.

— Ты говорил с его кузеном?

— Лоренс уехал. Как утверждают соседи, его мать слегла, и он отправился на север, чтобы помочь ей.

Клиффорд затянулся сигарой и выпустил дым, давая себе время подумать.

— Начни с Лоренса. Узнай, где он, и поезжай туда. Заставь его рассказать, где Маккей, и действуй.

— Когда я найду его, что я должен сделать?

— Сначала я думал, что его повесят за убийство, и, как говорится, концы в воду… Но теперь мне не хотелось бы поднимать шум… Просто сделай так, чтобы он исчез.

— Убить его?

Уэбстер был ценный человек во многих отношениях, но иногда Клиффорд задумывался о возможностях его мозга.

— Да. Убей или, если предпочитаешь, найми кого-нибудь, как делал прежде. Я хочу одного — чтобы он был стерт с лица земли.

— Я понял, милорд.

По крайней мере этот дурак помнит о его титуле. Клиффорд поднялся с кресла, и Уэбстер последовал его примеру.

— Держи меня в курсе.

— Слушаюсь, милорд.

Уэбстер вышел из кабинета, а Клиффорд снова сел, чтобы спокойно выкурить сигару. Он не слишком беспокоился. Маккей объявлен в розыск. Если Уэбстер не сладит с ним, Клиффорд просто сообщит властям. Это будет менее приятно, но результат тот же.

В любом случае Маккей конченый человек.

Как только прозвучали заключительные аккорды оперы, Рейф и Дэни отправились на званый вечер по случаю дня рождения мэра. Грейс и Итан ехали с ними в роскошной черной карете герцога, запряженной четверкой лошадей, с герцогской эмблемой на полированной дверце и двумя лакеями на запятках.

Суаре уже шло полным ходом, когда они прибыли в особняк герцога Таррингтона, который Корд и Виктория просто обожали.

— Прелестное местечко у этого старого хрена, — сказал Корд, бросая плотоядные взгляды на жену. — Оно навевает очень приятные воспоминания.

Виктория покраснела, а у ее мужа губы дрогнули в довольной улыбке.

— Может быть, позже, — вкрадчиво продолжал он, — мы вспомним кое-что из тех времен?

Тори покраснела еще больше, но уголки ее губ непроизвольно приподнялись.

— Я склоняюсь к тому, чтобы поддержать вас, милорд. Корд рассмеялся, но в его золотисто-карих глазах промелькнула лукавая усмешка.

— Даже боюсь предположить, о чем идет речь, — шепнул Рейф на ухо Даниэле. — Одному Богу известно, как относится к этому его жена, но он ненасытен.

Дэни улыбнулась:

— А вы, ваша светлость?

Он посмотрел на нее, и его глаза потемнели.

— Надеюсь, что смогу держаться в рамках приличий, пока мы не вернемся домой.

Даниэла подумала о железном самоконтроле, которым он так гордился, а она так ненавидела, и поклялась, что когда-нибудь в ближайшем будущем она бросит ему вызов.

Не сегодня, конечно. Она только-только начала выходить в свет как герцогиня Шеффилд и остерегалась делать что-либо, что могло дать повод для сплетен. Она шла рядом с мужем, вежливо кланяясь и улыбаясь, отвечая на приветствия гостей… Маркиз такой-то, граф такой-то, барон и баронесса… Здесь было несколько важных персон и их жен, достаточно много виконтов и виконтесс, которым она вскоре потеряла счет.

Наконец раздались первые музыкальные аккорды. В одной из просторных гостиных были устроены танцы, и Рейф увлек ее в том направлении. Оркестр играл знакомые мелодии, и Рейф танцевал с ней, затем проводил ее к небольшому диванчику у стены.

— Я сегодня в таком благодушном настроении, что готов позволить тебе потанцевать с кем-нибудь из этих джентльменов, — пробормотал он.

— Если ты воспротивишься, они подумают, что ты ревнуешь. Ты ведь не хочешь этого?

— Конечно, не хочу, хотя ревную страшно. — Он наклонился и шепнул ей на ухо: — Даже к тому диванчику, на котором ты сидишь. Но я получил хороший урок. — Он оглядел толпу гостей, разодетых в шелк и атлас, и Даниэла поймала его озабоченный взгляд.

— Что такое?

— Здесь Карлтон Бейкер.

Под ложечкой неприятно засосало.

— Бейкер? Я думала, он сейчас на пути в Филадельфию…

Не успела она договорить, как американец подошел к ним, высокий и представительный. Темные, коротко подстриженные волосы серебрились на висках и были зачесаны на лоб а-ля Брут, отдавая дань моде.

