Но, черт подери, как бы ему хотелось стать тем мужчиной, который попытался бы это сделать!

Он судорожно сжал рюмку. Этого не произойдет. Джослин его не любит. Он не уверен, что она вообще способна кого-либо полюбить, а чтобы брак с такой трудной женщиной был удачным, нужна любовь — и еще многое другое.

Он допил остатки бренди, поставил бокал на стол и встал со своего кресла.

— Приятно было поговорить, Рул. Передай своему брату мое почтение.

«И мои соболезнования по поводу жизни в аду, которая его ожидает с Джо».

Глава 26

Было уже почти десять часов. Когда Лили приехала домой, Дотти суетилась на кухне. Она отнесла ответ Цайи Престону Лумису, а записку для Джека и Молли оставила в квартире, где они теперь жили вместе, каковое обстоятельство получило искреннее одобрение Лили.

Она снова посмотрела на часы. Лумис должен был прийти с минуты на минуту. Подойдя к шкафу, Лили достала астрономическую карту, показывавшую положение звезд. Она прекрасно понимала, почему Лумису захотелось прийти к ней после наступления темноты. Он хотел наблюдать за ней, хотел увидеть, как она работает.

Лили едва заметно улыбнулась. Еще маленькой девочкой она была буквально заворожена звездами. Отец помог ей запомнить названия всех созвездий и научил их находить. Главное, чтобы небо было достаточно ясным.

Здесь, в Лондоне, из-за грязного воздуха, низких облаков и тумана неба, как правило, было не видно. Но не в этот день. В полдень поднялся ветер, который очистил небо, и теперь на нем бриллиантами мерцали звезды. Лили нисколько не сомневалась в том, что именно поэтому Лумис и решил сегодня поздно вечером нанести ей визит.

Она в последний раз проверила, как выглядит, понадежнее натянув черный парик и поправив красную шелковую блузку, а потом отправилась на кухню проверить, все ли у Дотти готово для того, чтобы принять гостя.

Открыв дверь, она замерла на месте, увидев Ройала, который стоял точно там же, где находился во время прошлого визита Лумиса. На нем был простой костюм, невероятно подчеркивавший его мужественность.

— Вам… вам не следовало сюда приходить! Откуда… откуда вы узнали, что Лумис должен прийти?

— Молли прислала мне записку. Она обеспокоилась, что ты окажешься здесь одна.

— Я не одна. Здесь Дотти.

Ройал фыркнул, словно говоря: «Две женщины смогут защитить себя не многим лучше, чем одна!»

— Я подожду здесь, не показываясь, как и в прошлый раз.

— Но…

Стук в дверь прервал их спор. Раздосадованная Лили смирилась с положением, тяжело вздохнула и вернулась в гостиную, а Дотти тем временем пошла открывать дверь. Домоправительница провела Лумиса в комнату, и Лили встала, чтобы приветствовать гостя.

— Мистер Лумис! Добрый вечер.

— Приятно вас видеть, Цайя.

— Взаимно. Не хотите ли чаю? Или, может, чего-нибудь покрепче?

— Спасибо, сегодня ничего не надо. — Взгляд Лумиса упал на карту, расстеленную на столе. — Вы сегодня собирались смотреть на звезды? — спросил он, подходя ближе.

— Небо ясное, что в этом городе бывает редко. Я надеялась пополнить силы, и, возможно, мне будет даровано видение.

Лумис пригладил свои седые усы.

— Вы были правы насчет Сэвиджа. Деньги, которые я вложил в его дело, принесли неплохую прибыль.

Лили чуть наклонила голову.

— А вы когда-нибудь ошибаетесь?

— Если у меня есть сомнения, я молчу.

Он бросил быстрый взгляд на темное окно.

— Вы разрешите мне посмотреть, как вы работаете?

Лили равнодушно пожала плечами, словно ей было совершенно все равно.

— Если хотите.

Она вышла из гостиной, чуть задержавшись в коридоре, чтобы захватить плащ. После этого она провела Лумиса по коридору к задней двери особняка. На крыльце она остановилась, ухватилась обеими руками за перила и подняла голову к ночному небу.

— Как это получается? — спросил Лумис, вставая рядом с ней.

Лили продолжала смотреть в небо.

