Рамон повернул жеребца, вставил ноги в серебряные стремена и устремился вслед за Остином и его людьми в сторону ранчо Холлингворта.

Они так и не нашли разбойника, и от этого Флетчер бесился почти две недели. Вечерами он расхаживал в дальнем конце гостиной перед огромным камином, выложенным камнем. Кэрли пыталась заговорить с ним, но раздраженный дядя обычно отсылал ее прочь.

К началу третьей недели к нему вернулось прежнее расположение духа, но, беседуя за ужином, они никогда не упоминали Эль Дракона. Дядя Флетчер с гордостью рассказывал о своих достижениях в хозяйстве, об увеличении поголовья скота и лошадей, о планах на будущее.

— Политика — мое призвание. Штату нужны люди, способные отстаивать его интересы и бороться за справедливость. Я собираюсь заняться этим, Кэрли.

— Уверена, вы оправдаете надежды, дядя Флетчер.

Они сидели за длинным дубовым столом, с удовольствием вкушая жареное мясо, свежезапеченных черепах и пирог с луком, цыпленком, кукурузой, помидорами и перцем. Кэрли уже поняла, что непривычная пища восхитительна, хотя ее желудок не сразу привык к острым блюдам.

Флетчер доедал вторую порцию, над тарелкой поднимался пар.

— Возможно, назначение в Земельную комиссию станет хорошим началом, — сказал он. — Баннистер имеет там влияние. Возможно… — Флетчер умолк и улыбнулся.

Красный отсвет свечей в медном подсвечнике падал на его густые седеющие волосы.

— Молодой Винсент — достойный молодой человек и явно восхищен тобой.

Кэрли вспомнила, что танцевала с ним, но темноглазый дон вытеснил образ Винсента.

— Винсент… Да, он производит хорошее впечатление.

— Рад, что он понравился тебе, дорогая. Скоро увидишь его снова.

Она удивилась. Дорога от Сан-Франциско до ранчо дель Роблес занимала два дня. Кэрли не ожидала столь скорого возвращения Винсента.

— Неужели? Почему?

— Мы с Уильямом решили устроить скачки, и он пригласил полгорода. Представляешь, какой размах!

Кэрли разволновалась:

— Скачки? Здесь, на ранчо?

— Вот именно. Уильям купил восхитительного чистокровного жеребца по кличке Раджа. Его только что доставили из Австралии, и он будет состязаться с андалузцем де ла Герра.

— Вы говорите о светло-гнедом коне дона Рамона?

Она видела это великолепное животное в тот вечер возле конюшни.

— Именно о нем. Пока еще никому не удалось одержать над ним победу. Уильям пытался купить андалузца, но де ла Герра отвергает все предложения. Правда, Баннистер не сдается. Он вызвал дона на состязание, затем с невероятным трудом нашел скакуна, способного победить.

. — Но вы говорили, что дон беден, а ведь они делают какие-то ставки.

Флетчер кивнул:

— Баннистер ставит две тысячи долларов против андалузца Рамона.

Кэрли задумалась. Если у дона Рамона проблемы с деньгами, выигрыш ему весьма на руку. Однако мысль о том, что он может потерять своего прекрасного скакуна, огорчила девушку. Она поняла, что надеется на победу Рамона.

Она не видела дона после праздничного вечера, однако не раз вспоминала его. Сейчас, подумав о нем, Кэрли попыталась убедить себя, что охватившее ее волнение вызвано только предстоящими состязаниями.

Однако внутренний голос подсказывал ей, что это не так.

Глава 2

Рамон де ла Герра повел своего светло-гнедого андалузского жеребца по кличке Рей дель Сол — Король Солнца — по сухой траве к зрителям, собравшимся посмотреть скачки. Рядом с богатыми друзьями Уильяма Баннистера из Сан-Франциско расположились несколько женщин, англичане, соседи Остина и хозяева ближайших калифорнийских асиенд.

Возле финишной черты собралось не меньше сорока человек — среди них Монтойя, мать Рамона и его тетка Тереза.

Остин не пожалел сил и средств — расчистил двухмильную трассу, построил высокие трибуны для гостей, украсил место старта красными и синими лентами, возвел на финише арку. Толпа ликовала, смеялась и шумела, повсюду заключали пари.

