Кэрис выключает флекс, и текст исчезает с экрана Макса.

— Знаешь, я пробовала писать тебе письма, — говорит она, — когда мы были на разных Воеводах. Но ты и письма — понятия несовместимые.

— Да, извини. Я думаю, длинные формы текста накрылись медным тазом, после того как появились Стенные реки.

— Отчасти ты прав. Я просто подумала, что было бы весело иметь друга по переписке.

— Как меня только не называли в моей жизни, — говорит Макс, — но «друг по переписке» — это нечто новенькое.

— У тебя разве не было такого во время учебы? У меня был друг по переписке, живущий в очень отдаленном Воеводе.

На лице Макса появляется озабоченное выражение.

— Наверное, это потому, что ты довольно поздно попала в систему Ротации.

— Как странно. Большая часть моих впечатлений, вероятно, отличается от твоих и чьих-либо еще. Я никогда раньше над этим не задумывалась.

— Это делает тебя особенной.

Она нахмурила брови:

— Особенной в хорошем смысле?

— Особенно чокнутой. — Их энергия истощена, разговор идет с четвертью обычной живости, поэтому поддразнивание Макса получается ленивым и вялым. — Кэрис, чем бы ты занялась, если бы после всего попала домой?

— Публично выступала бы, рассказывая об опасностях поля астероидов. А ты?

— Нет, я серьезно.

— Серьезно? — переспрашивает она. — Не думаю, что мы сможем вернуться домой. У нас осталось воздуха на девять минут.

— Но если бы у нас получилось…

Кэрис сглотнула.

— Я хочу пить. А ты? Мы использовали один пакетик воды, но у нас остался еще один. Уверена, у нас есть время вместе выпить его.

* * *

Они лежали на песке в другой климатической зоне, как будто в иной жизни. На неделю отстраненные от тренировок из-за чрезмерной метеоритной активности, Макс и Кэрис закончили готовить жилые помещения своего нового корабля — «Лаерта» — и направились к пляжу, на северо-восток.

— Почему ты перестал использовать свою фамилию? — спросила Кэрис, она лежала, закрыв глаза, а пятна солнца танцевали на ее веках.

— Что?

— Я увидела это в руководствах после того испытательного полета, который мы провели на прошлой неделе.

Недавно они перешли от тренировок на симуляторах к настоящим космическим шаттлам, и Кэрис впервые пролетела над озоновым слоем. Она нервно наблюдала за Максом, подвесная система ремней вдавила его в сиденье, в ушах громко пульсировали двигатели, когда Кэрис оторвала шаттл от земли в вертикальном взлете.

— Я удивлен, что ты заметила это, а не то, как побелели мои костяшки.

— Ха, — сказала она. — Ты держался достаточно хорошо.

Пестрые клочки зеленых полей под ними уменьшались, пока они летели все выше и выше. Макс застонал, потому что она повернула шаттл и, ускорив, направила его навстречу темноте, свет исчезал за ними. Макс посмотрел вниз на Землю, которая начала закругляться, превращаясь в шар, и пробормотал: «Что мы наделали?» Но затем он взглянул на Кэрис, уверенно направлявшую летательный аппарат сквозь стратосферу, и закусил губу, чувствуя гордость, несмотря на ужас.

— Я перестал использовать фамилию… чтобы в некотором смысле отдалиться от своей семьи, — тихо сказал Макс там, на пляже. — Кроме того, теперь все меня знают как просто Макса. Макса — нарушителя правил.

— Ты мог бы превратиться в супергероя, — предположила она.

— Добавь это в список рядом с шеф-поваром и астронавтом.

— Или в шпиона.

Он сделал глупое лицо.

— Меня зовут Фокс, Макс Фокс.

— Макс Фокс. С двумя «с» было бы очень необычно.

— У меня был бы хороший счет в «Эрудите» [«Эрудит» (англ. Scrabble — «рыться в поисках чего-либо») — настольная игра, в которой от двух до четырех участников соревнуются в образовании слов с использованием буквенных деревянных плиток на доске, разбитой на 225 квадратов.]. — Он повернулся к ней. — Почему ты спросила?

— Я просто думала… может, мне тоже использовать фамилию Фокс?