— Сначала нужно найти Полярную звезду. Она — центр всего. — Лили подняла руку. — Вон там, видите?

Лумис проследил взглядом за направлением ее руки.

— Да.

— Слева находится созвездие, которое вы, англичане, называете Плугом, а мы — Большой Медведицей. В этом созвездии семь ярких звезд.

— Кажется, вижу.

— По другую сторону Полярной звезды еще одно созвездие — из пяти звезд. Вы их видите?

Лумис нахмурился, но не отступился и наконец увидел созвездие, которое пыталась показать ему Лили.

— Вижу.

— Эти звезды составляют фигуру женщины. Греки называют ее Кассиопеей, тщеславной королевой. Потому что она была одержима своей красотой.

Лумис тихо засмеялся:

— Я и не думал, что вы настолько просвещенная!

Лили снова пожала плечами:

— Всему этому меня научила моя мать. Звезды служат мне немалым утешением.

— И дают мудрые советы?

— Иногда.

Она снова стала смотреть на небо. Несколько долгих минут она хранила молчание, сосредоточившись на черном покрывале, окутавшем Землю, на далеких мерцающих кристалликах звезд… Казалось, Лумис вполне готов просто стоять и наблюдать за ней.

Прошло еще какое-то время. Наконец Лили позволила себе чуть расслабиться и опустила голову.

— Идемте. Нам пора вернуться в дом.

Лумис молчал, пока они шли по коридору, но стоило им войти в гостиную, как он задал тот вопрос, который она надеялась услышать:

— Что вы увидели?

Лили одарила его таинственной улыбкой Цайи.

— Я представила себе вас там, среди звезд. В моих мыслях рядом с вами появилась старая женщина. Вы знаете ее имя.

Лумис едва заметно выпрямился:

— Полагаю, ее зовут миссис Кроули?

Лили кивнула.

— Эта женщина… ей принадлежит много компаний, но только одна принесет вам богатство.

— Вы можете сказать, какая именно?

— Оружейная. Я увидела ружья, целые ряды ружей. Это как-то связано с американцами. Неурядицы, которые там начались, приведут к войне, и им понадобится оружие. Миссис Кроули… сложите все деньга, какие найдете, купите оружие — и получите целое состояние.

— Вы в этом уверены?

Лили опять пожала плечами:

— Так говорят звезды. Это все, что я знаю.

Она почти видела, как работает его мысль. Он вспоминал сделанные ею предсказания: все они оказались правдивыми! Он пытался понять, не может ли это оказаться обманом, однако друзья Ройала были сливками британской аристократии, и Лумису в голове не могло прийти, что такие люди способны принять участие в каком-то мошенничестве.

— Я подумаю над тем, что вы сказали.

— Предупреждаю: это произойдет очень скоро.

Лумис кивнул:

— Спасибо, что согласились со мной встретиться, Цайя.

Лили чуть наклонила голову:

— Доброй ночи, мистер Лумис.

Кольца, которыми были унизаны ее пальцы, заиграли на свету, когда он импульсивно поймал ее руку.

— Престон, — негромко поправил он ее, поцеловав руку. — Мы ведь стали друзьями, правда?

— Да… мы друзья. — Лили высвободила руку и заставила себя улыбнуться. — Доброй ночи… Престон.

Через окно она наблюдала, как он спустился с крыльца и сел в свою карету. Дождавшись, когда экипаж уедет, Лили вернулась в спальню и первым делом сняла парик. Она сама не понимала, почему ей не нравилась мысль, что Ройал видит ее в облике Цайи. Возможно, ей просто не хотелось напоминать ему о той жизни, которую она когда-то вела.

Вынув шпильки, Лили расправила свои длинные светлые волосы и стянула их сзади лентой. Зная, что Ройал еще не ушел из дома, она прошла по коридору на кухню.

Открыв дверь, Лили с изумлением увидела, что Дотти нет, а Ройал стоит на кухне один.

— У миссис Хоббс заболела младшая дочь. Ей необходимо было вернуться домой и посмотреть, как она. Я сказал, что тебе ничто не будет угрожать, пока я здесь. Я обещал ей, что провожу тебя до дома.

Лили напряженно застыла.