За тридцать минут до начала скачки Рамон остановился у финишной черты, чтобы поговорить с мужчинами. Он увидел здесь своего брата Андреаса. Он был ниже Рамона на пару дюймов, но так же строен, силен, красив и обаятелен, правда» В отличие от брата светловолос.

Только самые старые друзья семьи знали об их родстве. Андреас сильно изменился за те годы, что провел в Мексике из-за вражды с отцом. С началом «золотой лихорадки» многие испанские семьи потеряли земли и уехали из Калифорнии. Никто, кроме самих де ла Герра, не подозревал, что Андреас вернулся. Когда их отец умер, Андреас отправился в горы, поклявшись добиться справедливости и отмщения. Сейчас он был известен под именем ковбоя Переса.

— Дон Рамон! — крикнул он, обращаясь к брату так, словно к знакомому. Двадцатишестилетний Андреас де ла Герра был на три года моложе брата и слыл человеком энергичным, импульсивным, отчасти даже безрассудным. Он хотел увидеть, как Рамон победит наездника-англичанина, ибо питал антипатию к североамериканцам и надеялся получить удовольствие от поражения одного из них, не сомневаясь в победе брата.

Рамон не испытывал такой уверенности в успехе, но его понятия о чести требовали принять вызов. Баннистер предложил честные условия.

— Buenas tardes [Добрый вечер (исп.)], братец. Меня не удивляет твое появление, хотя тебе, вероятно, не следовало приезжать.

Они стояли за дубом, где никто не мог подслушать их.

Андреас улыбнулся и ласково похлопал брата по плечу:

— Я не мог пропустить эту скачку, а к тому же устал от одиночества.

— Ты устал потому, что в твоей постели давно не было новой женщины. Говорят, в Сан-Хуан-Батиста завезли новеньких. Полагаю, тебе следует задержаться возле кафе и посмотреть, нет ли там кого-то в твоем вкусе.

Взгляд Андреаса устремился на группу англичан, собравшихся возле линии старта.

— Возможно, мне незачем ехать так далеко. — Рамон заметил, что брат разглядывает племянницу Флетчера Остина, стоявшую под маленьким зонтиком в платье из тафты цвета мяты. Ее густые волосы падали блестящими локонами на плечи. — Кажется, я уже начинаю влюбляться.

Рамон нахмурился:

— Не валяй дурака, братец. Эта крошка сулит одни неприятности.

— Ты знаком с ней?

— Si. Мы познакомились на fandango [вечеринка с танцами (исп.)] Остина. Она пустая кокетка и не стоит твоего внимания.

— Возможно. — Андреас бросил на девушку еще один взгляд; ветер донес до них ее звонкий нежный смех, приподнял подол ее платья, и братья увидели маленькие ножки, обтянутые чулками, и изящные щиколотки. Рамон ощутил напряжение в паху.

— По-твоему, — начал Андреас, — сеньорита стоит любых неприятностей. — На его губах заиграла дьявольская усмешка.

— Когда-нибудь, hermano [братец (исп.)], такая женщина погубит тебя.

— Поскольку человеку все равно суждено умереть, это не худший способ.

Рамон улыбнулся. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами и прядал ушами.

— Рею не терпится встретиться с соперником, а мне пора.

— Подожди. — Андреас смущенно посмотрел на свои ноги, и Рамон тотчас понял, ради чего приехал брат.

— Говори.

— Я только что узнал, что через три дня Флетчер Остин пригонит большой табун лошадей.

— Si, мне это уже известно. Его люди подыскивали их в течение последних недель.

— Почему же ты не сообщил мне об этом? Нам нужно время, чтобы собрать людей, разработать план, подготовиться. Нам необходимо…

— Я не сказал тебе, потому что нападение на дель Роблес — слишком опасная затея. Вы не получите лошадей.

— Чушь! У нас иссякают запасы, нам очень нужны эти лошади.

Рамон нахмурился:

— Ну конечно, после вашего недавнего похищения золота…

— Ты знаешь, что я… — Андреас умолк, заметив улыбку на лице брата. — Это не смешно.

— Я тоже не вижу в этом ничего смешного, — согласился Рамон. Его не меньше, чем брата, тревожили преступления, в которых их несправедливо обвиняли. Он посмотрел на группу ковбоев, делавших ставки, и снова перевел взгляд на Андреаса. — Остин хорошо подготовится. Он нанял дополнительную охрану. С лошадей не будут спускать глаз.

