— Вы можете подождать здесь.

— Спасибо. — Кэрис села, и Макс последовал ее примеру.

Она толкнула его ногу, указав носком на двери, над которыми был нарисован упитанный голый херувим, держащий в руках флейту. Они подавили смешок.

Через пятнадцать, или около того, минут Макс наклонился к стюарду и тихо спросил, его голос все еще отражался эхом в вестибюле:

— Что они обсуждают сейчас?

— Безопасность команд помощи в бывших Соединенных Штатах.

— Правильно, — с благоговением произнес Макс.

— Господи, — смущенно прошептала Кэрис, — та еще перспектива. Что мы тут вообще делаем?

Он взял ее за руку, но продолжил разговор со стюардом:

— Мы можем войти и послушать?

— Я уверен, что можете. С вашего разрешения, уточню это. — Стюард, поклонившись, ушел.

Кэрис и Макс переглянулись, удивленные такой формальностью. Он вернулся и жестом подозвал их:

— Вы можете войти. Ваша сессия начнется через пару минут.

— Спасибо. — Макс задумался над тем, стоит ли ему тоже поклониться.

Они вошли внутрь и разинули рты. Вестибюль даже близко не намекал на размер Большого Центрального Зала. С их позиции у входа помещение вырастало вверх круговыми ярусами, как смесь футуристического зала Камелота и театра в его золотую эпоху. Золотые объемные звезды, выложенные огромным кольцом по всей длине окружности зала, украшали потолок, под которым громоздились большие синие и белые балконы, расположенные рядами один над другим до самой крыши.

Здесь было по меньшей мере две тысячи Представителей, они сидели на балконах, разделенных по Воеводам, и Кэрис еще со школы знала, что большинство из них являлись экспертами в своих областях. Она ахнула, когда поняла, что каждый балкон выдвигался вперед, если какому-то из Воевод предоставлялось слово. Девушка взглянула на верхние балконы и почувствовала головокружение — они были так высоко!

В центре зала на круглой платформе стояли Председатели, словно ястребы, наблюдающие и модерирующие балконы. Зал голосовал за оптимальную программу действий для команд помощи.

— Представители Воеводы 12 согласны с тем, что мы должны мобилизовать команды, чтобы они сфокусировались на особо нуждающихся в помощи людях, живущих в руинах Юга. Нам необходимо вывезти выживших в прибрежный регион и сформировать лагеря с пищей и водой. Но также следует обеспечить дополнительные меры безопасности.

Взглянув на Макса, Кэрис незаметно указала на смотровые стекла и экраны по всему залу, зная, что решения принимали не только эти Представители, а и десятки тысяч других, которые были подключены на своих Воеводах и тоже могли голосовать и комментировать происходящее; демократия в невиданных доныне масштабах. Кэрис не сомневалась, что родители Макса тоже подключились к сегодняшним сессиям.

— Представители Воеводы 7 хотели бы заметить: выжившие дети в штате Джорджия наиболее подвержены риску. — Зал задвигался. — Кроме применения внеочередных мер безопасности, нам следует отправить дополнительные припасы в Саванну, в частности одежду, лекарства и вакцину для прививок детям; через неделю мы должны снова вернуться к обсуждению.

Все балконы загорелись зеленым, и Председатель Воеводы выглядел довольным.

— Предложение принято.

— Это замечательно, — прошептал Макс, а Кэрис кивнула.

— Ты разве не бывал здесь на экскурсии, когда учился в школе? — спросила она.

— Я тогда болел свинкой, — печально ответил он.

— У тебя отекли яички?

— Сейчас не время, — прошипел Макс, увидев, что стюард, стоящий за ними, нахмурился.

Представитель Воеводы 7 снова попросил дать ему слово.

— Могу я также предложить, — он откашлялся, — образовательную программу о поясе астероидов для детей беженцев? Они, должно быть, напуганы.

Зал наполнился гулом обсуждения, после чего некоторые балконы загорелись красным.