— Ну вот, герцог. Мы опять встретились. — Бейкер улыбался, но его глаза смотрели холодно и враждебно. — Похоже, вы не отходите друг от друга ни на шаг?

— Да, вы верно заметили.

Бейкер покусывал нижнюю губу.

— Значит, вы понимаете… что я не забыл, как вы накинулись на меня тогда без видимой причины?

— Причина была, и вы прекрасно знаете это. Более того, если вы снова побеспокоите мою жену, то та взбучка, которую я задал вам на корабле, покажется вам детской забавой.

Бейкер напрягся.

— Вы смеете угрожать мне?

— Ну что вы, это просто предупреждение. — Рейф пожал плечами.

— Тогда я уведомляю вас, что у меня отличная память, герцог. Вы сделали свой ход. Рано или поздно я отвечу вам.

Когда Бейкер отошел, Рейф бессознательно сжал кулаки.

— Ты не должен обращать на него внимания. Ты выставил его дураком, — вздохнула Дэни, — и в нем говорит ущемленное самолюбие.

Напряжение Рейфа немного спало.

— Ты права. Он глупец, но не так прост, как кажется. Следует осадить его. Я буду рад начать с того места, где мы остановились в ту ночь. Думаю, Бейкер понял это.

Дэни промолчала. Рейф защищал ее, как ни один мужчина за всю ее жизнь. Если Карлтон Бейкер так агрессивно настроен, как хотел показать… Она задрожала, вспомнив, что случилось с Оливером Рэндаллом, и надеясь, что Бейкер вскоре уедет в свою Америку.

Тем временем вечеринка продолжалась. Когда три пары отправились в комнату для игры в карты, Корд уселся за один из зеленых столов попытать удачу в висте. Рейф и Итан вскоре присоединились к нему, а их жены отправились в женскую комнату. Они уже собирались вернуться к мужьям, когда позади раздался резкий голос:

— О, взгляните, не это ли та маленькая проститутка, которая уговорила герцога жениться на ней?

Холодные мурашки пробежали по спине. Повернувшись, Даниэла столкнулась лицом к лицу с женщиной, которую не видела в течение нескольких лет, но забыть не могла. Маркиза Каверли, мать Оливера Рэндалла. Сквозь шум в ушах она слышала слова Грейс, обращенные к ней:

— Не это ли мать того гнусного ублюдка, который не способен ни на что, кроме свинства, и чья отвратительная интрига едва не погубила две невинные жизни?

Дэни ахнула.

— Грейс!

— Это правда, — вмешалась Виктория и тоже повернулась к леди Каверли. — Ревность довела вашего сына до того, что он так страдает. Никто не виноват в этом, кроме него самого.

Даниэла застыла на месте, не веря своим ушам. Смелость ее приятельниц потрясла ее. Подняв голову, она обратилась к маркизе:

— Мне очень жаль, леди Каверли, что ваша семья так пострадала, но это сделал ваш сын, не я.

— Как вы смеете! После той лжи, что вы сочинили, вы еще осмеливаетесь упоминать имя моего сына!

— Я говорила правду. Может быть, когда-нибудь ваш сын найдет в себе мужество сделать то же самое.

— Это ваша вина. Оливер никогда…

— Достаточно, Маргарет. — Маркиз Каверли возник рядом с женой. — Нет ничего хуже, как улаживать спорные вопросы на глазах публики. — Высокий джентльмен с седыми волосами, отливающими стальным блеском, маркиз держался высокомерно, будучи пэром. — Пойдемте, моя дорогая. Нам пора домой.

Даниэла больше не произнесла ни слова. Маркиз, взяв под локоть жену, повел ее к выходу. Дэни двинулась с места, молясь, чтобы колени не подвели ее.

Виктория поспешила вперед, шепнула что-то Рейфу, и он заторопился к ним.

— Виктория рассказала мне о том, что случилось — Он взял руки жены, с тревогой вглядываясь в ее лицо — Прости, любимая. Я не знал, что они приглашены. Думал, они в своей загородной резиденции.

— Я все равно столкнулась бы с ними. Может, хорошо, что это случилось сейчас.

— Ты в порядке?

— Не волнуйся. Все прекрасно. — И, думая о Грейс и Виктории, которые бросились на ее защиту, словно две молодые тигрицы, она обнаружила, что все обошлось. Ее обида погасла.

— Я думаю, нам лучше уехать, — сказал Рейф, но Даниэла покачала головой.

— Мы пережили худший из штормов. Я не хочу бежать в укрытие на виду у всех. — Она бросила взгляд на игорный стол. — Может, сыграем?

Рейф улыбнулся, и она прочла гордость в его глазах.

— В ваших устах это прозвучало так приятно… ваша светлость.