— Именно поэтому мы дождемся их прибытия на асиенду.

— Желание переспать с женщиной затуманило твою голову, — отрезал Рамон.

— Подумай об этом, брат. Когда лошади прибудут на ранчо, Остин отпустит дополнительную охрану. Он уверен, что мы не приблизимся к дому, а нам ничего не стоит налететь, украсть лошадей и исчезнуть раньше, чем это дойдет до него.

Рассеянно потрепав Рея по загривку, Рамон задумался. Идея казалась ему неплохой, но очень рискованной. Однако Андреас напомнил Рамону о тех, кого они кормили. Другой такой шанс может представиться весьма нескоро.

— Я уже поговорил со всеми, — продолжал Андреас. — Они согласны. Мы захватим этих лошадей, Рамон.

Старший брат пристально посмотрел на Андреаса и пробормотал слова клятвы. Поскольку Рамон был главой семьи де ла Герра, его слово почти всегда считалось законом, но сейчас ему не удалось бы остановить брата.

— Если ты твердо решил действовать, я сам поведу людей.

— Нет, ты живешь слишком близко от Остина, поэтому лучше останься дома.

Рамон покачал головой:

— В последний раз ходил ты. Раз уж мы решили украсть лошадей, теперь моя очередь возглавить группу.

Он повел жеребца к стартовой черте.

— У меня есть личная заинтересованность, Рамон. Всякий раз, когда мы совершали налет на дель Роблес, я оставался в тени. Мне пришлось слишком долго ждать отмщения. Я пойду на дело, кто бы ни возглавил его.

Это была предельная уступка.

— Мчу bien [Очень хорошо (исп.)], — сказал Рамон. Нет, он не позволит Андреасу подвергаться такой опасности. Однажды он, Рамон, уже подвел семью. Из-за этого умер отец, а их земли были похищены. Из любви к младшему брату он сделает все, чтобы защитить его. Теперь Рамон не подведет свою семью. — Тогда мы поедем вместе.

Андреас улыбнулся, испытав облегчение.

— Когда нанесем удар?

— Перед рассветом, через пять дней, — ответил, удаляясь, Рамон. — Встретимся у ручья.

Андреас кивнул, а его брат повел жеребца к линии старта. Рей наклонил сильную шею, его ноздри стали раздуваться по мере приближения к толпе. Коричневато-белая собачка размером с крупную белку дважды тявкнула и побежала у ног Рамона. Он нагнулся, поднял животное и посадил на ладонь.

— Ты соскучился по своему другу, — проговорил Рамон, сажая собачку на седло. Жеребец удовлетворенно заржал. Рей и Баджито родились с интервалом в несколько дней, выросли вместе на конюшне, и их связывала странная дружба.

Рамон улыбнулся, подумав об этой удивительной паре, и направился туда, где гарцевал возле старта великолепный чистокровный жеребец Баннистера по кличке Раджа.

Кэрли пыталась сосредоточиться на беседе с Винсентом Баннистером, но ее взгляд невольно устремился на испанца и его горячего жеребца с широкой грудью, могучей шеей, длинной светлой гривой и роскошным хвостом. Она никогда еще не видела такого прекрасного коня, да и столь привлекательного мужчину тоже, призналась себе Кэрли.

Сегодня на Рамоне не было серебряных безделушек — он надел белую рубашку с длинными рукавами и мягкие штаны из коричневой замши, обтягивавшие его стройные ноги. По бокам и внизу брюки украшала только бахрома. Они слегка расширялись над коричневыми кожаными сапогами. На широкой спине Рамона висела на тонком шнурке черная шляпа с плоскими полями.

Вид сильного мужчины, великолепного коня и маленькой собачонки, сидевшей на седле, заставил Кэрли улыбнуться. Остановившись, Рамон заговорил с невысокой морщинистой женщиной, судя по всему, его матерью. Более высокая, стройная и ее всем еще не старая Пилар Монтойя, стоя в стороне, улыбалась дону с нескрываемой нежностью.

Кэрли познакомилась с Пилар в вечер празднике Дядя сказал, что она вдова, но период транса закончился, Пилар подыскивала себе мужа, и Рамон де ла Герра казался главным претендентом на ее руку.

При этой мысли Кэрли нахмурилась и с огорчением поняла причину своего неудовольствия.