— Нет явного большинства, — доброжелательно сказал спикер. — Мы повторно рассмотрим этот вопрос, когда будут внедрены ключевые основы для выживания.

Стюард показал Максу и Кэрис, что им нужно спуститься по ступенькам в центр зала.

— Приступим? — Макс сделал шаг вперед, обернувшись туда, где Кэрис все еще стояла на месте, чувствуя страх. — Пойдем. Они не приговорят нас к смерти.

Парень и девушка шли вниз по рядам, и люди, сидевшие на балконах, смотрели на них с нескрываемым любопытством. Комната зашумела, когда Председатель огласил:

— Далее у нас двое молодых граждан, которые хотели бы поговорить с нами о Правиле пар.

Шум усилился, и к тому времени, когда Макс и Кэрис дошли до центра зала, они широко раскрыли глаза от удивления. Она протянула руку, а Макс взял ее. Заметив этот небольшой жест, присутствующие умолкли. Макс посмотрел на Председателя, который кивнул в ответ.

— Приветствую вас. Меня зовут Макс. Сейчас я живу на Воеводе 13 и работаю в ЕКАВ. — Он помедлил. — Это Кэрис. Она живет в Воеводе 6 и тоже работает в ЕКАВ.

Шепот разлетелся по кругу, и некоторые балконы опустились ниже.

— Как и в большинстве современных любовных историй, мы встретились онлайн. Мы уже какое-то время вместе и, хотя нам еще нет тридцати, хотели бы попросить вас пересмотреть правила и пожелания для Ротации пар.

Звуки в зале то утихали, то вновь становились громче, пока заседатели просматривали основные моменты отношений Макса и Кэрис. На экране появился эпизод почти смертельного заплыва Кэрис на Играх Воевод и возле нее — безутешный Макс. Она нахмурилась, ей стало противно, а Макс выглядел виноватым.

— Хороший пиар, — прошептал он.

Представитель Воеводы, в котором еще не жил ни один из них, наклонился вперед:

— Во имя кого ты действуешь?

— Не Бога, не короля, не страны, — ответил Макс, в то время как Кэрис сжимала его руку.

— Во имя кого?

— Во имя себя. И, я полагаю, — добавил он, — во имя нее.

Представитель выдавил из себя улыбку:

— И вы думаете, ваши чувства прочны, вы пройдете через все испытания отношений?

Она, сцепив руки, положила подбородок на пальцы.

— Вы не можете предугадать, ослабеют ли ваши чувства. В этом-то и дело. Вам не дано заранее определить, сможете ли вы поддерживать друг друга в трудные времена.

— Что касается поддержки, — Кэрис выступила вперед, — то мы уже проверили это. У меня случился выкидыш, и мы прошли через все вместе.

Представитель удивленно подняла брови, но не без сочувствия.

— Вы планировали ребенка? Это следующее правило из тех, которые нам следует пересмотреть по вашему желанию?

— Нет. Я не думаю, что стоит менять рекомендации о воспитании детей, — ответила Кэрис. — Но, конечно, в основе народной утопии лежит выбор.

Представитель опять наклонилась вперед:

— Вы считаете, мы запрещаем любовь или «отлучаем от общества» юных родителей? Однако мы так не делаем. Не страдайте подобными заблуждениями. — Она обвела жестом зал. — Каждый житель Европии волен любить кого захочет. Единственное, о чем мы просим, — это жить раздельно во время Ротации, пока они не состоятся как личности.

Кэрис снова заговорила, ее голос был очень тихим:

— Что если мы уже состоялись? Что если мы готовы?

— Профессионально или эмоционально?

— И первое, и второе, — парировала она. — Мы готовы. Какое отношение к этому имеет понятие состоявшейся личности?