— Но вам нельзя этого делать! Что, если нас увидят вместе? Господи, разве мало было того раза, когда нас застали вдвоем в лавке?

Ройал шумно вздохнул.

— Я виню в этом себя, Лили, как и во всем, что произошло между нами. Если бы я с самого начала оставил тебя в покое…

— Вина не только ваша.

И по его золотисто-карим глазам было видно, что влечение никуда не делось. Его взгляд жадно скользил по ее лицу, по яркому шелковому наряду. Влечение осталось таким же сильным — а может, стало еще сильнее.

Ройал прикоснулся к ее щеке. Лили ощутила жар пальцев, словно ее обожгло.

— Ты так прекрасна… даже в своем цыганском наряде.

Лили молча покачала головой. Одного взгляда на Ройала было достаточно, чтобы в ней проснулось желание — чтобы ее сердце забилось сильнее.

— Я хотел бы сказать тебе очень многое, я открыл бы тебе мои чувства, если бы мог.

Лили нервно облизнула губы. Она старалась не замечать напряжения, возникшего между ними, почти ощутимого тока страсти.

— Что бы мы ни чувствовали, нам надо об этом забыть. Мы достаточно нагрешили, Ройал.

— Если это было грехом, то почему ощущалось как что-то невероятно правильное? Почему я снова хочу любить тебя? Почему я грежу о том, как хорошо мне было с тобой? Я мечтаю хотя бы о том, чтобы просто обнять тебя!

— Мне хотелось бы быть сильной! — проговорила Лили, понимая, что в том, что касается Ройала, у нее нет никакой силы воли. — Мне хотелось бы отстраниться от вас — но я не могу!

Она шагнула к нему, подняла руки и прижала ладони к его щекам. Приподнявшись на цыпочки, поцеловала его. Этот нежный и сладкий поцелуй был полон желания и грустного прощания. Но он мгновенно стал глубже и жарче — и внезапно Лили качнулась к Ройалу, безмолвно моля о большем.

Она дала клятву забыть его — но теперь оказалось, что не в состоянии сдержать слово. Когда Ройал попытался отстраниться, Лили ему не позволила.

— После завтрашнего дня пути назад не будет. У нас последняя возможность быть вместе. Мне нужна эта ночь, Ройал. Мне нужен ты — в этот последний раз!

На секунду он застыл неподвижно. Он вел сражение, в котором не мог стать победителем, — сражение, которое он сам хотел проиграть. Она услышала его тихий стон, говоривший о том, что он сдается, — и в следующую секунду он подхватил ее на руки и унес из кухни в спальню, которая принадлежала Цайе.

Открыв ногой дверь, Ройал поставил Лили на пол. Раздевал он ее с лихорадочной поспешностью. Дернув концы ленты на вороте блузки из красного шелка, он спустил ткань с ее плеч и приник губами к соску. Пока длился этого поцелуй, его руки не останавливались, расстегивая ее шелковые юбки, стаскивая их вниз заодно с панталонами…

Ройал прервал поцелуй, чтобы Лили смогла переступить через упавшую на пол одежду и сбросить атласные туфельки. Тем временем он поспешно избавился от своей одежды: от черных высоких сапог, рубашки с широкими рукавами, бриджей… Вскоре он уже стоял перед ней полностью обнаженным, а она дивилась красоте его поджарой широкоплечей фигуры, мощным мышцам, бугрившимся на груди, и налившейся желанием плотью.

Жаркий взгляд Ройала скользнул по Лили.

— Если бы можно было, — сказал он, — я любил бы тебя каждую ночь всю оставшуюся жизнь.

А потом она снова оказалась у него в объятиях, и он поцеловал ее, властно и жадно.

Подхватив Лили на руки, Ройал отнес ее на кровать. Он ласкал ее грудь губами и языком, нежно прикусывал соски — и желание в них обоих все нарастало.

Ройал целовал и ласкал Лили, пока она не начала дрожать всем телом. Мощный оргазм прокатился по ней долгими, бесконечными волнами. Она ждала, что он войдет в нее, удовлетворит ту страсть, которую он, несомненно, испытывал. Вместо этого он лег рядом с ней и, приподняв ее, устроил на себе.

Проведя пальцем по ее щеке, он прошептал:

— Твоя очередь быть наверху, моя сладкая леди.