Она испытала влечение к красивому дону, как только увидела его. Самый высокий, стройный и обаятельный, он не походил ни на одного мужчину и пробуждал в ней волнение. Кэрли замирала от одного взгляда его горячих темных глаз, хотя и сознавала безнадежность своего чувства, ибо, дав обещание дяде, собиралась сдержать его.

К тому же, казалось, дон не проявлял к ней особого интереса.

— Они готовятся к старту, — сказал Винсент. — Нам следует найти наши места.

— Да. А вот и дядя.

Присоединившись к Флетчеру, они заняли лучшие места в первом ряду на трибуне, откуда просматривалась вся трасса. Уильям Баннистер и прочие друзья дяди быстро заполнили свободные места. Возле линии старта толпились зрители.

Дам здесь было немного. Большинство мужчин проделали утомительное путешествие вокруг мыса Горн и далее по опасной американской территории без женщин. Конечно, здесь находились калифорнийки — любительницы легкой наживы, тянувшиеся к золотым приискам. Но Кэрли встретила всего несколько дам с американского востока и ни одну из них не могла бы назвать своей подругой.

— Как вам нравится скакун моего отца? — спросил Винсент, когда изящного длинноногого Раджу подвели к старту. Кэрли еще никогда не видела такого великолепного коня.

— По-моему, он весьма резвый, но трасса довольно длинная и не везде ровная. Дядя Флетчер беспокоится, достаточно ли вынослив Раджа.

Винсент дернулся, как от удара.

— Раджа обойдет любую лошадь в Калифорнии. Отец отдал за него целое состояние, а Стэн Мак-Клоски — лучший наездник на западном побережье.

Все конюхи были в рабочей одежде, а ковбои — в белых рубашках с открытым воротом и кожаных брюках. Винсент, в темно-синем фраке с широким белоснежным галстуком-бабочкой на шее, сидел возле Кэрли.

— Раджа победит, — повторил он. — Не сомневайтесь.

— Полагаю, победить дона будет нелегко, — не выдержала Кэрли. — Я слышала, что калифорнийцы — лучшие в мире наездники.

Винсент помрачнел и нахмурился:

— Это еще надо доказать.

Всадники вскочили на лошадей. Кони, выказывая нетерпение, гарцевали и прядали ушами. Мужчины быстро успокоили их, хотя и казалось, что они пытаются удержать ветер. Кэрли заметила, что дон сидит в маленьком облегченном седле без серебряных украшений.

Он был значительно крупнее Стэна Мак-Клоски, что давало жокею преимущество. Сама того не сознавая, Кэрли рассматривала дона и восхищалась его гордой осанкой, пока испанец не поглядел на нее своими темными глазами и не одарил ослепительной улыбкой. Кэрли вспыхнула, когда он прикоснулся к полям своей черной шляпы в насмешливом приветствии. Оттянув шнурок, Рамон снял шляпу и бросил кому-то из своих людей.

Сгорая от стыда, девушка обратилась к Господу, моля его даровать победу испанцу.

Она едва не вскочила с места при выстреле стартового пистолета.

— Они пошли! — крикнул дядя.

Раджа вырвался вперед, но жеребец Рамона тут же последовал за ним. На протяжении первого прямого участка конь Баннистера опережал соперника на целый корпус. Кэрли слышала топот копыт, в такт которому стучало ее сердце. Обогнув большой дуб, лошади вышли на второй отрезок пути с небольшим холмом и широкой лужайкой с выжженной солнцем травой.

Когда соперники достигли ручья и перескочили через него, взметнув сноп брызг на противоположной стороне, Рей дель Сол сократил интервал до половины корпуса, но Раджа все еще лидировал.

Дня два назад прошел небольшой дождь, и кое-где земля осталась влажной. Порой копыта лошадей увязали, и это отнимало у животных силы. Однако более выносливый Раджа, похоже, не замечал этого. Мак-Клоски прильнул к шее коня, подгоняя его. Рамон тоже подался вперед, и в отличие от соперника, который покачивался при каждом движении лошади, испанец словно сливался со своим жеребцом в единое целое.

— Как они прекрасны! — воскликнула Кэрли, убежденная, что никогда еще не видела столь искусного наездника.

— Они выходят на равнину, — отозвался Винсент. — Раджа более резвый — здесь он увеличит разрыв.