— Правда? Люди этого больше не делают.

Кэрис приподнялась, опершись на локоть, и положила голову на руку.

— Мне кажется, нам следует.

— «Кэрис Фокс». И в комплекте к этому должно идти красивое кольцо. Как думаешь, последствия были бы?

— А кто отреагировал бы на это? Мы живем не в полицейском государстве. Они уже могли выкинуть нас отсюда, однако не сделали ничего подобного.

Он посмотрел на море.

— Они позволили нам быть исключением, Кэри, но пока правила официально не изменятся, нам не стоит совершать ничего, что могло бы их разозлить.

Вдоль берега отдыхающие плескались в океане или лежали, растянувшись на песке. Несколько пожилых пар прогуливалось по дощатому настилу, держась за руки и проверяя содержимое своих наплечников, словно пингвины, балующиеся со своим потомством.

— Мы покидаем Воеводство, — сказала Кэрис. — Мы все еще можем видеть друг друга, быть вместе. Это ли не то, чего мы хотели?

— Ты думаешь, будет так легко, там, в космосе?

— Неужели первый полет со мной был настолько плох?

— Нет, — ответил он, — взлет и посадка как по учебнику. Серьезно, Кэри, это было идеально. Просто… Тебя это совсем не пугает?

— Легче Ротации будет все что угодно.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его лицо — нежный, легкий поцелуй — и в последний момент вылила воду из бумажного стаканчика ему на голову. Макс закричал, схватил ее на руки, а затем, подбежав к ближайшему спасательному средству, плавающему на мелководье, бросил ее на него. Разлетелись брызги, воздушные камеры, подпрыгнув, надулись, подбросив Кэрис в воздух.

— Я сказала Ротация, ты, сволочь, — запыхавшись, вымолвила она, — а не флотация.

— Нам всего лишь нужно пройти миссию в космосе, — ответил он. — Тогда с нами все будет в порядке. — Он посмотрел на нее сверху вниз, пока она рыла песок на дне руками, чтобы бросить в него. — С нами все будет в порядке.

* * *

Кэрис еще раз закрывает глаза, чувствуя, как сильно солнце светит на ее тонкие веки, но стекло шлема защищает их.

— Это же не стекло, не так ли? — говорит она, поднимая руку к шлему, чтобы постучать по нему. — Это плексиглас.

— Он, наверное, состоит из всевозможных компонентов.

— Сколько воздуха у нас осталось?

Макс проверяет.

— Около восьми минут? — переспрашивает она.

— Немного. — Он не говорит ей, что у нее восемь минут, а у него двенадцать, не сейчас. Он придумает, как сделать так, чтобы у них было поровну.

— Тогда, я полагаю, это конец? Почти.

Нет. Он такого не допустит. Из этой ситуации должен быть выход.

— Ты помнишь тот день на пляже? — спрашивает она. — Во время подготовки. Ты постоянно играл на своем чипе и весь, до кончиков пальцев, сгорел на солнце.

Тот день, когда Кэрис попросила взять его фамилию.

— Я должен был тебе позволить.

— Что?

— Я должен был позволить тебе изменить твою фамилию. Прости.

Она пожимает плечами, насколько это возможно в космосе.

— Ничего страшного. Ты не хотел, чтобы я это делала, ясно.

— Все было не так! Просто ты подталкивала меня зайти еще дальше, чем мы уже были.

— Я? — В ее голосе звучит недоверие. — Бблыпую часть из этого ты сделал сам.

— Я бросил вызов всему, чему, как мне казалось, следовало, Кэрис. Мы были слишком молоды, чтобы осознавать свои поступки.

Она молчит.

— И все-таки… сделали.

— Да, но это не закончилось для нас ничем хорошим, не так ли? Я имею в виду, — он окинул жестом необъятное пространство небытия, — мы здесь. — Он обхватил запястье Кэрис, снова взглянув на ее индикатор.

— Не могу поверить, что мы умрем, — тихо говорит она.

— Мы должны это сделать.

— Сделать что?

— Нам следует взять одну фамилию.

У Кэрис удивленный вид.

— Правда?

— Определенно.