— Это значит, что каждый делает все возможное, полностью отдаваясь этому, не отвлекаясь ни на что. Это означает успех для индивидуумов и лучшее общество для всех нас. Знаете, Правило пар было придумано не случайно, — сказала Представитель, опершись на одну руку. — Ученые провели множество психологических исследований о важности первых неудачных взрослых отношений для психики. И выяснили: показатель успеха намного выше, если оба взрослых уже состоялись во всех сферах. Возраст, карьера, мировоззрение. Все от этого лишь выигрывает.

— Мы уже состоялись, — повторила Кэрис.

— У вас наверняка есть немало других мнений, — сказала Представитель. — Вы знаете кого-нибудь, кто оказался в подобной ситуации, кто чувствует себя так же, как вы?

Кэрис посмотрела на Макса, и он попытался объяснить:

— Не совсем. Но я знаю многих людей моего возраста, которые идут другим путем. Они совсем не обременяют себя формированием реальных связей. — Макс помедлил. — Возможно, это прозвучит дерзко, но, пожалуй, вы могли бы пообщаться с немногими молодыми людьми в этом зале — жизнь для нас, третьего поколения Европии, совершенно иная. Я не знаю, много ли времени вы проводите на улице и проводите ли его с двадцатилетними, но там они становятся отчасти бездушными. Они думают, что вы, сидящие в этом зале, не разрешите им быть с теми, кого они полюбят, потому их отношения с противоположным полом пусты, и немалую роль в этом играют такие ограничения.

Один из балконов выдвинулся вперед:

— Мы не хотим этого. Мы должны провести исследование по всему Воеводству, чтобы понять, что чувствуют люди.

— Просто так, потому что об этом заявил какой-то малый? — раздалось с верхнего яруса.

— Парень прав. Я видел это в Воеводе 9, — сказал Представитель, сидящий слева.

— Так происходит уже много лет с момента изобретения интернета, — крикнул кто-то, и зал захохотал.

— Они не первые, кто пришел просить об этом, — промолвил другой.

Макс бросил взгляд на Кэрис, которая в шоке уставилась на него.

— Все, что мы делаем, в интересах Воеводства, — сказал Председатель. — Общество ценит компетентное правительство выше идеологии. Мы не хотим, чтобы люди поднялись против всей структуры нашей демократии, потому что одно из правил, по которым мы живем, уже устарело. Мы должны провести исследование.

Балконы засветились зеленым, и Председатель кивнул:

— Предложение принято.

Макс с облегчением сжал руку Кэрис.

Представитель, сплетя пальцы, не отклонилась назад и вновь попросила дать ей слово.

— А что с этими двумя? Что они будут делать, пока мы изучаем их сверстников? — Она любезно улыбнулась.

Зал загудел.

— И он, и она работают в ЕКАВ, — произнес тот же человек, который назвал Макса «малым».

— На расстоянии в три тысячи километров, — напомнил Макс залу.

— Возникает вопрос, — сказал Председатель с суровым выражением лица, — вы пришли сюда, чтобы отменить правило для себя или чтобы добиться всеобщего блага?

Кэрис закусила губу, пока Макс говорил:

— Для всех. — Его голос дрожал, выдавая волнение.

— Вероятно, — Представитель с любезной улыбкой окинула взглядом помещение, — они могут послужить кем-то вроде подопытных. Для каждого социологического исследования необходима контрольная группа. Наша может быть за пределами Воеводства.

Макс и Кэрис встревоженно переглянулись.

— У вас нет права выгонять нас, — сказал Макс с отчаянием в голосе. — Это не то, о чем мы просили. — Нет, нет, нет: что угодно, кроме этого. Что угодно, кроме того, чтобы быть изгнанными из Европии.

Он хотел свободы и, если быть честным, победы над своими родителями вместе с их устаревшими взглядами — но не изгнания.

— В Америке? — сказал один из Представителей, и Макс побледнел.