Но Кэрли сомневалась в этом. Конь Баннистера, похоже, устал, тогда как андалузец пока не показал всю свою прыть. Промчавшись по ровному участку на вершине холма, всадники начали спускаться по дальнему склону. Раджа опережал соперника на полкорпуса.

Увидев, что на третьем участке трассы разрыв составил всего три четверти корпуса, Винсент нахмурился. Он полагал, что конь отца намного опередит соперника.

— Я поставил на вашу лошадь тысячу долларов, Уильям, — сказал Флетчер. — Раджа должен прийти первым.

Баннистер, высокий, светловолосый, с едва заметной проседью, всегда безупречно одетый, двигался с врожденной грацией и выглядел как настоящий аристократ.

— Я поставил на кон значительно больше, — сообщил он. — Не беспокойтесь, Мак-Клоски победит.

Когда лошади обогнули большой валун, обозначавший последний поворот, толпа ахнула, а Кэрли вскочила на ноги. Жеребец дона споткнулся, едва не упал, однако снова уверенно поскакал вперед. Девушка почти физически ощущала гордую решимость животного… или испанца.

Как бы то ни было, сейчас эта пара казалась ей еще более нацеленной на победу.

— Господи! — воскликнул Флетчер Остин. — Жеребец де ла Герра невероятно хорош!

— Да, — согласился Баннистер, и в этот момент Кэрли показалось, что даже он хочет увидеть великолепного жеребца победителем. — Я никогда не встречал такого совершенного коня.

— Раджа победит, — упрямо пробормотал Винсент, но андалузский жеребец явно сокращал разрыв, перейдя в галоп.

Впереди виднелась финишная черта. Все, включая Флетчера и Кэрли, поднялись на ноги и кричали.

— Ты победишь, — прошептала девушка, — победишь, я знаю!

Рей дель Сол и его искусный наездник пересекли финишную черту, опередив Раджу на несколько дюймов. Кэрли вопила и ликовала от радости, хотя слезы щипали ей глаза. Однако, заметив, как потрясен Винсент Баннистер, девушка зарделась от чувства вины.

Она не смела взглянуть на дядю и тем более на Уильяма Баннистера. Подняв наконец глаза, Кэрли увидела, что Флетчер хмурится, а хозяин Раджи улыбается.

— Невероятно! — воскликнул Уильям.

— Я потерял тысячу, -Флетчер тяжело вздохнул. — Но зрелище того стоило.

— Давайте подойдем к финишной черте, — предложила Кэрли. К ее удивлению, мужчины согласились. Когда они приблизились, дона Рамона уже окружили ликующие ковбои, улыбающиеся мать и тетка, Монтойя, Эррера, Эстрада и несколько других калифорнийских семей.

Едва Рамон увидел подошедших к нему мужчин и Кэрли, его улыбка исчезла.

— Поздравляю вас, дон Рамон, — сказал Баннистер. — Вы снова доказали, что ваш конь — лучший в Калифорнии.

— Вы очень добры, сеньор Баннистер. Не ожидал такой душевной щедрости… от человека, способного прибегнуть к подлости, чтобы одержать победу.

Баннистер замер, Флетчер онемел от изумления.

— Что это значит? — спросил Уильям.

— Я говорю об этом. — Рамон протянул ему короткий предмет с ручкой и тремя острыми шипами, на которых осталась кровь.

— Ваш человек, сеньор Мак-Клоски, вонзил это в моего коня на последнем повороте. К несчастью для него, я вырвал это оружие из его руки.

Толпа расступилась. Шагнув к Королю Солнца, Баннистер увидел следы уколов под ребрами лошади. На светлой щетине запеклась кровь. Баннистер покраснел и смущенно повернулся к Рамону де ла Герра:

— Клянусь, я ничего не знал об этом. Надеюсь, когда-нибудь Рей дель Сол станет моим. Я бы ни за что не причинил вреда такому прекрасному животному.

Победитель молчал.

— Глубоко сожалею, дон Рамон, — продолжал Уильям, — и обещаю вам разобраться с Мак-Клоски. Полагаю, вы примете мои искренние извинения.

Несколько мгновений испанец пристально смотрел на него.

— Рана неопасна. Рад, что вы не имеете к этому отношения, и принимаю ваши извинения… вместе с двумя тысячами долларов.