— Если нас спасут, мы можем быть Фоксами, когда вернемся на Землю…

— Никто не придет, Кэри. — Его голос ломается. — Нас не спасут, и у нас истекает время. Нам нужно взять одну фамилию прямо сейчас, пока не поздно.

— О черт. — Она начинает плакать. — Вот так я делаю вид, что все в порядке.

Они падают вместе в ужасной тишине. Они связаны веревкой, но Макс все равно держит Кэрис за запястье.

— Я бы хотела, чтобы мы могли прикоснуться друг к другу, — говорит она.

Макс отрывисто смеется, и отчаяние чертит свой путь по морщинам на его лице.

— Мне бы хотелось держать тебя. — Он протягивает руку, чтобы коснуться ее, но она упирается в стекло. Он начинает царапать перчатку своего скафандра.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Я хочу почувствовать тебя по-настоящему.

— Ты не можешь! Не нарушай вакуум, Макс, — ты погибнешь!

— У нас осталась пара минут, Кэри. — (У него — девять). — Мы также можем эффектно уйти, вместе. По крайней мере, это будет нашим выбором. Мы выберем смерть.

— Нет!

Но уже слишком поздно: Макс срывает перчатку, как пластырь, и они в ужасе смотрят на его руку, ожидая, что она усохнет, вздуется или посинеет, но ничего не происходит. Вместо этого его скафандр запечатывается на запястье, и он спокойно шевелит голыми пальцами в молекулах пространства.

Они с удивлением смотрят друг на друга.

— Мне кажется, вопреки нашей уверенности в собственных познаниях, на самом деле мы знаем не так уж и много, — замечает Кэрис.

— Еще один космический миф. — Он переплетает пальцы с ее ладонью в перчатке, и она продолжает смотреть на его руку.

— На что это похоже? Холодно? Горячо?

— Ни то ни другое. — Он поворачивает руку ладонью вверх и делает ей знак последовать его примеру. — Технологии продвинулись далеко. Я принимал те таблетки. Кроме того, мы в тени «Лаерта» и здесь никак не может быть абсолютного нуля. Давай. Я же еще не умер.

— Но в прямом солнечном свете ты поджаришься до хрустящей корочки.

— Маловероятно в следующие пару минут. Давай, Кэрис, — уговаривает он ее. — Сделай это со мной.

Она кивает, затем медленно берется за серебристый неопрен, пленяющий ее руку, и тянет. Чувствуя, что ткань деформируется под ее прикосновением, Кэрис ожидает услышать, как она рвется, издавая соответствующий звук, но из их системы связи не доносится ничего. Она засовывает оторванную перчатку в карман и протягивает Максу обнаженную руку, а он, вместо того чтобы взять ее, быстро обвязывает торчащую нитку вокруг безымянного пальца Кэрис.

— Что это? — спрашивает она.

— Теперь у нас одна фамилия, и мы должны быть названы одной семьей.

— Как странно. — Кэрис смеется, но на самом деле она растрогана.

— Я всегда любил шикарные жесты, — говорит он. — Я должен был сделать это давным-давно. — Они переплетают голые руки и нежно прикасаются своими стеклянными шлемами друг к другу. — В прежние времена я подарил бы тебе кольцо с бриллиантом.

— Господи. Представляешь, как это носить такую силу на пальце? Они разве не знали?

— Они думали, что это сверкающий аллотроп углерода.

— Если бы я хотела, чтобы что-то сверкало, то это лучшее место, правда? — Кэрис указывает на звезды вокруг них. — Мы окружены блестками.

— Мы находимся в чертовом поле астероидов. Окружены сверканием, замерзшей водой, аммиаком, углекислым газом. Посмотри туда — еще больше небесных тел направляется к Земле.

Кэрис и Макс недолго наблюдают за астероидами, набирающими инерцию движения, чтобы потом сгореть в атмосфере и осветить ночное небо.

— Там, внизу, они, наверное, смотрят на падающие звезды, — говорит Кэрис. — А здесь, наверху, это просто горящие камни.

— Там падающая звезда. — Макс указывает в темноту. — Хочешь загадать желание?

Кэрис молчит.

— Это неплохой способ — загадать желание на падающую звезду. Кэри?