Ее сердце забилось быстрее. Сильное мужское тело под ней пробудило в ней новое желание. Ройал давал ей власть, позволяя делать все, что заблагорассудится!

Лили поцеловала его подтянутый живот, а потом наклонилась и осторожно прикоснулась языком к мужской плоти.

— Лили, совсем не обязательно…

Не договорив, Ройал застонал: она забрала его в рот и начала ласкать.

Ройал шумно выдохнул:

— Боже правый, Лили!

Все его тело содрогнулось, когда она обхватила его обеими руками, — и она ощутила пьянящее чувство собственной власти. А еще — любовь, такую глубокую и острую, что у нее на глаза навернулись слезы.

— Остановись, родная! — хрипло попросил Ройал. — Я хочу быть в тебе, а если ты продолжишь…

Лили ахнула, когда он решительно взял ее за талию и, приподняв над собой, опустил прямо на свой мощный жезл. Впервые она поняла, что он имел в виду, сказав: «Твоя очередь быть наверху, моя сладкая леди».

Ощущая все нарастающее возбуждение, она медленно опустилась по его плоти. Он пульсировал желанием — и она не останавливалась, пока он не заполнил ее целиком. Со сладкой дрожью она поднялась — и опустилась снова… поднялась и опустилась.

— Лили! — простонал Ройал.

Она ощущала, как напряжено все его сильное, безупречно красивое тело.

Жар растекался в ней, тонкими иголочками колол кожу. Его дыхание участилось. Она стала двигаться все быстрее, впуская его глубже, двигаясь все решительнее. Ее сердце отчаянно колотилось. Она начала задыхаться, в глубине тела зародилась сладкая дрожь. Лили ощутила, как Ройал напрягся, почувствовала его мощный оргазм — и тоже достигла вершины. Ослепительное наслаждение, глубокое и всеобъемлющее, затопило ее. Лили со стоном выкрикнула имя возлюбленного, ощущая одновременно радость, и печаль, и чувство невероятного удовлетворения. Долгие секунды она лежала на его широкой груди, не нарушая союза их тел. Она не моща бы сказать, как долго это было. Возможно, она даже задремала, потому что когда немного опомнилась, то почувствовала, как Ройал нежно разглаживает ее волосы. Она хотела сказать ему, что любит его, но эти слова так и остались невысказанными. У них вдвоем нет будущего.

Говорить такое нехорошо по отношению к Ройалу — и нечестно по отношению к ней самой.

Вместо этого, когда Ройал перевернул ее, чтобы оказаться сверху, вновь полный желания, она обняла его за шею и подхватила заданный им ритм. Отыскав его губы, она поцеловала его. Эта ночь принадлежала ей одной. За свои грехи она заплатит завтра.

Глава 27

Музыка вырывалась на улицу из внушительного кирпичного особняка Колфилдов. Золотистый свет лился из окон, и гости в элегантных туалетах стекались к парадным дверям дома, когда большая черная карета с герцогским гербом, запряженная четырьмя подобранными по масти серыми конями — остатки былой роскоши, сохранившиеся с тех времен, когда покойный герцог еще не лишился всего состояния, — остановилась у подъезда.

Ройал огромным усилием воли взял себя в руки. Начиная с этого вечера он перестанет быть хозяином своей жизни. Женитьба была той обязанностью, которую он взял на себя, — ценой, которую он согласился заплатить. Он сделает то, чего от него требуют: женится на Джослин Колфилд и получит в свое распоряжение ее приданое. В свою очередь, она станет герцогиней Брэнсфорд. Она родит ему наследников, и ему придется как-то строить их совместную жизнь.

И не важно, что он любит другую женщину. В мире, в котором он живет, брак не имеет никакого отношения к любви.

Ройал напряженно выпрямился, почувствовав, как карета останавливается.

— Похоже, мы приехали, — прозвучал из глубины кареты тихий голос тети Агаты.

— Похоже на то, — сухо согласился Рул, сидевший рядом с ней.

Дверцу кареты распахнул лакей в голубой ливрее и белом парике, после чего застыл на месте, ожидая, чтобы они вышли.