Его тон мгновенно растопил лед в ее сердце. Взяв его под руку, она позволила Рейфу провести ее по персидскому ковру к ряду столов, крытых зеленым сукном.

Глава 23

Прошло два дня. Роберт Маккей был выпущен из тюрьмы, и, как обещал Рейф, у входа его поджидала карета, чтобы отвезти в Шеффилд-Хаус. Но Роберт не появился. Когда минули все возможные сроки, кучер справился у охраны и узнал, что Маккей оставил Ньюгейт больше часа назад. Он ушел, и никто не видел куда. Кучер Майкл Малленз вернулся назад в Шеффилд-Хаус.

— Простите, ваша светлость, — докладывал Малленз. — Этот парень так и не появился, хотя они выпустили его. Я справился у охраны.

— Спасибо, мистер Малленз. — Подавив приступ злости, Рейф повернулся к двум женщинам, испуганно жавшимся у входа. — Вы слышали, что сказал кучер? Маккей ушел из тюрьмы, но не приехал сюда, как мы договорились. Больше мне нечего добавить.

Каро заплакала и бросилась вверх по лестнице. Даниэла осталась в холле.

— Не могу поверить, чтобы Роберт лгал всем нам и тебе тоже.

— Или этот человек лучший актер в Лондоне, или мы не знаем всю его историю. Я думаю, мы должны подождать, прежде чем осудить его.

— Да, конечно, ты прав. — Но Рейф не мог не видеть, что она расстроена. И если бы он в эту секунду знал, где найти Маккея, он схватил бы его за грудки и дал ему таких тумаков, что кулаки надзирателя показались бы ему детской забавой.

Но тут он посмотрел вверх и увидел, что Каро бежит по коридору.

— По-моему, тебе стоит поговорить с ней. Даниэла вздохнула.

— Если бы я только знала, что сказать…

— Сообщи, что я планирую подождать день-другой, чтобы дать Маккею последний шанс доказать свою невиновность, а потом обращусь к властям.

— Хорошо. — Подняв юбки, Дэни стала подниматься по лестнице.

Рейф смотрел ей вслед и думал о той боли, что была в глазах Каро.

Лакей никогда не соглашался принять руку помощи, только упрямо настаивал на своей непричастности к убийству графа.

Вспомнив их разговор и то, насколько убедителен был Роберт, Рейф почти не удивился, когда час спустя лакей Куни принес две записки. Одна была адресована герцогу Шеффилду, другая — мисс Кэролайн Лун.

— Спасибо, Куни, — сказал Рейф, беря послания из рук лакея. — Вы видели человека, который доставил это?

— Да, сэр. Пришел к черному ходу. Красивый парень, сэр, но глаз подбит, и лицо в синяках.

— Каштановые волосы, карие глаза?

— Точно. Это он, сэр.

Рейф вскрыл восковую печать и прочел то, что было адресовано ему.

«Ваша светлость!

Я не могу позволить себе, чтобы Вы, Ваша жена и мисс Лун все больше погружались в мои проблемы. Пожалуйста, поверьте, все, что я говорил Вам, — правда, и я намерен доказать это. Я благодарю Вас за деньги, которые вы оставили для меня в тюрьме. И надеюсь, настанет время, когда я смогу отплатить Вам за Вашу доброту и щедрость.

Ваш должник, Роберт Маккей».

Прочтя записку еще раз, Рейф по причинам, которые он не мог объяснить, поверил, как и в тюрьме, что Маккей говорил правду. Точно так же порой можно сразу определить мошенника.

Вздохнув, он положил записку рядом с той, что предназначалась для Каро.

— Попросите мисс Лун и мою жену спуститься ко мне в кабинет.

— Слушаюсь, сэр.

Через несколько минут женщины вошли. Щеки Каро были мокрые от слез.

— Что случилось? — спросила она, не в состоянии придерживаться формальностей. — Вы что-то получили от Роберта?

— Да. Ваш друг написал нам. — Он протянул письмо Каро, затем отдал то, что читал, жене.

Прочтя письмо, Каро прижала его к груди.

— Он не сбежал. Он хочет сам доказать свою невиновность.

— Я понимаю, что записка адресована вам, но мне хотелось бы прочесть ее.

Немного помедлив, Каро протянула письмо, ее щеки покрыл румянец.

«Моя дорогая Каро!

Не было минуты с того дня, как мы расстались, чтобы я не вспоминал тебя. И молюсь, чтобы и ты думала обо мне. Но я все еще не смею искать с тобой встреч, пока вопрос не будет улажен, хотя страшно хочу этого. Я должен доказать свою невиновность. И найти ответы на массу вопросов. Пока все это не кончится, я буду хранить воспоминание о твоей дивной улыбке в своем сердце.