Женщина-Представитель с Воеводы 23 решительно обратилась к сидящим в зале:

— Нас всех волнует влияние пояса астероидов на наше дальнейшее развитие. Наше человеческое развитие, — поправила себя она, прежде чем ее успели перебить, — в более широком смысле, нежели Европия или другие регионы. Мы много раз обсуждали в этом зале, как нам действовать. Я не могу сосчитать сколько. Мы зажаты, — добавила она, обводя взглядом зал, уделяя особое внимание экранам. — Мы не можем покинуть Землю для исследований или поиска новых планет, чтобы распространить послание утопии. У нас нет возможности покинуть Землю, даже чтобы посмотреть на нее сверху. Космические исследования заморожены. Космическая станция покинута. Полеты на Луну прекратились. Все наши попытки изучения Вселенной остановлены. Наши лучшие умы всегда утверждали, что будущее лежит над нами. Развитие человечества зависит от этого. Я думаю, все согласны с тем, что необходимо найти способ выйти за пределы пояса астероидов. — В зале повисла тишина, после того как взгляд Представителя остановился на Максе с Кэрис. — Когда нас ознакомили с этим делом, нам сказали, что девушка недавно получила лицензию и готова для миссий ЕКАВ. Парень работает с минералами и метеоритами, хотя и несколько в другом направлении. Время для этого… оптимальное.

Раздраженный Представитель с верхнего балкона заявил:

— Это было бы весьма странно.

— Мы поговорим об этом с ЕКАВ, — успокоила его она. — Уверена, они рассмотрят такой вариант. Они уже проводили антропологические исследования. Их интересовало, получится ли из состоявшихся пар лучшая команда и наиболее эффективное подразделение.

— Да, но речь шла о старших парах.

— Мы должны дать им шанс. В конце концов, мы придерживаемся меритократии [Принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового достатка.], и они, скорее всего, подходят лучше всех.

— Простите, — сказал Макс. — Космос?

Она кивнула:

— Нам нужно найти путь через пояс астероидов. А вдруг вам удастся сделать это. — Она посмотрела на Кэрис, затем на Макса. — И вы сможете продолжить свои исследования на борту.

— Космос, — повторил Макс.

— В космосе, да. Идеальная контрольная группа в незагрязненной Чашке Петри [Прозрачный стерильный лабораторный сосуд в форме невысокого плоского цилиндра, закрываемого прозрачной крышкой подобной формы, но несколько большего диаметра. Применяется в микробиологии и химии.], если вам так больше нравится.

— Это не чашка Петри, — ответил Макс. — Это смертельный вакуум.

Председатель посмотрел вниз на него:

— Оптимальное условие для лабораторных испытаний.

— Но в вакууме ничего не растет.

— Любовь растет. — Представитель наклонилась вперед. — Любовь предпочитает неизвестное. Вдали от давления общества и ваших сверстников вы сможете сосредоточиться на отношениях, а мы тогда наверняка скажем, действительно ли связи, сформированные в вашем возрасте, оправдывают полное переосмысление системы. Потому что мы хотим быть уверены, что у каждого человека есть шанс быть счастливым.

Балконы опять загорелись зеленым, и остальная часть обсуждения прошла будто в тумане. Принимались предложения, ряды балконов выглядели словно движущаяся волна в глазах ошеломленных Кэрис и Макса, которые пытались во всем этом разобраться, но могли видеть лишь расположенные по кругу на потолке зала золотые звезды. Потом им предложили присесть или вернуться на площадь, с которой они пришли.

Покинув зал, Кэрис повернулась к Максу, волнение переполняло ее:

— Не могу поверить. Мы полетим в космос.

Он посмотрел на нее, в девушке бурлил энтузиазм, но Макс чувствовал только сильнейший ужас.

— Я думаю, что да, — сказал он.

Глава семнадцатая

Десять минут

Если смотреть с Земли, то звезды вверху мерцают огнем, как бы «подмигивая», потому что свет, искривляясь, преломляется, проходя через многочисленные слои атмосферы. Но в космосе звезды выглядят будто статические точки, окружившие Макса и Кэрис на сколько хватает глаз. Облачка пыли и обломков камней обрамляют их все теснее, как и более крупные серые метеориты, мягко крутящиеся, пока их под действием гравитации тянет обратно к Земле.