Ройал легко сошел на землю и, повернувшись, помог спуститься тете Агате. Подав ей руку, он медленно повел ее по расстеленному на ступеньках ковру к украшенным вычурной резьбой и покрытым белой краской дверям.

Колфилды встречали гостей в холле. Черно-белый мраморный пол сверкал как новый.

— Очень приятно вас видеть, ваша светлость, — проговорила Матильда Колфилд. Ее глаза горели торжеством, которое она даже не пыталась скрывать. Она улыбнулась его тетке: — И вас также, леди Тэвисток.

Хотя трудно было поверить в то, что Джослин унаследовала свою редкую красоту от матери, некоторое сходство с Матильдой было заметно в красивых дугах их бровей, густых каштановых волосах и идеальной форме губах.

— Добро пожаловать в Мидоубрук! — тепло приветствовал Ройала Генри Колфилд.

— Спасибо, сэр. Кажется, вы знакомы с моим братом Рулом. Он недавно приехал из университета.

— Конечно. Добрый вечер, милорд, — сказал Генри Рулу.

Тот ответил четким поклоном.

— Мистер и миссис Колфилд, рад снова вас видеть.

Поздоровавшись с хозяевами дома, Ройал повернулся к Джослин:

— Мисс Колфилд. Сегодня вы хороши, как никогда.

— Вы тоже исключительно хорошо выглядите, ваша светлость.

На ней было чудесное платье из лилового шелка того же оттенка, что ее необычные глаза. Густые темные локоны лежали на открытых плечах, играя в свете хрустальных люстр. Ройал подумал, что Джослин еще никогда не была столь ослепительна.

Они обменялись несколькими фразами. Будущая супруга держалась дружелюбно, ее манеры были очень любезными — однако Ройал ощутил в ней какие-то сильные чувства, которых прежде не было. Возможно, это стало результатом того, что она застала его с Лили в шляпной лавке, но почему-то Ройалу казалось, что дело не в этом. Джослин была полностью уверена в себе и прекрасно знала, что ей нужно на самом деле. Он не мог себе представить, чтобы она хоть немного усомнилась в его интересе к ней или в намерении официально объявить об их браке.

В этот момент прибыли новые гости и полностью завладели вниманием хозяев дома. Ройал направился к лестнице. Тетя Агата опиралась на его руку, а в другой руке сжимала рукоятку трости. Не торопясь они поднялись по широкой раздваивающейся лестнице к дверям великолепного бального зала. Рул шел следом за ними. Младший Дьюар предвкушал приятный вечер. А вот Ройал мечтал лишь о том, чтобы он поскорее завершился.

Джослин стояла рядом с матерью, приклеив на лицо улыбку. У нее больно сжималась грудь. Ей хотелось плакать. Это было просто нелепо! Сегодняшний вечер должен был стать самым счастливым в ее жизни. Через пару часов будет объявлено о ее помолвке с герцогом Брэнсфордом — и ее признают будущей королевой светского общества.

Ее мать уже сияет от радости, представляя себе свой собственный момент триумфа и то высокое положение, которое она займет в качестве тещи герцога. Отец улыбается и смеется: он так гордится ею, так доволен тем, что она скоро станет герцогиней (для чего, по его мнению, она просто создана)!

Все счастливы.

Все, кроме самой Джо.

И все из-за того, что Кристофер Баркли ее отверг.

Всего несколько дней назад она пришла бы в ярость от одной только мысли, что жалкий юрист без денег и почти без положения в обществе мог иметь нахальство отказаться от ее предложения. Она была бы вне себя от гнева… и так оно и было в тот день, когда она удалилась из отеля «Паркленд». Но за это время ее гнев угас, а на смену пришла боль. И эта боль оказалась настолько острой, что Джо едва могла спать и есть. Маменька решила, что дочь просто нервничает, переживает из-за скорой помолвки.

Слава Богу, она никогда не узнает правды.

В последние несколько дней Джослин тысячу раз вспоминала Кристофера. Она пыталась убедить себя, что не влюбилась в него. Ведь она вообще не верит в любовь! Однако боль в ее сердце была настоящей, а ее чувство к Кристоферу за это время стало только глубже: Она поняла, что уважает его за то, что у него хватило характера не уступить ей. Хватило характера отказаться от предложения, которое он счел просто прихотью.