Твой навсегда, Роберт».

Рейф закончил читать и вернул письмо, стараясь не обращать внимания на слезы, застывшие в глазах Каро.

— Я обращусь за помощью к Джонасу Макфи. Если кто-то и раскроет правду об убийстве, то это он.

Каро подошла и взяла руку герцога.

— Благодарю вас, ваша светлость. Я никогда не забуду вашу доброту.

— Но если Макфи обнаружит, что ваш друг виноват в убийстве, у меня не будет другого выхода, как информировать власти.

— Я понимаю.

— Он невиновен, Каро, — твердо сказала Дэни. — В противном случае он никогда бы не написал эти письма. Он просто хочет все сделать сам.

Но он мог бы поступить так, просто чтобы выиграть время. И это понимали все.

— Что-то еще, ваша светлость? — спросила Каро.

— Да. Вот о чем я подумал… Мне кажется, вы, моя милая, ведете чересчур замкнутый образ жизни. Вы прелестная юная женщина, которая знала тяжелые времена, но вы также и друг Даниэлы, и ваша преданность ей делает вас и моим другом. В жизни так много интересного, что могло бы доставить вам удовольствие.

Глаза Каро округлились. Даниэла радостно улыбнулась ему. И что-то перевернулось у него в груди.

— Она должна полностью обновить свой гардероб, — поддержала мужа Дэни.

— Нет вопросов. — Уголки его губ поднялись вверх. — Вы вдвоем отлично справитесь с этой задачей.

Каро была настолько ошарашена, что не могла вымолвить ни слова. Но спустя несколько секунд она пришла в себя и покачала головой.

— Простите меня, ваша светлость. Я понимаю, что вы хотите как лучше, но я не могу принять ваше предложение. Я всегда плачу за все сама. Это клятва, которую я дала матери у ее смертного ложа и намерена исполнить ее. Если вы не в состоянии принять меня такой, как я есть, то мне придется оставить работу в вашем доме.

Лицо Дэни вытянулось.

— Рейфел не хотел унизить тебя, дорогая. Как он сказал, ты наш друг.

Каро выдавила улыбку:

— Я счастлива, если это так. Но хочу, чтобы вы знали: я вполне довольна прежде всего тем, что дает мне ваша дружба.

Рейф посмотрел на Даниэлу. Было ясно, что Каро тверда в своем решении. Предложение руки и сердца от Роберта Маккея, безусловно, может изменить ситуацию, но пока Маккей ни словом не обмолвился о своих намерениях. Рейф хотел надеяться, что они будут благородны. Хотя если учесть, что этот человек — граф, а Каро — горничная…

— Предложение остается в силе, — сказал Рейф. — Если вы пересмотрите свое мнение…

— Нет.

Рейф кивнул. Он не мог не восхищаться этой девушкой. Любой мужчина был бы счастлив жениться на Кэролайн Лун. Даже граф.

Но пока вопрос не закрыт. Вполне могло оказаться, что Маккей никакой не граф, а обыкновенный убийца. Время покажет. И Джонас Макфи.

Прошли рождественские праздники. Мать Рейфа путешествовала по стране, мечтая провести следующие несколько недель в фамильном имении в Букингемшире. Даниэла и ее муж стали выходить в свет, который мало-помалу открыл ей доступ в тесный круг избранных.

Дни стремительно летели, но никаких вестей о Роберте Маккее не поступало. Дэни знала, что Джонас Макфи упорно работает, стремясь открыть правду об убийстве, но пока не нашел ничего существенного.

Люди, знавшие Маккея, отзывались о нем положительно. До убийства он служил адвокатом в городке под названием Гуилдфорд и был уважаемым членом общества. Они неохотно давали информацию, боясь повредить ему.

Было девятое января. Погода стояла холодная и ветреная, тонкий лед покрывал землю и таял лишь к полудню. Но накануне вдруг показалось солнце, воздух согрелся, и на Душе у Дэни просветлело.

Она и тетя Флора решили навестить сиротский дом, что делали при первой возможности, принося детям игрушки и сладости. Дэни особенно соскучилась по Мейде Энн и Терри — своим любимцам. С последнего визита прошло много времени, они были там еще до Крещения.

В своей личной карете, размером чуть меньше, чем экипаж герцога, но тоже украшенной фамильным гербом Шеффилдов, Даниэла и ее тетушка подкатили к красному кирпичному дому, где располагался сиротский приют. Дэни заметила две знакомые головки, высунувшиеся из окон раньше других, — маленькая светловолосая головка Мейды, которая радостно улыбалась ей, и Терри; его рыжие волосы торчали задорным хохолком.

При виде ребятишек сердце Дэни защемило от боли. Нагнувшись, она обняла их.