Она продолжает молчать, наблюдая, как звезда дугой медленно падает через поле астероидов.

— Кэрис.

Она считает себе под нос, все еще не отрывая взгляда.

— Звезда только что обогнула тот большой камень. Как она могла сделать это? Она должна была врезаться прямо в него.

— Может, из-за земного притяжения?

— Я так не думаю. — Они оба неотрывно смотрят на свёт. — Она зеркально отображает кривизну Земли.

— Гравитация?

— Нет. Посмотри на нее. Это определенно орбитальная плоскость…

— Означает ли это, что…

— Она на эллиптической орбите! — кричит Кэрис. — Это спутник! Макс, это чертов спутник!

Глава восемнадцатая

Шесть минут

Свет медленно приближается к ним, как призрак надежды.

— Мы же не сошли с ума? — спрашивает Макс. — Это не мираж?

— Как нам до него добраться? — Кэрис покачивается с вновь обретенной жизненной силой, вытягивая руки и дергая ногами, пытаясь сделать так, чтобы ее тело продвинулось к свету, вместо того чтобы падать в темноту. — Будет ли он проходить рядом?

— У нас могут быть галлюцинации, — говорит Макс. — От недостатка воздуха.

— Как нам высчитать его траекторию? Он как будто бы направляется в нашу сторону.

— Они, наверное, запрограммировали подачу воздуха так, чтобы кислород поступал медленнее, когда заканчивается. Мы дышим разреженным воздухом.

Она толкает его:

— Макс, ты сможешь ухватиться?

Он, кружась, отдаляется от нее, пока веревка фала не дергает его обратно.

— Это происходит. Это реально. Нам нужно действовать, пока не поздно.

— Уже слишком поздно, Кэри. У нас нет времени.

— Макс Фокс. — Она смотрит ему прямо в глаза, нерушимая в своей уверенности. — Это наш последний шанс.

Сделав сухой скрипучий вдох, он идет на уступку:

— Ладно.

— Мы можем это сделать.

— Ладно, — повторяет он.

— Под нами, слева, крупный астероид. Как думаешь, у него большая масса?

— Он больше тебя, — говорит Макс, и она впивается в него взглядом. — Астероид выглядит довольно увесисто, — поправляет себя он.

— Видишь, насколько он статичен. Должно быть, этот астероид — сколько? — около ста метров в длину. Вся эта пыль летает вокруг, но он все равно неподвижен. Почему?

— Не могу поверить, что ты сейчас говоришь о межпланетной пыли.

— Помолчи, пожалуйста! Мои познания в физике ограничены, но я пытаюсь понять, может ли этот астероид находиться там, в точке Лагранжа [Тело с незначительной массой, которое испытывает только гравитационное влияние двух взаимосвязанных массивных тел, будет находиться в неизменной позиции относительно них.].

— Расскажи мне еще раз, что это значит?

— Пять точек, где не действует гравитация, — на это нет времени, — говорит Кэрис. — Будем надеяться, что это точка Лагранжа. Иначе мы продолжим падать и этот спутник пройдет как раз над нашими головами.

— Давай выясним. На пять, четыре, три, два…

Они инстинктивно сгибают ноги, словно артисты балета, которые приземляются на половицы пола сцены, и когда оказываются на одном уровне с астероидом, то впервые почти за девяносто минут перестают кувыркаться.

— Поверить не могу. — Макс выглядит скептично. — Физика, да? Всегда права.

— Если не учитывать то время, когда Землю считали плоской, — машинально отвечает Кэрис, сканируя взглядом небо. Она держит его голую руку в своей. — Думаешь, он пилотируемый?

Макс сжимает ее ладонь в ответ.

— Кто знает? Попробуй связаться с ними. Напиши им. Они посылают в космос корабли, управляемые животными, начиная с Лайки в 1957-м. Дай им шанс, поговори с собакой-космонавтом.

— Скорее скелетом-космонавтом. — Она проверяет, на месте ли сетка флекса, обернутая вокруг ее костяшек, и печатает: — Помогите, это Кэрис Фокс с «Лаерта», запрашиваю немедленную помощь. Вы видите мои сообщения? — Она ждет. — Повторяю: Помогите, это Кэрис Фокс с «Лаерта», запрашиваю немедленную помощь. Вы сейчас видите мои сообщения? Я не получаю никакого ответа, — говорит она Максу.