— Удивительно видеть цвета планет собственными глазами, — говорит Кэрис, глядя далеко влево, где они могут наблюдать синеву Венеры. — Большинство людей не осознаёт, что первые изображения поверхности Марса были переданы обратно на Землю в чернобелом, а в красный окрашены НАСА.

— Забавно.

— А Сатурн выглядел, словно он был в оттенках серого, когда мы смотрели на него из дома.

— Правда.

— Макс? Ты начинаешь говорить со мной односложно.

Он ерзает в своем скафандре.

— Разве? Прости. Я думал о том, как мы оказались здесь.

Они на какое-то время умолкают, размышляя обо всех путях, которые привели их — и удержали вместе — к этому моменту.

— Помнишь, как Представитель в Большом Центральном Зале сказала что-то о том, что из пар выходят лучшие команды?

— По данным исследования, — говорит Кэрис. — Я не считаю, что они зашли дальше результатов на бумаге.

— Думаешь, мы фактически доказали теорию?

— Мы не поубивали друг друга здесь, — отвечает она. — И я все еще не убила тебя за то, что мы оказались здесь без топлива.

— Но ты говорила: трудно сохранить непринужденность, после того как пара вместе проходит через столько испытаний.

— Разве? — Она несколько секунд думает. — Я не это имела в виду. И сегодня нам было легко оставаться непринужденными. Как это называется — черный юмор?

Он кивает, кивок выходит волнообразным, потому что его тело все еще опускается в медленном постоянном движении, падая и кружась, как в балете при замедленной съемке.

— В какой-то момент я решил, что у нас будет перерыв, — говорит Макс. — Я думал, нам дадут легкое задание и мы сможем двигаться вперед без усилий, но все было так трудно.

Она удивленно моргает от внезапной глубины мысли и наклоняется к Максу, чтобы утешить его.

— По-моему, борьба заложена в человеческой природе, даже в идеальном мире. Пещерные люди боролись за то, чтобы найти пищу и кров. Позднее человечество сражалось в войнах. Но мы? Мы впадаем в депрессию, если написали что-то глупое на Майндшер. У нас всего в избытке, поэтому нам не за что бороться. И это делает нас несчастными.

— Мы боролись за прошлое. — Он проверяет индикатор на своем баллоне с кислородом и счетчик времени на чипе. — Десять минут. Так что мы можем с уверенностью сказать: иметь цель для борьбы утомительно. Я так хотел бы, чтобы мы оказались дома!

Наконец он произнес это. В первый раз после того, что сделал, придя в Большой Центральный Зал, что в свою очередь привело к месяцам тренировок в космическом агентстве, прохождению сложных симуляций и полетам над стратосферой в условиях пониженной гравитации, вдобавок к их ускоренным курсам по продвинутой метеорологии и выживанию; после всего он в конце концов признал это.

— Я тоже.

Кэрис смотрит вниз на Землю, затем на индикатор воздуха Макса.

Макс фиксирует направление ее взгляда.

— Как думаешь, будет больно?

— Что?

— Остаться без воздуха.

«Да», — думает она, но вместо этого отвечает:

— Говорят, безболезненно, как будто засыпаешь.

Кэрис знает, что задыхаться настолько больно, словно кто-то достает твои легкие из тела через нос, всю дыхательную систему дергает — нет, она сама содрогается, задыхаясь, моля о кислороде, но не говорит об этом.

— Вероятно, мы просто отключимся.

— Хорошо.

Очередной метеорит со слабым шипением пролетает мимо и беззвучно трескается рядом с ними, его кончина — своевременный знак препинания в разговоре. Кэрис вытягивает покрытые серебром пальцы, непроизвольно активируя флекс.

— Ой.

С включенным бесконтактным доступом в их шлемах появляются случайные символы, превращаясь в вопросительные знаки, когда она не может подобрать нужное слово. Он смеется над тем, как это неожиданно и глупо.