— Продолжай попытки.

— Пожалуйста, помогите нам! Иначе мы здесь погибнем.

Ее аудиопередатчик, потрескивая, оживает с бренчащим звуком входящего сообщения.

— Привет, Кэрис, это Озрик.

— Озрик! — вскрикивает она, когда синий текст заполняет боковую часть окошка ее шлема.

— Я связался непосредственно с компьютером спутника, чтобы подключиться к вам, Кэрис.

— Нам тебя не хватало, Озрик. На борту кто-то есть?

— Боюсь, что нет, Кэрис. Это один из наших дронов.

— Черт. — Она поворачивается к Максу. — На борту никого нет — это один из наших дронов.

— Он может кого-то везти? Озрик может направить его к нашему местоположению?

— Озрик, ты можешь направить спутник к нам?

— Он будет у вас через шесть минут.

— Кэри? — спрашивает Макс. — Что происходит? Я больше не вижу вашу переписку. Ты, наверное, ее отключила.

— Спутник направляется прямо к нам и будет через шесть минут.

— Шесть? — Макс вздрагивает.

Шесть минут: столько времени нужно, чтобы идеально проварить яйцо вкрутую; это средняя продолжительность секса у большинства пар; время, которое потребовалось для опустошения Нью-Йорка.

Кэрис тоже вздрагивает.

— Сколько времени у нас есть? У нас же нет шести минут, правильно? — Она оседает, обескураженная. — У нас недостаточно воздуха. О господи!

— Подожди.

— Мы можем задержать дыхание? Это возможно? По-моему, мы отключимся к тому времени, когда дрон окажется рядом, и не сможем попасть в шлюзовой отсек.

— У меня достаточно воздуха.

Она отшатывается:

— Что?

— Практически. У меня шесть, а у тебя — две, — говорит Макс. — Кэри, я очень сожалею о том, что мы сделали раньше, когда использовали твой ранец, пытаясь создать топливо.

— Я глядела на твой индикатор, не на свой. Твой был здесь, прямо передо мной. — Она смотрит отсутствующим взглядом. — А мой — у меня на боку. Господи. — Кэрис подавляет душащее ее рыдание. — По крайней мере, ты сможешь выжить.

— Не глупи. Мы поделим воздух на двоих, — говорит Макс. — У каждого из нас будет по четыре минуты, и мы задержим дыхание на две. Мы вдвоем доберемся до шлюзового отсека дрона, затем перенаправим спутник к «Лаерту». Это может сработать.

— Серьезно?

— Запросто. — Макс еще раз сжимает ее руку. — Давай приготовимся. — Он поспешно перемещается за спину Кэрис и устраивает представление, постукивая по ее ранцу и регулируя плечевые ремни и кабели. — Готово. — Очень аккуратно поднимает свой ранец, все еще подсоединенный к его скафандру, и помещает его поверх ранца Кэрис.

Она не замечает этого: тут ранец ничего не весит.

— Уже скоро.

— Не могу поверить, что с нами все будет в порядке. — Кэрис поворачивает голову к нему, улыбаясь. Под ними широко расстилается мир, над Африкой сгущаются облака. — Все будет хорошо. Мы вернемся домой.

Макс остается у нее за спиной, она поднимает свою обнаженную руку к плечу, и он сжимает ее, возможно, в последний раз.

— Слушай меня, Кэрис. Когда твой запас воздуха иссякнет, ты должна быстро поменять баллоны. Я уже ослабил их — тебе просто нужно переставить трубку и закрутить ее на другом ранце, хорошо? Поворачивай, пока не зафиксируется. — Он все еще держит ее за руку. — Ты поняла?

— Почему я?

— Ты не можешь задерживать дыхание, Кэри. Вспомни Игры.

В памяти Макса вспыхивает картина: Кэрис лежит возле бирюзового бассейна, ее тело неестественно скручено, кожа мраморно-белая, а медики упорно пытаются вернуть девушку к жизни.

— Ты никогда не умела задерживать дыхание.